Книга Предчувствие смерти - Анна и Петр Владимирские
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За перегородкой шаркнули ногой по паркету. У Баева дернулась щека, он снял очки.
— Ого, — сказала Вера, — ну у вас и взгляд! Вы вполне могли бы стать моим коллегой. Гипнозом не занимались?
Антон Ростиславович улыбнулся неожиданно доброй улыбкой. Черные глаза его, в которых не было видно зрачков, при этом не смягчились.
— Давайте выпьем и закусим, — сказал он, вновь водружая очки на переносицу. — Вы хороший специалист, в этом вы меня убедили. Но только в этом.
Коньяк оказался вовсе не противен, в его глубоком вкусе звучали благородные аккорды. Вера взяла с тарелки кусочек сыра.
— Итак, повторяю: упомянутого «некто» я вычислила и остановлю сама как сумею. Лишь бы у него не оказалось больше помощников. Это первое. Второе: мою соседку убили, а за убийство должен кто-то ответить. Но не Иван
Жаровня, он тут ни при чем. Я не успокоюсь, пока не достану убийцу, это дело техники и моего знакомого. У него найдутся и тут связи, а я ему расскажу про удар ножом сзади и справа, в печень, вряд ли случайный. Это почерк. Но лучше бы поскорее нашли или сам сдался: тогда и ему меньше срок, и раскрываемость повысится, и Ивана сразу отпустят. И главное — я шума не наделаю, не буду сердиться. А нас с вами лучше не сердить, как вы полагаете? Коньяк у вас вкусный.
Баев вновь улыбнулся, сдвинул глыбу своего тела, налил еще по одной.
— Что касается вашего дела, ничего не обещаю. Посмотрим. А вот провести немного времени с очаровательной женщиной — это мне всегда приятно. Что вы там говорили о плавании?
Лученко все поняла и поддержала тему:
— Да, о воде я могу говорить часами. Это тайная стихия, из которой состоит человеческое тело. Между тем многие не понимают воду и боятся ее. Напрасно! Завидую вам, крымчанам. Благодаря воде здесь дольше живут. Она очищает и изнутри, и снаружи. А плавание как процесс заставляет тело жить наполненно, работать все группы мышц...
Они проговорили еще некоторое время, в нужный момент, всегда вычисляемый Верой безошибочно, она встала и коротко попрощалась.
К столу подошел помощник Баева, вопросительно глянул и, повинуясь кивку, присел.
Антон Ростиславович в задумчивости смотрел на незапоминающееся лицо своего помощника. Баева в его окружении за глаза называли Баюном. Взгляд Баюна мало кто мог спокойно вынести. Однажды его вез в новеньком «БМВ» молодой и, видимо, не очень опытный водитель. Сворачивая с тротуара на проезжую часть, водитель не рассчитал, машина проскрежетала днищем по бордюру. Антон Ростиславович только коротко глянул на парня, и все: у того случилась «медвежья болезнь», пришлось менять и самого водителя, и испорченную обивку сиденья. Вскоре поменяли и машину, Баев брезговал в ней ездить. С тех пор он решил носить темные очки.
— Разобраться и доложить, что там у вас происходит, вправду ли кто ребят использует на стороне, для своих целей, — сказал он. — Узнать, кто из ваших ножом работает так, как она сказала. Ты же знаешь, я крови не люблю, это последнее дело. Наказать. Все ответят, и ты в первую очередь, если недосмотрел. А если знал... — Баев снял очки. Помощник побледнел и закивал. — Все сами решите, между собой, кто таков и для чего, сдавать его или... Без меня. Мне еще вашего дерьма не хватало... Всем объяснить, причем медленно и два раза: не трогать ни эту бабу, ни ее родственников и друзей, вместе с Вань-кой“Поваром. Понятно?
—Да, Антон Ростиславович, все понятно, сделаю.
— Пробить ПО базе все о ней, распечатку мне завтра. Хотя и так ясно, не простая. А сейчас свяжи меня с Георгием Валентиновичем. Он в Мюнхене еще?
— Да, только...
— Ничего, я его расстраивать не буду. Пусть спокойно продолжает переговоры с партнерами. Посоветуюсь, и все.
Тем временем Вера вышла на улицу. Сверкали молнии, однако дождь уже утихал. Море было серого цвета и в мелких барашках, тяжелый шум прибоя доносился даже сюда.
Двинятин вышел следом за ней.
— Я кретин, — сказал он. — То есть полнейший идиот. Ну, ляпнул не подумав. Извини, пожалуйста. У меня случается. Ты меня вылечишь от этого?
Он увидел, как у Веры дрогнул уголок рта и понял, что выбрал правильный путь.
— Я готов лечиться круглосуточно и выполнять все предписания своего врача. Ладно, Вер, я действительно сожалею. Спросил глупость, а в следующую секунду сам же и ответил на свой вопрос. К помощи с этой стороны ты не прибегала, потому что наши неприятности разворачивались постепенно, по нарастающей, и сперва казалось, что это случайность, и хотелось думать, что вот-вот они закончатся и начнется отпуск...
— Наконец-то. — Ее лицо прояснилось. — Я готова тебя простить только потому, что наша любовь и у меня вышибает последние остатки разума. Ты все правильно сказал. Да, к подобной помощи прибегают, когда уже совсем край. Когда деваться некуда по-настоящему, когда беда. Потому что регулярный контакт такого рода делает тебя зависимым, эти люди своего не упускают.
Андрей взял Веру за руку, привлек и обнял.
— Ты чудо. Рассуждаешь и действуешь не как женщина, а как мужчина. Но мне это нравится. Я таких женщин не встречал еще.
— Попробовал бы ты их встретить! — ревниво сказала Вера.
Они поцеловались. Вера замерла, обхватив его за плечи.
— Что ты, Верочка? Устала?
—Да, Андрюша, очень... Но это еще не все.
— Господи, как не все? Я чем-то могу помочь?
— Можешь, — сказала Вера. — Набери мне номер. — И она, отдав свой телефон, продиктовала Андрею киевский номер полковника Сердюка. — Федор Афанасьевич, Лученко беспокоит... Сделали? Да, очень нужно. Минут через десять смогу. Да, уверена. Всю информацию получите. Но можно ли ее использовать, скажу отдельно. А если болен? Вы все о том же... Нет, я не вершу сама никакого правосудия. Буду осторожна. Счастливо, супруге привет.
Потом обернулась к Андрею:
— Все, милый. Идем на почту, факс получать.
Они отправились к желтому двухэтажному строению, ставшему за время отпуска таким знакомым. Там Вера вяло поругалась с раздраженной служащей. Только после того, как той сунули пятерку, она замолчала. Факс от полковника был чуть ли не в полметра длиной. Вера сложила его и сунула в сумку, на немедленное чтение сил уже не оставалось. Андрей позвонил Гале Жаровне и скупыми словами, желая утаить от нее курортную интрижку друга, объяснил, почему ее муж домой не придет.
Они вернулись в квартиру, и только теперь этот длинный-предлинный, тяжелый день закончился.
Южная ночь, как гигантская губка, вобрала в себя все проблемы, обрывки мыслей и забот. Осталась только любовь, только ее, как жемчужину на бархате, оставляет южная ночь.
