Книга Отвези меня домой [= Под колесами – звезды ] - Алексей Евтушенко

– Так-так… – задумчиво произнёс сухопарый. – А что вы, интересно, будете делать, если сейчас приедет полиция и увидит на улице ЭТО?

– На подобный случай, – любезно улыбнулся в лицо «шефу» Егор у нас имеются соответствующие документы, подписанные, между прочим, директором ЦРУ. И документы, заметьте, настоящие, – на Егора снизошло весёлое вдохновение, и он чувствовал, что именно сейчас, в этот конкретный момент времени, у него пройдёт любой, самый фантастический блеф. Разумеется, такие важные бумаги мы с собой не носим. Они там, за броней, у командира танка.

– Что ж, – пожал плечами сухопарый, – теперь я понимаю, что вы имели в виду под весомыми аргументами. Но кое-чего я всё же, признаться, не понял.

– И что же именно?

– При таких аргументах, – он кивнул головой за окно. – Зачем вы ещё и деньги предлагали?

– В качестве жеста доброй воли, – серьёзно ответил Егор. – Понимаете, мы не бандиты, а обычные люди и до сих пор считаем, что лучше всего договариваться без взаимных угроз и устрашений. Однако, если нас не понимают, как произошло, к сожалению, в данном случае, приходится действовать иными методами. Помните песню? – и он, нещадно фальшивя, пропел: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…»

– Стоит на запасном пути! – чисто закончил, обладающий практически абсолютным слухом, Семён.

– Да, – с неожиданной грустью вздохнул сухопарый, – хорошая была песня… Ну что ж, молодые люди, признаюсь что вы меня убедили. До свидания и… вы не хотели бы рассмотреть вопрос о нашем сотрудничестве, но уже на качественно иных условиях?

– Вряд ли, – сказал Егор, поворачиваясь к выходу. – Тут ведь не в условиях все дело. Всё дело в мировоззрении. А оно у нас, увы, разное. Пошли, Сеня.

И они, не попрощавшись, вышли.

Поздним нью-йоркским вечером, уже совсем плохо соображающий Егор, уложив на диван вырубившегося прямо за кухонным столом друга Сеню, накарябал кое-как на первом подвернувшемся под руку листке записку, вышел во двор и сел в машину.

– Домой хочу, – объявил он громко и просительно, завалился на бок и уже через секунду спал непробудным пьяным сном.

Глава двадцать четвёртая

Егор сидел на маминой кухне у открытого окна, глядел на мощёную брусчаткой пустынную улицу и мучился похмельем. Час назад, Анюта отказалась его лечить, сказав, что в няньки к алкоголикам она не нанималась и, что тот, кто любит кататься, должен любить таскать за собой и саночки.

– Возить саночки, – поправил Егор.

– В данном случае слово «таскать», по-моему, подходит лучше, – резонно возразила Анюта.

В душе Егор был полностью с Анютой согласен, но всё равно было обидно страдать, зная что есть способ избавиться от мучений безо всяких последствий. Утешало Егора лишь то, что, во-первых, Анюта догадалась вернуться именно к маме, а не в Ростов, например, во-вторых, что у неё это получилось и они не попали куда-нибудь на Северный полюс или в дебри Амазонки и, в третьих, что похмелье было физическим, а не душевным. То есть, голова, конечно, болела, но и только. А уж это можно было перетерпеть, не прибегая к испытанному, но коварному методу, основанному на вышибании клина клином. Опять же мысль о водке или даже пиве ничего, кроме искреннего отвращения, не внушала. Хорошо ещё было то, что мама, когда он явился уже ранним львовским утром абсолютно никакой (правда двери своим ключом смог открыть и даже сумел раздеться, прежде чем рухнул на постель), не сказала худого слова, а, наоборот, пожалела и, уходя по делам оставила на столе пару сваренных всмятку яиц, свежезаваренный чай и ласковую записку.

Егор посмотрел на часы. Два часа дня. Он проснулся час назад и ограничился горячим чаем с лимоном. Пора было заставить себя поесть, после чего опять поспать и уж потом обдумать своё дальнейшее житье.

Вторично за этот день Егор проснулся в пять часов пополудни и понял, что чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы принимать решения и выполнять их.

Какие именно это должны быть решения, а также как и зачем их необходимо выполнять, он пока не знал, но чувствовал, что жизнь его с появлением в ней Анюты и Зои приобрела вместе с яркими красками и некоторую, так сказать, неопределённость и даже двойственность, чего он, как и любой нормальный мужчина, не любил, предпочитая уверенность в завтрашнем дне и ясность отношений. Опять же что-то нужно было делать с самим собой, так как продолжать зарабатывать деньги за баранкой собственной машины, которая давно и не машина вовсе, а добрый товарищ и даже – будем говорить прямо – любовница (вот бред-то, а?), было просто глупо, а учитывая Анютины возможности, глупо вдвойне.

Может, отправиться в путешествие? – размышлял Егор, лёжа на кровати и закинув руки за голову. Мир посмотреть, себя показать… Когда ещё такая возможность представится? Чтобы безо всяких там виз и прочих хлопот… Например, я никогда не был во Флоренции и в Париже. И в Буэнос-Айресе тоже не был. Дело, правда, это противоправное по всем международным законам и, если, не дай бог, прихватит где-нибудь полиция – так, совершенно случайно и потребует показать документы… Ничего, Анюта выручит. И потом, если потихоньку, незаметно, одним, так сказать, глазком… Ага, потихоньку. Как же! То-то ему последнее время удаётся вести себя потихоньку… Ну просто самый незаметный человек во всей Европе и Америке! Чёрт, магнитом все эти проблемы притягиваются, что ли? Или просто срабатывает некий закон компенсации? То есть, если уж тебе судьба подбросила некое чудодейственное средство в виде чуть ли не волшебной палочки, то, будь добр, и сам пользуйся и про друзей и родных не забывай. А что? Вполне может быть. Но если это верно, и такой закон действительно существует, то, значит, он должен внутренне готовиться к ещё большим сюрпризам, потому как «волшебная палочка» и она же Анюта, судя по всему, совершенствуется не по дням, а по часам, и на что она будет способна завтра, одному Аллаху известно. И с мамой нужно, вероятно, что-то решать. Хотя это как раз самое простое. Захочет – переедет жить к нему. Не захочет – он будет пока приезжать в гости, а там видно будет. Хотя особо гостеприимным этот город назвать нельзя, но, во-первых, все в наше время быстро меняется, а во-вторых, уж больно он красив, этот Львов. Красив и как-то по-особому уютен. Кстати, а где мама?

Егор прислушался и уловил на кухне бормотание телевизора и звяканье посуды.

Ага, значит мама уже дома. Что ж, пора вставать, подумал он, поднялся и пошёл на кухню.

Переезжать в Ростов мама отказалась.

– Нет, сынок, – вздохнула она. – Может, потом когда-нибудь… Меня там все давно забыли, а здесь друзья и работа. Ученики. И город, который, несмотря ни на что, я очень люблю. Ты же вряд ли согласишься переехать сейчас на Украину, верно?

– Да уж конечно! – энергично подтвердил мамино предположение Егор.

– Вот и я об этом. Тем более, что сейчас я благодаря тебе и Богу совершенно здорова. Мне даже говорят, что я помолодела лет на десять, представляешь?