Книга Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени - Дмитрий Михайлович Абрамов

байдан и щитов. И многое из этого он держал в своей голове, запоминал и обновлял записи.

Казалось, ещё ничто не нарушало внешнего покоя Русской земли. Но каким-то шестым чувством Палицын уже чувствовал запах опасности и надвигающейся военной грозы.

* * *

Осенью 1602 года Расстрига и его сподвижники перебрались в Гощу. Князь Януш Острожской с любовью принял молодого человека и его людей и так же устроил пир в честь гостей. Близ Гощи располагался монастырь Дерман, основанный стараниями покойного отца князя Януша. При монастыре была открыта школа анабаптистов. Узнав об этом, молодой человек упросил князя сводить его в обитель и познакомить с представителями этого вероучения. Януш исполнил просьбу и свёл Расстригу с проповедниками анабаптистов. С той поры каждую субботу и воскресенье молодой человек с утра уезжал в Дерман, где подолгу вёл беседы с миссионерами анабаптизма. Диспуты и проповеди этих людей увлекли его. Однако он оставался твёрд в православии, и на предложение перекреститься и принять анабаптизм как однозначно правильное вероучение неоднократно отвечал отказом.

Зимой в Гоще Расстрига свёл знакомство и с князем Константином Вишневецким двоюродным братом Адама. Этот уже зрелый и опытный вельможа открыто исповедовал латинство. Молодой человек внимательно слушал доводы князя о превосходстве латинства над православием, но также оставался при своём мнении. Единственно, что привлекло молодого человека в речах Вишневецкого, так это то, что князь предлагал ему написать письмо самому апостолику Рима, рассказать в письме о своём положении изгнанника и попросить у него помощи. С этого момента Расстрига вооружился перьями, чернилами, бумагой и засел за составление письма. Надо отметить, что молодой человек, неплохо изъяснялся на латыни, но его латинская грамматика оставляла желать лучшего. Отрепьев, Повадин и Яцкой всячески помогали ему в том деле и даже за приличную сумму наняли одного из странствующих иезуитских монахов. Наконец письмо было составлено и отправлено с нарочным князя Константина в Рим.

* * *

Наступил апрель. Тёплая весна пришла в Италию. Рим купался в потоках света и тонул в распускавшейся зелени садов и виноградников. Поздним утром, когда клир Ватикана уже отслужил в Сикстинской капелле, личный секретарь апостолика Климента (Аldobrandini) тихо вошёл в кабинет своего господина и слегка прокашлялся, чтобы обратить на себя внимание. Одетый не по-праздничному – в серый, длиннополый стихарь, с белой круглой шапочкой на голове вместо тиары, папа поливал свои любимые цветы в больших керамических горшках, расставленных близ окон. Он услышал, как вошёл Рангони, но, продолжая заниматься своим привычным делом, лишь взглянул через плечо на секретаря, и в ответ на его приветствие махнул головой. Рангони понимая, что у него ещё есть пять минут для того, чтобы пересмотреть свои бумаги, развернул папку и стал думать с чего начать свой утренний доклад. Тем временем, пока апостолик ещё тщательно поливал цветы из лейки, секретарь, перебирая бумаги, наткнулся на письмо, доставленное из Польши день тому назад, и решил начать с него.

Ровно через пять минут папа Климент оставил своё занятие, воссел на скромном кресле и приготовился внимать секретарю.

– Ваше святейшество, думаю, что сначала стоит обратить внимание на послание, написанное неким лицом, пребывающим в Великом княжестве Литовским, адресованное Вам, но отправленное от имени именитого князя и сына Кафолической церкви Константина Вишневецкого, – начал секретарь.

– Кратко, изложи суть происходящего, сын мой, – устало вымолвил апостолик и вяло махнул кистью десницы.

– Святейший государь мой, этот некий человек, написавший письмо, утверждает, что он истинный сын ныне покойного Великого государя Московского Иоанна, спасённый своими сторонниками двенадцать лет назад в городе Угличе. Сейчас он пребывает в Литве…

Внимая словам секретаря, апостолик слегка порозовел. Взгляд его, обращённый на Рангони, стал пристален.

– Как он объясняет своё пребывание в Литве? – с проявившимся интересом спросил апостолик.

– Два с небольшим года назад, до перехода через литовско-русский рубеж, этот молодой человек, с отроческих лет скитался по северным монастырям России. Воспитывался он самыми образованными и опытными дипломатами, вельможами и духовными иерархами. Он посредственно владеет латынью, что видно по его грамматике и ошибкам, но почерк его красив и ровен, что свидетельствует о хорошем образовании и умелой руке, – начал излагать секретарь.

– Чего он просит? – уже с неподдельным интересом, но кратко спросил Климент.

– Он просит духовной поддержки и посильной помощи в деле возвращения ему родительского престола и Русского царства. Обещает, что в случае удачи, он будет способствовать делу миссионерской проповеди кафолического вероучения и строительству кафолических храмов в России, – продолжал Рангони.

– Да, это письмо стоит серьёзного внимания! Не спеши, анализируй и высказывайся, обдумав, – прервал его Климент.

Рангони склонил голову в знак согласия. А святейший папа стал излагать ему ход своих соображений по данному вопросу. Суть их состояла в том, что папе необходимо было точно знать, с кем он будет иметь дело, с проходимцем или с человеком убеждённым. Следуя римским преданиям нельзя было упускать удобного случая для последовательного развития своей политики, независимо от политики и интересов польского короля Сигизмунда. Надо было точно выяснить, что за личность появившийся «претендент». Затем в соответствии с добытыми сведениями вести своё дело, не считаясь с польским королём. Вопрос о водворении в России римского кафоличества – не нов. Он рассчитан на русских Великих князей и царей. Успеха до сих пор не было, хотя Ватикан и продолжал свои старания, последовательно испытывая одного русского монарха за другим. Но ни разу до сего дня ни один апостолик не прибегал к помощи сил, враждебных московскому правительству. Все представители престола святого Петра прямо и правильно начинали свою проповедь с русских монархов. С этой целью миссионеры в сопровождении Зои Палеолог были посланы к государю Иоанну III 130 лет назад. Пол века минуло, как являлся к государю Иоанну IV Антонио Поссевин. С той же целью при царе Феодоре, но гораздо искуснее и серьёзнее, подвязался ещё недавно Комулей. Правда, переговоры с ним вёл главным образом этот изворотливый и хитрый нынешний правитель России Борис Годунов. Папа на несколько секунд замолчал и задумался.

– Да, святейший государь, с Годуновым – этим лисом, общаться на подобные темы вообще бесполезно. Потому подлинное выяснение личности «претендента», необходимо чтобы избежать упрёков со стороны таких псевдо-союзников, как польский король, или со стороны протестантов, – отметил Рангони.

– Да, ежели новоявленный «претендент» – обманщик, то с его помощью престол святого Петра не имеет права осуществить заветную мечту стольких поколений – единения Римской и Восточной Церквей. Мы должны убедиться и уверовать в его правоту. И только убедившись в сем, возложим надежду на смелого человека, домогающегося