Книга Обреченные на вымирание - Деткин Андрей

коридор. Потом мы сели в машину и поехали к южным воротам.

- Ты чего такой хмурной? - спросил Андрей.

- С Игнатьичем как-то нехорошо получилось, - сказал я, глядя в боковое окно.

- Да, брось. Мы с ним нехорошо поступили, когда ты съехал. А сейчас так, ерунда. Некогда нам разглагольствовать. Помог - спасибо. Там зачтется. Мы же его не ограбили, не убили. Пусть радуется, что болото его всколыхнули свежей струей. Ты лучше скажи, что про беженцев думаешь? Поверил старику?

- Нет, не поверил, - помедлив, сказал я. Мне не понравился цинизм Андрея. Очень уж бесцеремонно, обращается с людьми: пользуется, берет, что надо и бросает. А может так и надо? Ну, чтобы достигнуть цели - идти напролом, утереть сопли и вперед по копаному?

- Я тоже. Какой-то он бесноватый, а сначала подумал… - Андрей вдруг замолчал. Я проследил его взгляд. У КПП с той стороны толпилось человек пятнадцать. Они пытались пройти в анклав. Два полицейских с помповухами старались сдержать напор. Один громко говорил по радиостанции, отталкивая плечом наседающую старуху.

Андрей остановил внедорожник, мы вылезли под раскаленное солнце. За воротами гудела и кричала толпа измотанных пожилых людей. Среди стариков разглядел высокую тощую девушку со впалыми щеками, открытым ртом. Она взирала большими глазами на крест, возвышающийся над церковью, стоящей рядом с христианским молодежным центром. Ее юный возраст, болезненная худоба и этот смиренный, чистый взгляд, устремленный на крест, потрясли меня, по спине прошелся холодок. Я не заметил, как Андрей прошел через КПП на ту сторону. Спохватился, когда увидел его среди толпы. Он отозвал в сторону пожилого мужчину, самого крепкого из ходоков и о чем-то с ним говорил. Кивал и больше слушал. В конце разговора дружески хлопнул того по плечу, затем подошел к полицейскому, что-то сказал, указал пальцем на меня, затем вернулся к машине. На его лице проступили озабоченность и тревога.

- Давай, Михалыч, быстро в машину.

Мы выехали через ворота. Подоспевшие на помощь полицейские оттеснили толпу к будке дежурного и пытались навести порядок. Проезжая мимо, я все смотрел на высокую девушку. Она была некрасивая и явно психически нездорова. Ее толкали полицейские, теснила толпа, а она ничего не замечала, смотрела на крест, поддавалась напору и смотрела, словно там, что-то примечательное было.

Спустя несколько минут, мы выехали из города и мчались к аэродрому на бешеной скорости.

- Беженцы из тех мест. Они тоже рассказывают про безголовых страшилищ. Говорят, скоро сюда придет много народа и не только из Днепропетровска. Люди бегут из всех южных поселений. Кто смог выжить, двигаются вглубь континента. Многие пошли в Киев и Москву, другие двинули к Саратову. Они боятся воды. Говорят, твари вышли из моря.

Слова пожилого мужчины у КПП Андрей воспринял куда серьезнее, чем извергнутые безумным стариком. Он гнал по разбитой проселочной дороге. Нас трясло и болтало так, что стучали зубы. Скоро уже раскидывали ветки, укрывающие самолет.

- Какой расклад? - спросил я, когда Лашка забралась в небо.

- Смотри, - ткнул он пальцем вниз. Я прилип лбом к стеклу кабины. По центральной улице, прорезавшей город с запада на восток, в сторону анклава ползли два навьюченных автобуса. Чем дальше мы отлетали от посеения, тем чаще попадались беженцы.

- Мать моя женщина, - проговорил Андрей и присвистнул, - сколько же их?

Мы летели вдоль федеральной трассы Москва - Симферополь. Внизу букашками ползли автобусы с тюками на крышах, грузовики набитые людьми, тянулись вереницы пеших. Брошенные машины стояли вдоль обочин, валялись перевернутые в кюветах.

- Порули, Михалыч, я сориентируюсь. Найду на карте это Подгорье.

Я взялся за штурвал. Что-то случилось такое, что заставило людей сорваться с места. Не хотелось верить, что виной тому твари, о которых рассказывал старик.

- Скорее юго-запад, - Андрей положил самолет на верный курс. - Километров триста пятьдесят. Бензина, вроде хватает. Не нравится мне, Михалыч, все это. Ой, как не нравится.

- Мне тоже. Только откуда взяться этим исчадиям?

- Черт их знает. Ни за что не поверю, пока не увижу собственными глазами.

Я не стал его отговаривать. Мы летели уже больше часа, солнце клонилось к закату, скоро под нами, наконец, показался пригород Днепропетровска. Андрей снизил машину до пятисот метров и сбросил скорость. Людей нигде не было видно. Город казался вымершим. Но, как оказалось, улицы не были пустынными. Мы не сразу разглядели в тени домов и в опускающихся сумерках движение. А может потому, что оно происходило везде: шевелились дороги, газоны, скверы, тротуары, площади.

- Что за… - Андрей сосредоточенно всматривался вниз. Опустил самолет ниже. И тут мы их разглядели. Улицы кишели какими-то организмами. Их черные, казавшиеся мокрые спины, отбрасывали блеклый свет заката. Было похоже, будто дороги выложены черными речными камешками и они перекатываются под невидимым течением. Растекались во все стороны, забегали в подъезды, выплескивались из окон, тонули в кустарнике, бугрились на машинах. Вдруг я увидел, как из дома выбежал человек и тут же потонул в черной гальке.

Кровавое солнце медленно сползало с небосвода, словно в испуге пряталось за горизонт.

Мы таращились во все глаза, всматривались в сумерки, не в силах вымолвить ни слова. Это было что-то невероятное… За пределами понимания. Хотелось отвернуться, улететь и не вспоминать больше этой громадной, взывающей к животному страху, реке смерти. А черные твари с блестящими спинами, тем не менее, неспешно текли вглубь материка вслед за людьми. Волны апокалипсиса завораживали своими масштабами, поражали воображение невероятностью. Зловещей тенью затянуло город. Что-то в этом зрелище было потустороннее, неземное, ожившее из библейских легенд, темной стороной сущности. Скользкий страх рос внутри ядовитым стеблем, взывал к инстинкту, порождал трепет перед неизвестной свирепой силой.

- Ахренеть, - бормотал Андрей. - Дед говорил они вышли из моря… Надо это проверить, бензина бы хватило.

Я хотел взмолиться, просить его немедленно разворачиваться и лететь прочь. Не хотел ничего знать, ни в чем разбираться, лишь бы подальше. Страх скрутил живот, внутри что-то засуетилось, словно мышь в мышеловке.

Солнце все ниже опускалось к горизонту, расплескивая багровый кисель по редким островкам облаков. А под нами все текла и перекатывалась черная река. Несколько километров мы летели навстречу потоку, прежде чем увидели хвост гигантской гидры. След вытоптанной, изрытой земли привел нас к морю. Далеко от берега виднелись какие-то черные вытянутые предметы, но уже не оставалось бензина выяснять. Я