Книга Маркиз должен жениться - Сабрина Джеффрис

— Использовать Оливера? — с горечью повторила Мария. — А он меня может использовать сколько угодно?

— Значит, вот что он сделал? — В голосе старой дамы звучала искренняя тревога. — И поэтому вы решили сбежать?

Мария вздохнула.

— Нет. — О чем тут говорить, если она отдалась ему по своей воле?

Миссис Пламтри внимательно посмотрела ей в лицо.

— Понимаете, дорогая, Оливер, несмотря на свое безрассудное поведение, хороший человек. Он искренне хочет жениться на вас. Прошлый вечер и события на балу окончательно убедили меня в этом. Я прошу вас, примите его предложение и подарите мне внуков. Это все, что я хочу от жизни.

— А вы не задумывались над тем, чего хочу я?

— Его. Вы хотите его. Я читаю это в каждом вашем взгляде.

Мария с бьющимся сердцем отвернулась к окну.

— Зато Оливер не знает, чего он хочет.

— Возможно. — Миссис Пламтри подошла ближе и положила руку на плечо девушки. — Это моя вина. Я слишком долго позволяла ему жить в заблуждении. Теперь он нашел дорогу назад.

— Да ничего он не нашел! — вскричала Мария. — Неужели вы этого не понимаете? Его до сих пор терзает вина за ту страшную ночь в охотничьем домике.

Миссис Пламтри распахнула глаза.

— Он вам рассказал? — с изумлением проговорила она.

— Да. Рассказал, как хотел броситься вслед за матерью, но вы решили подождать. Рассказал, что именно он нашел мертвых родителей, что был весь в крови, что вам пришлось заплатить слугам, чтобы не болтали.

Миссис Пламтри задрожала.

— Он никогда и ни с кем об этом не говорил, даже со мной. Вот так, дорогая. Вы первая, с кем он решил обсудить события той ночи. Это доказывает, насколько он к вам привязан.

Мария с усилием сглотнула.

— Но не настолько, чтобы изменить свои привычки.

— Если бы вы дали ему шанс…

— Чтобы попасть в ту же западню, в какой оказалась ваша дочь? — Увидев, как побледнела старуха, Мария быстро добавила: — Простите, мне не следовало этого говорить.

Миссис Пламтри опустила взгляд на свои руки.

— Нет-нет, вы правы. Мне надо было понять, что из Льюиса никогда не получится хороший муж. — Она тяжело вздохнула. — Но я надеялась, что любовь Пруденс сможет его изменить.

— А теперь надеетесь, что моя любовь изменит Оливера.

Старая дама подняла на девушку взгляд, полный надежды.

— Так вы любите его?

Мария ответила ей невидящим взглядом. О Боже, это ведь правда, она любит Оливера и не может этого отрицать, даже перед его бабушкой. Вот только сам он ее никогда не полюбит, он полагает, что «любовь — это просто красивое слово для вожделения».

Слезы блеснули в глазах девушки. Она схватила миссис Пламтри за руку и пробормотала:

— Пожалуйста, не говорите ему, прошу вас!

— Дорогая моя!

— Поклянитесь, что не скажете. Подумайте о вашей дочери.

— Я как раз думаю о своей дочери. Для своего сына она хотела бы не такую жизнь, какую он сейчас ведет. Я понимаю, вы думаете, что он похож на отца, а ведь на самом деле он больше напоминает мать. Я не знаю, почему он выбрал дорожку отца, но уверена, это не его путь. У него другая душа.

— Почему вы так уверены? — едва слышно прошептала Мария.

Миссис Пламтри с болью стала рассказывать:

— В ту ночь с ним что-то произошло. Еще до того, как мы поехали в охотничий домик. Он сказал мне, что поссорился с матерью. Именно поэтому она поскакала к Льюису. Он так и не рассказал мне, в чем было дело, но я знаю, что это глубоко его ранило. Все эти годы он делал вид, что никакой раны нет, но я чувствую: кто-то должен его исцелить, и надеюсь, что именно вам это по силам.

Мария вырвала у нее свою руку.

— Я не хочу этого делать. Я хочу вернуться к своей собственной жизни. Хочу жить так, как принято в Америке. Там люди говорят то, что думают, и делают, что… — Мария вдруг замолчала. Даже в ее обычной жизни в Америке была ложь. История с Натаном — тому доказательство. Но, наверное, это все же лучше, чем горькая любовь к Оливеру, который не сможет ее любить.

— Я понимаю, что не могу вас остановить, — безнадежным тоном произнесла миссис Пламтри, — а потому не стану вас больше задерживать. Я только прошу: не принимайте поспешных решений. Увидите, Оливер еще удивит вас.

— Вы не можете думать иначе, ведь вы — его бабушка, а я не могу быть слепой. — Мария отвернулась и продолжила паковать сундук.

Старая дама прошла к туалетному столику и что-то взяла в руки.

— Вы его заберете с собой?

Мария подняла голову и увидела в ее руках футляр с жемчужным ожерельем, которое ей подарил Оливер.

— Разумеется, нет. У меня нет на него никакого права.

— А я считаю, что есть. Ожерелье принадлежало моей дочери, и я хочу, чтобы теперь оно было вашим.

— Простите, но в нынешних обстоятельствах я не могу его принять.

Миссис Пламтри покачала головой.

— Вы так же упрямы, как и Оливер.

— В этом мы и правда похожи.

— Мы все этим грешим. — Миссис Пламтри слабо улыбнулась. — Хорошо, я сохраню жемчуг до вашего возвращения. — Голос старой дамы смягчился. — Мы будем вас ждать, дорогая, что бы ни произошло между вами и Оливером.

Мария ответила ей удивленным взглядом. Миссис Пламтри широко улыбнулась.

— Конечно, я предпочла бы, чтобы вы стали членом семьи, но раз так сложилось, я хочу быть по крайней мере вашим другом.

Мария почувствовала комок в горле.

— Благодарю вас. Для меня это большая честь.

— Я не выдам вашей тайны, хотя считаю, что это не имеет большого значения, ибо подозреваю, что Оливер не позволит вам так просто уехать.

— Поверьте, он будет только рад, что сумел избежать брака.

— Неужели вы действительно так считаете?

— Я знаю, что, если останусь здесь, он женится на мне по необходимости. Я не желаю себя навязывать.

Миссис Пламтри бросила на девушку скептический взгляд и вышла из комнаты.

Марии хотелось бы верить в Оливера так же, как верит его бабушка, но она боялась, что сейчас им движет уязвленная гордость, ведь так хитро задуманный план провалился. Как только она, Мария, уедет, он придумает что-нибудь другое, найдет другую женщину, которая выйдет за него замуж ради титула и состояния его бабушки.

Эта мысль причинила ей острую боль. Она с досадой потерла виски. Что толку думать об этом? Если они поженятся, а Оливер станет нарушать брачные обеты, ее ждут еще худшие страдания. Лучше однажды пережить горечь расставания, чем всю жизнь мучиться от ревности.