Книга Любовь заказывали? - Иосиф Гольман

Петр взял в рот загубник трубки и лег на живот. В такой теплой воде можно лежать часами без какого-либо озноба. Но чтобы стать свидетелем ежесекундных (хотя каждый раз – уникальных!) зрелищ, ждать часами совершенно необязательно.

В абсолютно прозрачной воде резвилась стая ярко раскрашенных рыб. Такие же, как в аквариуме, но не рыбки, а именно рыбы. Красные, желтые, фиолетовые, пестрые – они никого не боялись и плавали где хотели.

Вода в Красном море очень соленая. Не как в Мертвом, но достаточно соленая для того, чтобы спокойно возлежать на ней. Минут через пять такого лежания рыбы стали реально воспринимать Деникина частью Мирового океана. Наверное, каким-нибудь необычным коралловым рифом.

Они задевали за него плавниками. Какие-то наглые, панковской раскраски мальки пытались пробраться между пальцами его опущенных рук. То ли бока чесали, то ли от паразитов избавлялись (если, конечно, на рыбьих боках живут паразиты). А один – самый отмороженный – вообще попытался выполнить свою продовольственную программу за счет Деникина. Приняв густую поросль на его ногах за вкусные и питательные водоросли и соответственно решив попастись, он довольно чувствительно ущипнул Петра, выведя того из роскошного состояния сладкой комы. Пришлось даже перевернуться, так как, возмущенно крякнув, Деникин слегка глотнул пересоленной красноморской водички.

Рядом аналогичным образом наслаждалась Лариска.

Они бы провели так весь день, но громадье планов не оставляло выбора. Забравшись в предпоследний раз в свою таратайку, они рванули в сторону египетской границы, в знаменитый Эйлатский океанариум.

Солнце клонилось к закату, а потому им пришлось выбирать между подводным путешествием на маленькой желтой субмарине и прогулкой по собственно океанариуму. Выбрали второе.

Обычный океанариум – это большие-пребольшие аквариумы, вдоль стенок которых ходят зрители, наблюдая за водными обитателями. Здесь все было с точностью до наоборот. Люди спускались по узкой винтовой лестнице в огромный подводный кессон с прозрачными стенками и соответственно круговым обзором. Каждая любознательная рыба имела возможность подплыть к стеклам и попытаться понять, что эти двуногие без хвостов и плавников здесь делают. Со временем кессон оброс кораллами и водорослями, в самом деле став неотъемлемой частью подводного мира.

Лариса долго не могла оторваться от стекол. Да и Петр, по возможности не пропускавший передач Николая Николаевича Дроздова и его коллег, наслаждался хоть и пассивным, но проникновением во владения Посейдона.

Он прижался носом к стеклу, а прямо против его глаз притормозила здоровенная желтая рыба. Она ловко подруливала легкими движениями хвоста и плавников, стабильно удерживая свое пространственное положение. Так – глаза в глаза – они стояли довольно долго.

Деникин затаил дыхание, чтобы не спугнуть жителя гидрокосмоса. А тот (или та?), медленно жуя свой подводный чуингам, пристально вглядывалась в лицо Петра.

Однако время поджимало. Деникин дождался все-таки, когда его визави отправится по своим делам – первому прерывать контакт не хотелось, – и они двинулись наверх, на воздух.

15

Вот уж не думал Деникин, что, сдавая в прокатную контору свою самобеглую повозку, будет так по ней переживать. А вот протянул ключи клерку и…

Ну, слезы не слезы, но что-то такое прошибло.

Искоса взглянул на Лариску. Вот по той ничего не скажешь. Как всегда, красива. Как всегда, безмятежна.

Машину сдали в аэропорту, заодно купив себе на завтрашний вечер билеты до Бен-Гуриона. До отеля добирались на такси. Дольше говорить, чем ехать. Есть все-таки своя прелесть в крошечных городках.

Миша-Моше уже ждал у стойки регистрации. Большой, толстый, улыбающийся. Деникин в очередной раз пожалел парня. Конечно, его дети будут счастливы на этой благословенной земле. Он сам – вряд ли. Взрослое дерево не пересаживают. (Подумал и тут же вспомнил, что в Израиле пересаживают как раз взрослые деревья. Сам видел, как к новостройке подъезжает трейлер с двумя-тремя огромными пальмами. Под них уже выкопаны соответствующей глубины посадочные ямы. Автокраном снимают, втыкают, закапывают, молитву, наверное, произносят – и вот уже в районе, которому и года нет, шумят настоящие пальмовые леса.)

– Привет, ребята!

– Привет, Миша!

– Я вам еще не надоел?

– Успокойся.

Они оформили себе номер и пошли в ресторан. Думали посидеть двадцать минут, а просидели до двенадцати ночи.

Как Деникин и предполагал, Миша с удовольствием продемонстрировал широту русско-еврейской души, крепко набравшись и изрядно напоив Деникина. Впрочем, Петр и сам был не прочь. Слишком много впечатлений для одного дня.

– Я люблю эту страну! – ударял большим кулаком по столу Миша. Воспитанные немцы за соседним столиком дружно вздрагивали.

– Какую – эту? – не понял Деникин. – Россию?

– И Россию тоже!

– И на здоровье, – не понимал Деникин Мишиной горячности. – Кто ж мешает?

– Они! – погрозил своей кувалдой Моше невидимому врагу. – Ты ж меня за националиста считаешь. А я чуть не каждую неделю на терактах. И еще я помню, как «скады» летали.

– Как они летали? – попытался перевести беседу в конкретное русло Деникин.

– Сейчас расскажу. – Миша с трудом собрал в цепочку ускользающие слова. – Я тогда только год как приехал. В Новосибирске ни погромов, ни чего-то такого не было, когда мы уезжали. Просто ощущение всеобщей тревоги. Опасности. А у меня дети, мальчик и девочка. Пять и семь лет им тогда было. Я не утомил? – вдруг поинтересовался он.

– Утомишь – скажем, – успокоил его Деникин.

– Приехали в Израиль. Все плохо. Язык непонятный. Работы нет. Все друзья остались там. В общем – тоска. Единственное, что утешает, – дети в безопасности. И вдруг эта «Буря в пустыне». Янки долбят иракцев. А те пускают в нас «скады». Знаешь, что это такое?

– Конечно. Сам проектировал.

– Да еще угрожают, что с химическим оружием. Я искал безопасное место для своих детей. А тут «скады». Понимаешь?

– Конечно, понимаю.

– У меня младшая заикаться начала. Как сирены завоют, она перестает ровно говорить. Нам раздали противогазы. Как тревога – мы им их надеваем. Сначала косыночки, чтобы кожу не повредить. Нежная кожа, понимаешь?

– Понимаю, Миш.

– А сверху – противогаз. А они норовят снять. И плачут. А ты попробуй поплачь в противогазе! Понимаешь?

– Понимаю. Ты после этого в армию пошел?

– Да. Я не ненавижу их, Петь. По мне, что они есть, что нет. Я просто хочу безопасности для своих детей. Косыночки пусть носят. Но без противогазов, понимаешь?

– Чего уж тут не понять, – грустно улыбнулся Деникин. – Все хотят безопасности для своих детей.