Книга Чертобой. Свой среди чужих - Сергей Шкенев

Он говорил громко, сбивчиво и отрывисто, показывая испуг и шок от произошедшего. Кажется, получилось — снайпер высунулся из окошка по пояс и жизнерадостно заржал:

— Чего там ему оторвало?

— Все оторвало! Рука — хрясь! Нога — хрясь! Только сапоги стоят совершенно невредимые! Хромовые! — Ну зачем же так безбожно перевирать Булгакова? Коровьев, насколько помню, Поплавскому про сапоги вообще не упоминал.

— Ладно, вояка, затаскивай своего друга сюда, — решил дружинник. — Йодом помажем.

Андрей мелко-мелко закивал и ухватил меня за воротник. Я вскрикнул, будто бы от боли, и обмяк. Будем считать, что потерял сознание, зато руки останутся свободными.

— Ну, долго вы возиться будете?

— Совсем спекся, — пояснил сын и предъявил замотанную в портянку конечность. — Сам не дотащу.

— Желторотики хреновы, — почти беззлобно выругался снайпер и, перегнувшись через подоконник, заорал вниз: — Да помогите кто-нибудь этим болванам!

Буквально через полминуты хлопнула подъездная дверь, и послышались торопливые шаги нескольких человек. Кто-то сразу же сдернул с моего плеча двустволку, но забрать не получилось — стиснувшие автомат руки не пускали ремень.

— Судорогами скрючило, — пояснил со знанием дела незнакомый голос. — В прошлом году было похожее — у Гришки Смирнова твари уже кишки выедают, а он все на гранате пальцы разжать не может. Так и похоронили с «лимонкой».

Я приоткрыл глаза, пробормотал нечто матерное и вновь их закрыл.

— Что он говорит?

— Просит не хоронить заживо, — перевел Андрей. — Погодите, на спину не переворачивайте, там, наверное, позвоночник поврежден.

— Плохо, — разочарованно протянул все тот же незнакомец. — Наши коновалы такое не лечат.

Пристрелят ведь из милосердия, промелькнула мысль, и сразу появилось желание встать на ноги. Что и попытался осуществить.

— Лежи уж. — Добровольный помощник заметил движение и слегка придержал за плечо. — Эй, мужики, снимите дверь с петель, на ней понесем.

— Тебе надо, ты и снимай! — Это опять снайпер. — Я что, в одиночку корячиться буду?

— А остальные где?

— Опомнился! — В голосе снисходительность. — Проспал все на свете, Петрович?

— Так после ночного дежурства…

— Понятно. — И новый крик вниз: — Эй, минетчики, помогите Петровичу!

— Мы пулеметчики! — обиженно отозвались с первого этажа.

— Не вижу разницы! Давайте тащите дверь!

Красотища-то какая! Меня осторожно и очень аккуратно приподняли, переложили на импровизированные носилки и потащили. Честное слово, гораздо лучше и удобнее стандартных санитарных, привязанных в несущейся по каменистой горной дороге армейской «таблетке».

— Не разворачивайте ногами вперед, ироды! — покрикивает Петрович. Судя по всему, он пользуется здесь немалым уважением, если не по должности, то по возрасту, во всяком случае. — Угол придерживайте!

Дверное полотно чуть наклоняется, чтобы удобнее было пройти в подъезд, потом слышится шарканье ног по ступенькам и поворачивает налево. Все правильно, я так и надеялся, что из-за узких лестниц хрущевки на второй этаж не понесут. А куда? Ясное дело, к пулеметчикам, лишний раз не напрягаясь. За спиной голос спустившегося сверху снайпера:

— Давайте его на диван.

Команду отдать просто, выполнить ее несколько сложнее — узкая прихожая трехкомнатной квартиры, да еще заставленная мебелью, не способствует. Вообще ничему не способствует, не только переноске человека в лежачем положении. Андрей остался справа сзади, но пока молчит. Ладно, и я тогда потерплю немного. Разве что застонать жалобно? Это можно — заодно будет хороший повод открыть глаза и осмотреться.

— Потерпи, браток. — У одного из передних носильщиков лицо аж побагровело от натуги, но во взгляде сочувствие. Хреново, лучше бы было злорадство по отношению к неудачнику. — Сейчас переложим, а там и сестричка подойдет.

М-да… хорошие вы ребята, только не повезло оказаться в ненужном месте в ненужное время. Если что, короткой очередью срежу обоих, а Андрей займется теми, кто пыхтит сзади. Сколько их там, четверо-пятеро? Жду условного знака.

— Поддержите голову! — беспокоится Петрович. — Еще чуток!

Сильный хлопок ладонью по сапогу застает врасплох не только меня — невольные санитары в удивлении раскрыли рты и выпустили из рук дверь, на которой лежу. Она падает так, что лязгнули зубы и от соприкосновения морды с твердой поверхностью перед глазами вспыхивают звезды. Да что же не везет-то как? Ну ничего, вот прямо сейчас и отыграюсь на обидчиках! Получи, гад… Кто следующий?

Стрелять не стал — не то чтобы пожалел, а так… Но автоматный ствол ткнулся левому носильщику в промежность настолько качественно, что даже померещился хруст скорлупы. Если она там была… Обратным движением бью в голень второго, и тут кто-то наваливается сзади, обхватив за шею руками, только не душит, а хрипит в ухо и слюнявит щеку. Пошел прочь, пра-а-а-тивный! Удар затылком в лицо, не мое, естественно… Полегчало.

И тишина.

— Хватай мешки, вокзал поехал!

Как есть, на четвереньках, оборачиваюсь на веселый голос Андрея. Зря — тут же прилетает по башке от левого, ударенного по яйцам. Бьет табуреткой, на мое счастье — с поролоновой сидушкой. Все мысли из многострадальной головы проваливаются куда-то в желудок, остается только одна — убью суку! Нет, не успел — противник падает на спину и тщетно пытается ухватить глоток воздуха посиневшими губами. Кто его? И чем? Рассуждать некогда, второй носильщик тянет руку к валяющемуся на диване ружью. Стоять, бараны!

— Ну ты как, пап? — Андрей протягивает охлаждающий пакет из найденной здесь же автомобильной аптечки. — Живой?

Хороший вопрос, только определенного ответа дать пока не могу. И надо было дураку так подставиться, а? Старею, наверное. Все, решено — закончится эта эпопея, пора уходить на покой. Буду разводить пчел с козами, ухаживать за садом, в огородике копаться… по бабам еще можно ходить, там голова не главное. Отращу бородищу до пупа, а то и ниже, чтоб за ремень заправлять, и объявлю себя духовным отцом всего Павловского района. Если покажется мало, то и Богородского. Нам, духовным отцам, простор надобен.

Резкий запах нашатыря прогоняет минутное наваждение. Надо же, так табуреткой нахлобучило, что всякая хрень в голову лезет!

— Спасибо, Андрюш…

— Да не за что. Свои люди, сочтемся.

С большим трудом сосредотачиваюсь и осматриваюсь — трупов нет. Во всяком случае, те, что на виду, на них не похожи. Иначе зачем заматывать им рот скотчем и привязывать к батарее? Но по неровному полу из прихожей в комнату натекла большая темная лужа. Андрей пожал плечами:

— Снайпера пришлось… того. Так получилось.