Книга Доверься мне - Мона Кастен

– Все готовы? – спросил присутствующих Нолан, хлопнув в ладоши.

Из нашего маленького круга донеслось согласное бормотание.

– Это реально больно, блин, – буркнул Блейк. Он болтал ногами над столом, а между ними держал свое сочинение. – Я же так старался.

– В том-то и весь смысл, – ответил Нолан в тот же миг, когда возвратился Джейми с нашими напитками.

Сейчас они всем оказались очень кстати. Я с благодарной улыбкой взяла свой картонный стаканчик и посмотрела вперед.

– Как вы себя чувствовали, когда читали комментарии? – задал нам вопрос профессор. Он оттолкнулся от пульта и вошел в круг. А потом забрался на стол к Эверли.

– Как я себя чувствовала, по мне, думаю, и так видно, – откликнулась та, избегая смотреть на Нолана.

Он на секунду положил ей руку на плечо и сжал. Такой дружеский жест. Иногда у меня создавалось ощущение, что он не наш преподаватель, а друг, который помогал нам с учебой.

– А ты, Доун? – спросил он и чуть повернулся в сторону, чтобы посмотреть на меня.

У меня мгновенно пересохло во рту, когда все взгляды обратились ко мне. Я нервно потеребила манжет своего стакана и несколько раз сглотнула.

– Большинство замечаний были какими-то бесполезными. Обычно я хорошо воспринимаю твою критику и всегда стараюсь ее учесть.

Нолан ткнул пальцем в мою сторону:

– Доун поняла принцип.

– Классная лекция, Нолан, – проворчал Блейк.

– Я намеренно не писал вам на полях дельные комментарии. Вы не всегда сможете убедить читателей своими работами. Некоторые даже возненавидят ваши произведения вне зависимости от того, сколько труда вы в них вложите. Я хочу, чтобы вы научились отличать конструктивную критику от индивидуальных пристрастий. Получать критику нелегко. Прежде всего когда вкладываешь в текст всю душу. Суть в том, чтобы отфильтровать лучшее среди резких слов и не принимать близко к сердцу остальные. Взгляните как-нибудь на отзывы к своим любимым книгам.

– Уже смотрел, – сказал Джейми. – Полный отстой. Все, что мне понравилось, автор рецензии разнес в пух и прах.

– Какой вывод мы из этого делаем? – спросил у всех нас Нолан.

– Блин, не знаю. Что даже наших любимых авторов критикуют и не получится удовлетворить каждого? – Блейк задумчиво взглянул на Гейтса.

– Совершенно верно.

Мне вспомнилась ядовитая рецензия, которая пришла на прошлой неделе. Неожиданно я увидела ее абсолютно другими глазами. Каждое слово прошло сквозь меня, и сейчас я рассмотрела их под новым углом.

Нельзя угодить каждому. С человеческой точки зрения это вообще невозможно. Пусть больно читать такие высказывания, но они ничем мне не помогут. Я ничего не могла с ними сделать, потому что они и не направлены на то, чтобы мне помочь.

– Спасибо, Нолан, – внезапно произнесла я.

Он схватил меня за руку и вскинул ее вверх:

– Она запомнила! Тост за Доун и первый раз, когда она обратилась ко мне по имени!

Мои одногруппники расплылись в улыбках и подняли за меня стаканчики с кофе.

Этот курс… Он потрясающий.

К этому времени на кухне у Элли у меня размещался более богатый арсенал специй и ингредиентов, чем на кухне в общежитии, где все вечно таинственным образом пропадало.

Сегодня я готовила фахитас с гуакамоле[7], а на десерт – шоколадное суфле с жидким центром. Не лучшее сочетание, но Элли непременно хотела научиться делать суфле, потому что просто его обожала. Я пыталась аккуратно намекнуть ей, что мне потребовались годы практики, чтобы приготовить приличное суфле, однако отговорить ее не удалось.

Я рано научилась готовить, потому что папа часто был слишком занят. Мастерская требовала его присутствия с утра до вечера. И хотя одни из самых счастливых моих воспоминаний связаны с тем, как я сидела, свесив ноги, на верстаках в мастерской и поедала пиццу, рано или поздно я попросила папу научить меня пользоваться плитой. Тогда мне исполнилось лет десять или одиннадцать. Так как отец сам ничего не смыслил в готовке, учились мы вместе. Мы накупили себе кулинарных книг с простейшими рецептами и перепробовали их все. В этом деле практика действительно стала залогом успеха. Это превратилось в наше любимое хобби – готовить вместе. Когда потом на какой-то промежуток времени у папы опять прибавилось работы, поскольку ему пришлось уволить двух сотрудников, за еду начала отвечать я. Денег у нас было не особенно много, так что я быстро научилась обходиться малым, но при этом правильно питаться. Это дало мне преимущество перед многими друзьями. Несмотря на то что никогда по-настоящему не жила одна, я умела правильно распределять свой бюджет, чтобы потом от этого не страдать.

– Как тебе удается все это помнить? Я уже половину забыла, – вздыхала Элли, пока мы накрывали на стол.

– В какой-то момент это врезается в память. По крайней мере, со мной было так, – ответила я и пошла обратно на кухню, чтобы выключить духовку.

Тортильи уже подогрелись, овощи для начинки стояли на столе. На полу валялся упавший салатный листик, который Спайди подозрительно обнюхивал розовым носиком. Я наклонилась к нему, чтобы почесать маленькую головку. Тут же послышалось довольное мурчание, и я улыбнулась.

Чуть позже я вернулась в гостиную и принесла на стол тарелки с тортильями. Элли тем временем возилась с док-станцией Кейдена, делая музыку погромче. Сегодняшний саундтрек: последний альбом Джастина Бибера. На такое мы отважились только потому, что Кейден ушел на гору со Спенсером.

Я села за стол, а Элли присоединилась ко мне и заулыбалась, когда обвела взглядом приготовленную еду.

То, что еда приводила ее в такой восторг, было, с одной стороны, мило, а с другой – довольно грустно. Я знала, что в детстве мать вечно запрещала ей любую нездоровую пищу и строго следила, чтобы она не превышала определенное количество калорий. Каждый раз, когда я задумывалась об этом, срабатывал мой материнский инстинкт, и я ощущала острую потребность так раскормить Элли, чтобы она не ходила, а перекатывалась. Поэтому на наших кулинарных свиданиях я всегда готовила гигантские порции.

– Мама уже с тобой связывалась? – поинтересовалась я. Затем подвинула миску с гуакамоле к Элли, и та взяла ее с благодарным кивком.

– Да. Я рассказала им с папой про праздник-сюрприз. Она сказала, что мне не четыре года и что прием с шампанским был бы уместнее. Причем еще до того, как меня поздравила. – Подруга закатила глаза.

– Всегда, когда мы разговариваем о твоей маме, у меня возникает желание обругать ее последними словами. Однако потом мне приходит в голову, что она все еще твоя мать и так нельзя, – ответила я, щедро намазывая свою тортилью.