Книга Комплекс хорошей девочки - Эль Кеннеди

пожимаю плечами.

– Я бы все их вернула, если бы это означало, что мои родители захотят провести время вместе, хотя бы разок. Побыть настоящей семьей, а не пресловутым коммерческим предприятием. Отец вечно работал, а маму больше волновали ее благотворительные фонды – не то чтобы она щенят топила или что-то в этом роде. Некоторые родители занимаются вещами и похуже, чем сбор денег для детских больниц. Но я тоже была ребенком. Неужели я не заслужила немного праздничного настроения?

– Ой, иди сюда, мелкая. – Эван обхватывает одной рукой мою шею и притягивает ближе, чтобы оставить на макушке смачный поцелуй. – Я просто шучу. Родители – отстой. Даже богатенькие. У них у всех с головой проблемы, так или иначе.

– Короче говоря, то, что мы делаем сегодня, – мы трое – это для меня много значит, – говорю я им, удивленная тем, что мои глаза начинают слезиться. Если я расплачусь перед этими парнями, то они мне это припомнят. – Это мое первое настоящее Рождество.

Купер усаживает меня себе на колени и обхватывает мою талию руками.

– Мы рады, что ты здесь.

Эван на секунду исчезает, а затем возвращается с маленькой коробочкой.

– Ладно. Я хотел спрятать это в твой рождественский носок, но, думаю, тебе это сейчас необходимо.

Я смотрю на коробку. Он просто ужасно ее упаковал: все углы неровные и скреплены гораздо большим количеством скотча, чем требуется.

– Не волнуйся, – успокаивает он. – Не ворованное.

Я улыбаюсь и принимаюсь разрывать упаковку со всей грацией раздражительного дошкольника. Внутри нахожу пластиковую фигурку девушки в розовом платье. Ее волосы окрашены в черный цвет перманентным маркером, а к голове приклеена крошечная желтая корона, вырезанная из бумаги.

– Клянусь, я искал игрушечную принцессу в шести разных магазинах. Ты и понятия не имеешь, как чертовски сложно отыскать нужную. – Эван улыбается. – Так что я сам ее сделал.

Мои глаза на мокром месте. Очередной комок застревает в горле.

– Хотел подарить тебе что-нибудь. Чтоб отпраздновать.

У меня трясутся руки.

– Это вроде как должно было быть смешно. Клянусь, я не пытался быть придурком или что-то такое.

Сгибаясь пополам, я начинаю истерически смеяться. Так сильно, что болят ребра. Купер не может меня удержать, и я падаю на пол.

– Она смеется или плачет? – спрашивает Эван близнеца.

Это самая милая вещь, которую кто-либо делал для меня, честное слово. Еще большее значение имеет тот факт, что Эван вложил столько сил в этот подарок. Его братцу придется постараться, чтобы посоревноваться с ним.

Успокоившись, я встаю и обнимаю Эвана, который вздыхает с облегчением, ведь я не надираю ему задницу. Думаю, все же существовал небольшой шанс, что подарок обернется неприятностью, но, кажется, мы с Эваном достигли взаимопонимания.

– Если вы двое закончили обниматься, можем мы уже наконец покончить с этой чертовой ёлкой? – бубнит Купер позади нас, вероятно, чувствуя себя обделенным.

– Продолжай в том же духе и останешься без подарка сегодня ночью, – предупреждаю я его.

– Прошу, – умоляет Эван, прикладывая палец к губам, – картофельный малыш Иисус может вас услышать.

Спустя несколько дней после самых лучших праздников, которые у меня когда-либо были, я сижу с Купером в его мастерской, помогая ему с обработкой мебели. Наверное, наблюдение за реконструкцией моего отеля дало ему пинок под зад, чтобы заняться собственным бизнесом. Он обивал пороги, наводил справки, и на этой неделе ему позвонили из бутиков, которые хотели бы продать несколько его работ. Сегодня утром мы разослали новые фотографии для их сайтов и сейчас готовим все к отправке.

– Ты же не продаешь мой набор? – с тревогой спрашиваю я.

– Тот, за который ты так и не заплатила? – покрытый опилками, он подмигивает и подходит ко мне.

– Все внезапно вышло из-под контроля. Но ты прав, я должна тебе чек.

– Забудь об этом. Я не могу взять твои деньги. – Купер очаровательно пожимает плечами. – Эти вещи всегда были твоими, купила ты их или нет. Как только ты наложила на них свои ручки, я посчитал неправильным продавать их кому-то еще.

Мое сердце пылает в груди.

– Во-первых, это одни из самых приятных слов, которые ты когда-либо говорил мне. А во-вторых, ты точно можешь забрать мои деньги. В этом их суть. Они всегда нужны.

