Книга Японские призраки. Юрей и другие - Антон Викторович Власкин

храма Нитирэн в квартале Хонго и бросили в огонь. Одежда вспыхнула и исчезла в языках пламени. Ответного удара долго ждать не пришлось. Таинственным образом пламя взметнулось с небывалой силой. Всем было очевидно, что одно шёлковое фурисодэ не может произвести столько огня, но неопровержимый огненный факт мгновенно перебросился на храмовые постройки, и те запылали, как спички. На мгновение языки пламени сложились в мантру наму мёхо рэнгэ кё, а затем перекинулись на соседние дома. Как назло, ветер, дувший с моря, стремительно разносил искры. Монахи, поначалу попытавшиеся тушить храм, поняли, что дело проиграно, и бросились бежать. Не прошло и часа, как пожар, позже получивший звучное имя Пожар годов Мэйрэки, уже пожирал Эдо, оставляя за собой дымящиеся головешки.

Много позже, когда история несчастной О-Самэ стала достоянием гласности, нашлись знатоки, которые безошибочно определили, что прекрасный самурай был на самом деле не человеком, а змеем-оборотнем из озера Шинобадзу. Откуда просочилась информация — совершенно непонятно, разве что сам оборотень похвалялся перед доверчивыми слушателями.

Существует версия этой истории, где злополучными владелицами фурисодэ становятся родные сёстры. Бережливые родители вручили обновку сначала старшей дочурке, затем — средней, ну и наконец — младшей. Средняя сестра была убита молнией, а младшую искусала бешеная кицуне. Все жертвы не дотянули четырёх дней до своего семнадцатилетия. Эту историю вполне можно было бы назвать «Три сестры». Финал здесь оказался идентичным вышеописанному. Пожар со двора храма быстро перекинулся на городские постройки и охватил город.

Советы дилетанта: Зловещее фурисодэ сгинуло в огне давным-давно, так что можно не бояться приобрести проклятую вещь. Хотя термин «проклятие» не совсем верно отображает произошедшее. Можно предположить, что фурисодэ никто не проклинал, да и с какой стати? Для несчастной О-Самэ оно было всего лишь предметом гардероба, которым так и не пришлось воспользоваться, напоминанием о весенней встрече. Девушки, получившие фурисодэ, перед смертью бредили, вспоминая молодого красавца на весенней улице, хотя эта встреча касалась только покойной О-Самэ. Дух покойной остался каким-то образом привязан к фурисодэ. Точно так же в истории про футон Тоттори к старому одеялу оказались привязаны в своём посмертном существовании души детей. Почему этот факт оказывал столь губительное влияние на новых хозяек фурисодэ, остаётся неизвестным, но, возможно, роль играло то, что О-Самэ покинула наш мир в отчаянии и тоске. Сохранив эти эмоции после смерти, её дух губительно воздействовал на других девушек.

Если говорить о ком-то из нас, то, столкнувшись с вещью, за которой тянется шлейф нехороших историй, её, несомненно, следует ликвидировать. Но, учитывая опыт с огненным фурисодэ, примите надлежащие меры. Занимайтесь сожжением на полигоне, находящемся на безопасном расстоянии от ближайшего населённого пункта, озаботьтесь присутствием команды борцов с пламенем и наличием необходимого оборудования. Замечательно подойдёт подземный комплекс (вроде того, что фигурирует в фильме «Обитель зла»), выход из которого намертво блокируется красной кнопкой: немедленно нажимайте её, если потусторонняя начинка вырвется из-под контроля. Ну а если включать фантазию на полную катушку, то в этой истории, конечно же, необходима машина времени. Нам следовало бы вернуться в далёкий 1657 год, определить, где должна состояться краткая встреча О-Самэ и неизвестного самурая, и каким-то образом убедить торопыгу, что дела могут и подождать, а вот девушка, что провожает тебя восторженным взглядом, — нет. Страшно подумать, какие перемены в истории повлекло бы такое вмешательство, но рискнуть стоило бы.

История вместе с юрей:

Клан Тайра

В 1180–1185 годах Японию потрясла война Гэмпей. Кланы Тайра и Минамото сошлись в непримиримой схватке, оспаривая друг у друга власть над страной. Долгое время бразды правления находились в руках всемогущего диктатора Тайра-но Киёмори. Удивительно, но человек, чья жестокость стала притчей во языцех, позволил себе сентиментальный шаг и, сокрушив клан Минамото, пощадил старшего сына главы поверженного рода по имени Минамото-но Ёритомо. Доброта дорого обошлась всему роду Тайра. В 1180 году Ёритомо бежал из ссылки и укрепился в деревушке Камакура, заложив тем самым первый камень в основание Камакурского сёгуната — сугубо военной формы управления страной. Война началась. Страшный диктатор Киёмори не смог в ней поучаствовать, так как умер вскоре после бегства Ёритомо. Нет смысла перечислять здесь хронологию битв, число убитых воинов и героических вождей обоих кланов — это увело бы нас в сторону от основной темы данного рассказа. Войну Тайра проиграли. Последним шансом на некий паритет для них было морское сражение у берега Данноура острова Хонсю. Интересно, что в морском бою обе стороны не утруждались применением какой-то особой тактики. Лучники, расположившиеся на палубах, засыпали врагов градом стрел. Когда экипаж того или иного корабля выкашивался настолько, что последний терял управление, на его палубу высаживался десант, заканчивавший дело. Глава флота по имени Томомори советовал главе Тайра и своему старшему брату Тайра-но Мунэмори перед началом битвы отрубить голову некоему Ава-но Тагути. Этот Тагути был союзником клана Тайра, но именно о таких соратниках много позже, совсем в другой стране, была сказана бессмертная фраза: «Казачок-то засланный!» Репрессии не состоялись, Тагути уцелел, и первое, что он сделал в разгар битвы, — это перешёл на сторону врага. Флот был разбит, вожди Тайра погибли или покончили с собой (прозорливый Томомори облачился в двойные доспехи, схватил якорь и прыгнул в волны). Эту судьбу разделил и семилетний тэнно Антоку, которого обречённые Тайра потащили с собой в последнюю мясорубку.

Главным последствием этих событий стало установление Камакурского сёгуната, исчезновение рода Тайра с исторической арены и значительный рост угрозы нападений со стороны юрей. Существовала версия, согласно которой погибшие в волнах воины Тайра превратились в крабов. Узор на панцире хэйкэгани (хэйкэ — китайское прочтение первых иероглифов названия клана Тайра) удивительно напоминает разгневанное лицо самурая. Сложно сказать, появился ли этот вид крабов именно в 1185 году, но скорее всего — нет. Сложно представить, что одержимые яростью души погибших самураев перевоплотились в членистоногих и принялись мирно ползать по дну, время от времени попадаясь окрестным рыбакам.

Лафкадио Хёрн говорит совершенно прямо: души утонувших не оставляли живых в покое. «Частенько они поднимались из глубин, обступали корабль и пытались потопить его, а уж за пловцами следили неотступно и не упускали возможности утащить их на дно», — сообщает классик. Какие уж тут крабы! Перед нами настоящие фунна-юрей, чьи злобные проделки отправили на дно не один корабль. Души утонувших с наступлением темноты поднимались на поверхность в своей призрачной лодке, приближались к кораблю живых, и требовали черпак! Получив черпак, они превращали его в сотню черпаков и с