Книга Посол вон! - Сергей Платов

Илюха, тот, что Солнцевский, вместе с Соловейкой с интересом уставились на своего коллегу. Тот, в свою очередь, от такого внимания почувствовал себя неуютно и набросился на трех былинных богатырей.

— Так при чем здесь мы-то? Ясно же, что у этого Чмоника ум за разум зашел, а шарики к роликам прилипли. Вот он на нашу Любаву и тянет. А у нее, между прочим, железобетонное алиби!

— Так это ясное дело, что вы к энтому делу никакого отношения не имеете, — поспешил успокоить Изю Добрыня, — но уж больно интересно на картинки эти взглянуть.

— Хоть одним глазком! — добавил свое веское слово Алеша Попович.

— Где еще такое увидишь? — молвил Муромец. — Любопытно, страсть как.

Изе, под взорами всех присутствующих, стало совсем неуютно.

— Да вы что, это же вещественные доказательства! — начал бушевать черт. — Надо быть очень крупным идиотом, чтобы притащить картинки с собой!

После этих слов говорливый Изя окончательно стушевался.

— А вот с этого момента поподробнее, — заметил старший богатырь и вопросительно уставился на друга.

Черт прикидывал так и сяк, но ничего путного под таким прессингом выдать не смог. Наконец он тяжко вздохнул и резко махнул рукой:

— Эх, где наша не пропадала? Любавушка, принеси ребятам пива из дома.

Соловейка даже оцепенела поначалу от такой вопиющей дискриминации по половому признаку. Но, к чести младшего богатыря, это оцепенение длилось недолго.

— Это неслыханно!

— Да, — тут же охотно согласился Изя.

— Ты просто хам!

— Вне всякого сомнения.

— Я вам не прислуга!

— И это факт.

— Я тоже хочу посмотреть!

— Женщинам и детям нельзя, — парировал черт.

— Я уже взрослая, к тому же я не женщина, а богатырь! — не сдавалась Соловейка.

— Любавушка, я тебе потом расскажу, — неумело попытался смягчить ситуацию Солнцевский, но тут Изя выразительно покрутил пальцем у виска, и старший богатырь торопливо поправился: — Во всяком случае, постараюсь.

Возмущенная до глубины души Соловейка презрительно фыркнула и, гордо вскинув нос кверху, словно боевой вымпел, проследовала в дом. Там она с такой силой хлопнула дверью, что с соседнего забора слетела стая ворон, а мирно спящий Мотя недовольно заворчал во сне.

— Тебе не кажется, что ты переборщил? — поинтересовался Солнцевский у рогатого компаньона.

— А, ерунда, она отходчивая, — отмахнулся Изя, — в крайнем случае купишь ей букет цветов.

— Хамишь ты, а цветы покупать мне? — возмутился Илюха.

— Ну я тоже что-нибудь хорошее сделаю, — пожал плечами черт, — скажем, посуду вымою.

Наверное, друзья еще немного бы подискутировали, но стоящие рядом богатыри скромно напомнили о себе.

— Кхе, кхе, — выдали они дружно. — Мы тоже попросим у нее прощения.

— И дров наколите, — тут же подсуетился ушлый Изя и, только получив твердое обещание былинной троицы помочь с заготовкой топлива, гордо вытащил из-за пазухи заветные картинки.

— А кто-то говорил, что притащить их домой мог только идиот? — ехидно заметил Илюха.

— Умный идиот — это уже не идиот, а тонкий интриган! — торжественно изменил свой статус черт и развернул листы.

Все присутствующие стройным рядком сомкнулись за его спиной.

Что он увидит, Солнцевский, конечно, догадывался. Но вот то удивительное мастерство живописца, с которым были выполнены картины, просто поразили его. Куда там «Плейбою» или «Пентхаусу»! Да эти бульварные газетенки просто отдыхали рядом с тем реализмом, что выдала рука средневекового художника.

Даже видавшего виды Илюху полученные впечатления зацепили за живое, чего же было говорить о трех богатырях. Конечно, на ратном поле им не было равных, но в некоторых моментах, с точки зрения современного человека, они были как дети малые. Именно поэтому они в оцепенении, покрывшись алым румянцем, рассматривали предложенные Изей откровенные материалы, густо сдобренные его же комментариями. Теперь настало время ехидничать черту, чем он тут же с удовольствием и занялся.

— Ну что, мог я выбросить такую красоту? Заметьте, это не порнография и даже не эротика, а произведение искусства, просто в пикантном его проявлении.

— Тоже мне, искусствовед нашелся.

Сам того не ведая, Илюха подкинул другу идейку, и тот самозабвенно принялся воплощать ее в жизнь.

— Обратите внимание на следующую картину. На ней художник в присущей ему реалистической манере изобразил сцену, кхе, кхе... Скажем так, коллективного купания. Особенно мастеру удалось... В общем, удалось все.

Богатыри, и без того красные как раки, теперь вообще приняли неестественный человеку окрас. А Изя, тоном заправского экскурсовода, продолжал:

— Лично я однополую любовь не поддерживаю, однако та страсть, которая изображена на следующей картине, несомненно, заслуживает внимания. Алеша, ты уверен, что сможешь смотреть дальше? Может быть, организуем небольшой антракт?

Ответом черту послужило отчаянное мотание головой Поповича в знак полного отрицания.

— Тогда продолжим...

Богатыри — они всегда богатыри! И на войне, и на пиру, и на вернисаже. И во всех этих местах они всегда стойко преодолевают все трудности и опасности, ставшие у них на пути. Вот и в этот раз былинная троица оказалась на высоте и стойко досмотрела все до конца. Они опять-таки спокойно и без суеты попрощались с Илюхой и Изей и только после этого сломя голову бросились со двора.

— Эх, даже завидно, — отметил Изя, когда пыль от богатырских сапог немного осела, — какая ночь у ребят впереди!

— А чего завидовать-то? — удивился Илюха. — Присоединяйся к ним, и всего делов. Хочешь, скажу адресок, куда они помчались, там на всех молодок хватит.

Черт ехидно посмотрел на бывшего борца и голосом, полным сарказма, заметил:

— Можно подумать, я не знаю этого адреса!

— Так чего же ты теряешься?

— Ты что, забыл? Я же влюблен, и все такое!

— А... — протянул Илюха с пониманием, — ну если все такое... Кстати, это твое «все такое» здесь лечится?

— Типун тебе на язык, — огрызнулся черт и на всякий случай трижды плюнул через левое плечо, — сам-то чего с ними не пошел?

Илюха хотел было что-то соврать, но, вдруг удивив даже самого себя, абсолютно честно ответил:

— Так на базар за цветами для Любавы надо сходить.

Черт внимательно посмотрел на друга, но от классических язвительных комментариев отказался. Вместо этого он одобрительно хлопнул друга по широкой спине и со вздохом отправился в дом восстанавливать отношения с Соловейкой путем отработки трудовой повинности. Забегая вперед, хочу сказать, что мытьем посуды не обошлось, и Любава сменила гнев на милость только на следующий день после генеральной уборки.