Книга Древо Иуды - Арчибальд Кронин

— Да, нам приходится жить в новом мире, — согласилась Кэти спустя мгновение. — Тем больше оснований постараться изменить его к лучшему.

Она вопросительно посмотрела на него, словно тревожась, как он отреагирует на ее высказывание. Но они уже достигли Рингштрассе, где зажигались огни, и люди, покинув свои конторы, собирались за столиками уличных кафе, разговаривали и смеялись, создавая атмосферу радостного ожидания. Это было колдовское время, и здесь, по крайней мере, ничто не оскорбляло его взгляда. Они легко скользили в потоке машин, он придвинулся поближе к ней и в сгущавшихся сумерках продел руку под ее локоть.

— Я окончательно вас утомил своими лекциями и спорами. Вы должны отдохнуть часок у себя. А потом мы отправимся ужинать.

Он чувствовал, что она стесняется идти в «Захер», но для ее же блага решил все равно пойти туда. Ее нужно лишь немного приободрить, и вскоре она преодолеет робость; да и для посещения этого заведения не требовался вечерний наряд. Когда на часах собора Святого Стефана пробило восемь, он препроводил ее по лестнице и вывел из отеля. Вечер был теплый, и они прошли пешком короткое расстояние по Кернтнерштрассе. Стеклянная терраса ресторана была переполнена, но он, предвидя это, заранее заказал столик в маленьком боковом зале, названном «Красным баром». Он увидел, что его выбор столика придал ей уверенности. Взглянув на меню, он ударился в воспоминания.

— Надеюсь, нам подадут что-то не хуже той рыбы, что вы выбрали в Эдинбурге. Тогда мы с вами впервые трапезничали. Я никогда этого не забуду. Скажите, вам нравится фуа-гра?

— Не знаю, — она покачала головой, — но, наверное, понравится.

— В таком случае закажем. А еще спинку косули с гарниром и зальцбургский нокерльн[59]под конец. — Он сделал заказ, добавив: — Раз мы в Австрии, то должны почтить страну и выпить немного «Дюрнштайнер Катценшпрунг».[60]Оно родом из прелестной дунайской долины примерно в пятидесяти милях отсюда.

Принесли фуа-гра нежно-розового цвета; Мори незаметно понюхал, удостоверился, что это настоящий страсбургский рецепт с трюфелями, и велел подать к нему малиновый соус. Когда вино было показано, пригублено, одобрено и разлито, он поднял бокал.

— Давайте выпьем немного за нас. — А потом добавил чуть тише, так как она все еще колебалась: — Помните, вы обещали мне проявлять свои человеческие слабости. Я хочу, чтобы вы вылезли из этой милой шотландской раковины.

Кэти покорно, хотя и с легкой дрожью, подняла бокал на длинной ножке и глотнула ароматный янтарный напиток.

— Вино по вкусу напоминает мед.

— И такое же безопасное. Мне кажется, что к этому времени вы должны уже доверять мне, Кэти.

— А я доверяю вам, Дэвид. Вы очень хороший.

Жаркое из косули превзошло все его ожидания, поданное с вкуснейшим соусом из редиса и яблок. Он ел медленно, что было в его привычке, с чувством, уделяя каждому кусочку уважительное внимание, которое тот заслуживал. В соседней нише кто-то тихо заиграл на пианино, вальс Штрауса разумеется, но в этой обстановке он звучал очень уместно — очаровательно, трогательно, мелодично.

— Как приятно, — сказал Мори через стол.

Ему нравилось наблюдать, как на ее свежих молодых щечках то появлялся, то пропадал румянец. Какая она все-таки милая, рядом с ней в нем пробуждалось все хорошее.

Десерт, как он и надеялся, оказался триумфом. Увидев выражение ее лица, читать по которому он пока не научился, Мори пояснил:

— Его готовят в основном из свежих яиц и сливок.

— Сколько же туда идет яиц? — удивилась она.

Он повернулся к официанту:

— Кельнер, сколько требуется яиц на зальцбургский нокерльн?

Официант пожал плечами, но не вышел из рамок вежливости.

— Так много, сэр, что забываешь о количестве. Если мадам желает приготовить хорошие клецки, то она не должна считать яйца.

Мори приподнял брови, глядя на Кэти через стол.

— Придется нам обзавестись птицефермой.

Она звонко рассмеялась, совсем как школьница.

— Бедные несушки. Не знаю, как они только управятся с таким большим спросом на яйца.

Радуясь ее непривычно хорошему настроению, он не мог не отметить, что она не возразила против их будущего совместного дела.

Вскоре подали счет. Небрежно пробежав его глазами, Мори расплатился банкнотой высокого достоинства и оставил такие щедрые чаевые, что вызвал многочисленные поклоны, которыми провожают чуть ли не королевскую процессию.

Когда они вышли из ресторана, на мостовой их ждала обычная компания попрошаек — продавцы спичек и бумажных цветов, калеки, мнимые и подлинные, оборванный старик с хриплым аккордеоном, старуха, которой теперь уже нечем было торговать, кроме лести. Он щедро, без разбора раздавал сдачу после оплаты счета — просто чтобы отделаться от нищих; а чуть позже, по дороге в отель, неожиданно получил вознаграждение. Кэти взяла его под руку и по собственной воле пошла совсем рядом, когда они направлялись к площади Новый Рынок.

— Я так рада, что вы это сделали. Иначе мне было бы стыдно после такого вкусного и дорогого ужина. Хотя, конечно, только вы, Дэвид, могли проявить такую безоглядную щедрость и доброту. Какой день вы мне сегодня подарили! Я увидела столько нового и интересного. Мне даже самой не верится. Подумать только, ведь всего несколько дней тому назад я мыла тарелки на кухне Джинни Лэнг… Это просто сон какой-то.

Ему было очень приятно видеть ее отдохнувшей, сбросившей все заботы, даже повеселевшей. Он благожелательно слушал ее, не перебивая, а сам понимал, что один бокал медового вина не мог вызвать этого настроения, что причина в основном кроется в нем самом. И тогда внезапно он вспомнил, что рядом с Мэри проявлял тот же самый талант, можно даже сказать, силу, отвлекая девушку от серьезных мыслей и внушая беззаботность. Благоприятный знак.

Он пожалел, что до отеля они дошли так скоро. У двери своей комнаты она повернулась, чтобы попрощаться.

— Спасибо, Дэвид. Я чудесно провела время. Если вы говорите, что никогда не забудете нашу поездку в Эдинбург, то знайте: я никогда не забуду сегодняшний день.

Он помедлил секунду, не желая ее отпускать.

— Вам на самом деле понравилось, Кэти?

— Ужасно.

— Точно?

— Честное слово.

— Тогда скажите, что вам понравилось больше всего?

Она как раз прикрывала дверь, но тут замерла и внезапно посерьезнела, перебирая мысли. А потом очень просто ответила, повернув голову и не глядя на него:

— Быть с вами. — И сразу ушла.