– Говоришь, как настоящий клон.

За это я бью его тряпкой для полировки.

– Руки прочь, Кэбот.

– Я покажу тебе руки, Хартли.

– Ах, да? – С ухмылкой он притягивает меня к себе, его рот накрывает мой в собственническом поцелуе.

Его язык как раз скользит по моему, когда из открытой двери гаража доносится незнакомый женский голос:

– Тук-тук!

Глава тридцать пятая

КУПЕР

Я замираю от звука этого голоса. Кровь стынет в жилах. Я оборачиваюсь, тщетно надеясь, что это всего лишь галлюцинация.

Но нет.

У входа стоит Шелли Хартли и машет мне рукой.

Черт подери.

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз была в городе. Месяцы. Может, год. Ее образ в моем сознании искажен и постоянно меняется. Думаю, она выглядит так же. Плохо прокрашенная блондинка. Слишком много макияжа. Одета как женщина вдвое моложе своего возраста, которая забрела на концерт Джимми Баффета и так и не ушла оттуда. Однако улыбка, с которой она, пританцовывая, заходит в мастерскую, заставляет меня ослабить оборону. Но она этого не заслуживает.

У меня голова идет кругом. Будто кто-то вручил мне боевую гранату, выдернув чеку, и теперь мне предстоит в считанные секунды решить, как сделать так, чтобы она не разорвалась мне прямо в лицо.

– Привет, малыш. – Она распахивает для меня свои объятия. От запаха джина, сигарет и духов с запахом сирени к горлу подступает едкая желчь. Немногие запахи так сильно возвращают меня в детство. – Мамочка скучала по тебе.

Да уж, держу пари, так и было.

Ей требуется около шести секунд, чтобы заметить Мак и бриллиантовый браслет, принадлежавший ее прабабушке. Шелли едва не отпихивает меня в сторону, чтобы схватить Мак за запястье под предлогом рукопожатия.

– Кто эта красавица? – спрашивает она меня, просияв.

– Маккензи. Моя девушка, – прямо говорю я ей. Мак в замешательстве переводит на меня взгляд. – Мак, это Шелли. Моя мама.

– Оу. – Мак моргает, быстро приходя в себя. – Очень приятно познакомиться.

– Что ж, пойдем, поможешь мне внутри, – произносит Шелли, все еще держа Маккензи за руку. – Я принесла продукты для ужина. Надеюсь, все голодны.

На подъездной дорожке нет машины. Просто куча бумажных пакетов на ступеньках крыльца. Неизвестно, как она сюда попала и какой ураган принес ее обратно в город. Вероятно, ее выгнал очередной жалкий сопляк, которого она высосала до последней копейки. Или сбежала от него посреди ночи, прежде чем он обнаружил, что она ограбила его подчистую. Я точно знаю: добром это не кончится. Шелли – ходячая катастрофа. Она оставляет после себя только руины, большая часть которых лежит у ног ее сыновей. Я давно понял, что с ней все всегда не так, как кажется. Она лжет как дышит. Если Шелли улыбается вам – берегите свой кошелек.

– Эван, детка, мамочка дома! – кричит она, входя внутрь дома.

Он выходит из кухни на звук ее голоса. Его лицо бледнеет, когда он понимает, как и я, что это не игра воображения. Он стоит неподвижно, словно ожидая, что мать испарится. Нерешительность мелькает в его глазах, словно он задается вопросом: безопасно ли это или его укусят.

История нашей жизни.

– Подойди, – уговаривает его Шелли с распростертыми объятиями. – Дай обнять тебя.

Сначала неуверенно, не сводя с меня глаз в поисках объяснения, которого у меня нет, Эван шагает вперед и обнимает ее. В отличие от меня, он на самом деле отвечает на объятия.

Во мне вспыхивает раздражение. У Эвана бесконечный запас прощения для этой женщины, чего я никогда не пойму. Он никогда не хотел видеть правду. Братец верит, что каждый раз, входя в эту дверь, наша мать планирует остаться, что теперь мы станем семьей, несмотря на все те годы мучений и разочарований, через которые она заставила нас пройти.

– Что происходит? – спрашивает он.

– Ужин. – Шелли поднимает пару пакетов с продуктами и передает их ему. – Лазанья. Твое любимое блюдо.

Мак предлагает помощь, поскольку она чересчур вежлива. Мне хочется сказать ей не заморачиваться. Ей не нужно пытаться кого-то тут впечатлить. Вместо этого я затыкаюсь и держусь поблизости, ведь черта с два я оставлю ее наедине с этой женщиной. Шелли наверняка состригла бы к чертовой матери все ее