Книга Презумпция невиновности - Анатолий Григорьевич Мацаков

плечами, сказал с кривой ухмылкой:

— Мало ли что с перепугу может наплести подросток! Да если его еще по шее звездануть...

Гурин, сдерживая себя, раздельно сказал:

— На допросе присутствовал преподаватель училища. И никакого давления на вашего сына не оказывалось!

Статкевич, поглаживая бороду, посмотрел на нас прищуренными глазами, опять ухмыльнулся, изрек:

— Нашли на кого ссылаться! Да все преподаватели во главе с директором училища сейчас перед вами на лапках ходят — их ведь по головке не погладят, если вы в высшую инстанцию бумагу направите о плохой воспитательной работе с подростками в СПТУ.

Борис и на этот раз сдержал себя, ровным голосом заявил:

— И тем не менее, гражданин Статкевич, мы убеждены, что ваш сын рассказал правду. Это подтверждается протоколом осмотра места происшествия и другими материалами уголовного дела.

Статкевич неожиданно взорвался:

— Что вы мне сыном тычете! Не сын он мне вовсе! Ему отец — Радкевич!

Мы с Гуриным переглянулись. Лицо Бориса начало багроветь от прилива злости. Пытаясь успокоиться, он потер ладонями щеки и тихим голосом уточнил:

— Значит, вы руками сына расправились с его отцом?

— Вот именно! — рявкнул Статкевич. — Да, я давно готовил эту расправу! Готовил, потому что этот Колька всю жизнь мне стоял поперек горла! И я отомстил не только этому негодяю, но и жене за ее измену!.. А теперь делайте со мною что угодно! Сам виноват, что попался из-за глупости. Если бы пошел на это дело трезвым, не оставил бы вам следов. Все! Больше я вам не скажу ни слова!..

Когда вышли из ИВС, Борис с омерзением сказал:

— Какой подонок, а! Это же надо — задумать и совершить такое преступление! И откуда только такие выродки берутся?

— Они преспокойно живут среди нас, пользуясь нашим равнодушием. Не помню, но кто-то очень умно сказал, что равнодушные никого не предают и не убивают, но только с их молчаливого согласия на земле и совершаются предательства и убийства...

— Да-да, ты прав, — задумчиво отозвался Гурин и, помолчав, сказал: — Пошли отдыхать. Завтра предстоит много работы, если, конечно, и сегодня ночью не поднимут...

Бабье лето в Соколове

1. Самая короткая ночь в неделе

1

Разбудил меня настойчиво-требовательный грохот в переплет оконной рамы. Чертыхаясь, я вскочил с кровати и сразу же почувствовал свирепый холод нетопленной комнаты — в гостинице еще не подключили отопление. Во дворе стоял шофер отдела Сергей Петрашевич и продолжал молотить по раме.

— Иду. Чего гремишь?

Я торопливо оделся, по привычке взглянул на часы. Стрелки показывали четверть второго ночи. По опыту знаю: о квартирных кражах заявляют между семью и девятью часами вечера, то есть в то время, когда люди уже вернулись с работы; о кражах из магазинов и других торговых точек сообщения, как правило, поступают утром. А вот ночью... Тут уж никогда не угадаешь, что могло случиться — грабеж, разбойное нападение, изнасилование, убийство?..

Возле машины меня встретил Борис Гурин.

— Ну и спите же вы, товарищ заместитель главного сыщика области! — усмехнулся он и затянулся сигаретой. — Петрашевич минут пять колотил в окно, всю гостиницу, видать, поднял на ноги.

— Вчера поздно лег, — буркнул я и полез в машину.

Мелкий октябрьский дождик шелестел по тенту нашего «уазика». Борис еще раз затянулся и бросил сигарету, светлячок окурка, описав дугу, исчез в луже. Усаживаясь на переднее сиденье, Гурин сказал:

— Итак, в этой неделе затишья выпала самая короткая ночь.

— А что случилось? — спросил я.

Машина задом выползла на улицу, начала разворачиваться. Борис повернулся ко мне, с невеселой усмешкой сказал:

— А то случилось, подполковник, что тебе утром придется позвонить начальнику УВД и попросить продлить командировку.

Сидевший рядом со мной начальник отделения уголовного розыска райотдела Вадим Козловский глухо проговорил:

— ЧП опять, Игорь Иванович...

— Рассказывай, — кивнул я ему.

Козловский снял шляпу, пригладил ладонью волосы, начал рассказывать:

— Из Сухменей я вернулся последним автобусом в первом часу ночи. Когда проходил мимо магазина по улице Гарбарской, во дворе услышал какой-то шум, потом вскрик и топот убегавшего человека. Сразу же бросился во двор магазина, увидел лежавшую там возле стены женщину. А в это время какой-то человек перелезал забор. Я дважды крикнул: «Стой! Стрелять буду!» и произвел три выстрела в воздух, потом бросился в погоню за неизвестным. Но тот перевалился через забор и исчез. Я проверил дворы расположенных рядом с магазином домов, но преступника не обнаружил и вернулся к магазину. Там уже были люди, их разбудили мои выстрелы. Женщина по-прежнему лежала на земле в бессознательном состоянии. Окно над дверью склада было разбито. Вскоре приехала машина «скорой помощи»...

Я вздохнул и, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:

— Итак?..

— Итак, вооруженное нападение, кража и, возможно, убийство, — хмуро отозвался Борис. — Сторож магазина Доронина находится в тяжелом состоянии...

И тут я почувствовал легкое жжение в горле — верный признак ангины; по телу начала расползаться слабость. Никак заболел? Этого еще не хватало!

2

Возле магазина стояла толпа. Я мысленно чертыхнулся: любопытство не порок, но... Для нас, оперативных работников, оно — нож острый: пока доберешься на место происшествия, люди все следы уничтожат! Но на этот раз, кажется, повезло — в воротах стоял сержант милиции и, сдерживая гудевшую толпу, покрикивал на слишком уж любопытных.

Вслед за Гуриным я выбрался из машины и выбросил сигарету: табак был противен и горло продолжало саднить. Наверное, я и в самом деле заболел.

Ветер уныло раскачивал вершины тополей, надоедливо моросил дождь. На столбе, у входа в магазин, тускло горела лампочка. Но во дворе, где располагался склад, было темно.

Сержант молча козырнул нам, и мы с Гуриным зашли во двор магазина. Козловский включил фонарик. Узенький луч света, разрезая густую, чернильную темноту, начал ощупывать изрезанную шинами машин и колесами повозок раскисшую землю.

— Приступаем к осмотру! — кивнул Гурин стоявшим возле машины эксперту-криминалисту и старшине, державшему на поводке овчарку.

Я уже давно заметил, что Гурии обычно ведет осмотр места происшествия от центра к так называемой периферии, спиралеобразно. Я же был поклонником противоположного метода: та же спираль, но направленная к центру. Тут уж сказывалась профессия сыщика — сперва поиск в объеме, потом, отсеивая отработанные версии и тщательно проверенных подозреваемых, круг все больше сужаешь...

И на этот раз