Книга Бойня - Оса Эриксдоттер

Должно быть, почудилось.

Нет, не почудилось. Точно такой же… крик?

Кричит человек.

Ландон бросился к сараю. Его чуть не сбила с ног чудовищная вонь, накатившая, как девятый вал. Он закашлялся, закрыл рот и нос рукой и протиснулся сквозь заграждения. Дверь заперта на толстый засов с большим висячим замком. Руками не открыть.

– Есть там кто?

Опять отчаянный крик. И еще, и еще.

Он уставился на дверь.

Он их там запер. Старик совершенно спятил.

И не успел он поставить этот диагноз, раздался выстрел. Пуля сухо щелкнула о бетонную стену, оставив заметную вмятину. Ландон резко обернулся. На крыльце стоял Ула Шёгрен и целился в него из пистолета. Ландон рванул с места и успел забежать за угол, прежде чем раздался следующий выстрел.

Законченный психопат, садист и убийца. Мало того что запер людей в бетонном сарае. Он стреляет не чтобы напугать, а чтобы убить. И если бы не был так пьян, возможно, и попал бы.

Ландон, оглядываясь в поисках убежища, побежал вдоль стены. Второй свинарник далеко, до него открытое место, если не считать большого зеленого контейнера на полпути к леску.

Риск слишком велик, но единственный выход – бежать туда и постараться укрыться за этим здоровенным контейнером. Не так близко, но надежда есть: стрелок вдрызг пьян.

Выглянул из-за угла, увидел фермера, неверным шагом бредущего к свинарнику, выдохнул и побежал. Через несколько секунд грохнул еще один выстрел, но он даже свиста пули не слышал. Забежал за контейнер и бросился плашмя на землю, ударившись коленом о камень.

– О дьявол…

Нельзя сказать, что он в хорошей форме. Легкие горят, во рту вкус крови. И что? Надо преодолеть боль, выбрать момент и бежать к лесу. Но сначала попытаться определить, где его преследователь. Встал, схватился за липкий край контейнера, заглянул внутрь – и чуть опять не упал, на этот раз от ужаса.

Контейнер набит трупами. Разлагающиеся тела, густо облепленные насекомыми.

Опустился на колени, и его начало рвать.

Комбинезон промок насквозь, хоть выжимай. Так и совсем можно испариться – откуда столько пота? Вся жидкость из организма уйдет – и пиши пропало. И главное, палец скользкий, срывается со спускового крючка.

Вот теперь он действительно угодил в дерьмо. Он тут ни при чем, его вины нет, но кто будет слушать? Уж он-то знает, как они рассуждают. Никто и спрашивать не станет, уж не сам ли он, часом, пригласил этого мерзавца на “вольво”? Росси сто раз подчеркивал: за то, чтобы на ферме не было нежеланных гостей, отвечает он, Ула Шёгрен. И никто больше. И если он напортачит…

– Ты или я, парень… ты или я… – бормотал он, высматривая нарушителя.

Крик в свинарнике – давно такого не слышал. Должно быть, он дал им о себе знать.

Хрен с ним. Все равно ему не жить. “Вольво” можно отогнать в лес, пока те не прибыли.

Да что ж они так орут!

Он споткнулся и взвыл от боли в большом пальце. Чертов курятник! За каким хреном он собрался его строить? Так и не достроил. Теперь он ни к чему, а доски валяются и гниют. Пнул их ногой – стало еще больнее.

Но дело надо доделывать.

Он захромал к контейнеру, в паре метров остановился, поднял пистолет и положил палец на спусковой крючок.

Свекольная физиономия, рот перекошен в нелепой гримасе, язык вывалился. Похож на заразившегося бешенством пса.

Ландон пригнулся, еле увернулся от пули и, хромая, забежал на другую сторону контейнера. Взгляд его упал на прислоненную к железной стенке лопату. Схватил, метнулся к углу. Единственный шанс – опередить. Не дать ему выстрелить.

– Из-звини, п-парень… – Голос звучал с бульканьем, будто он одновременно полоскал горло.

Старик и в самом деле совершенно пьян.

Ландон поднял лопату и изготовился к удару.

Он не успеет среагировать. Он пьян. Я обязан его опередить.

Выстрелить Ула Шёгрен успел, а вскрикнуть – нет. Ландон рассчитал точно, ребро стального полотна лопаты врезалось именно туда, куда он целился. В темя.

Но выстрелить все же успел. Выстрелил, молча упал и затих.

Ландон никак не мог унять дрожь в руках, сердце провалилось вниз живота. В углу рта фермера показалась кровь и медленной струйкой стекла на подбородок.

Он долго смотрел на грудь – дышит или нет?

Ни малейшего шевеления.

А дом? Не видел ли кто? Или слышал? Все-таки выстрелы, не каждый день тут стреляют.

Переждал и захромал к свинарнику. Пистолет оттягивает руку, как гиря, и колено болит ужасно.

Трупы в контейнере. И живые… пока живые, запертые на замок в бетонном свинарнике. Пьяный фермер не мог все это сделать один. Даже если у него мания величия.

Это они…

Стало трудно дышать.

Срочно нужны ключи. Ключи… Ландон остановился и зажмурился. Сама мысль возвращаться к трупу убитого им человека и шарить в его карманах показалась невыносимой. А если попытаться отстрелить замок? Вряд ли… даже не вряд ли, а невозможно – Ландон вспомнил массивный, в кулак величиной, замок на стальном засове.

Как он сказал, этот ублюдок? Я им хозяин…

И трупы в контейнере… люди с избыточным весом. Все до одного.

Он беспомощно посмотрел на стальной засов. Какой у него выбор? Искать в карманах мертвеца или обшарить дом… на это могут уйти часы.

Но можно же уехать, сообщить, поднять тревогу… Ну нет. Полиция работает, как партия прикажет. Все они поставлены или куплены Свердом и его подельниками.

– Хелена! – почти прошептал он.

Безумие. Он понимал – безумие. Почему она должна быть именно здесь? Они же говорили “лагеря”. Значит, не один Ула? Таких много?

– Хелена! – Он повысил голос.

И опять… Ландон не смог различить ни единого слова, крики и вопли слились в сплошной непроницаемый звуковой барьер.

– ХЕЛЕНА!!!

Безнадежно.

И тут он услышал звук автомобильного мотора. Помчался к машине. Трясущимися руками открыл дверцу и запустил двигатель. Единственный способ уйти незамеченным – ехать в другую сторону, через поле. Посмотрел в зеркало: пока никого, но они будут здесь в любую минуту.

Придавил педаль газа. Машина пересекла двор. Выехал на раскисшее после ночного дождя поле. “Вольво” водило из стороны в сторону, он крутил руль, как гонщик на ралли. Слава богу, старый надежный друг, то и дело буксуя, с натужным ревом двигался вперед.

И в конце концов все же застрял. В паре десятков метров от опушки.

– О дьявол…