Книга Песня песка - Василий Воронков

Потом вспомнил про конверт.

Он вытащил конверт из куртки и вновь почувствовал, что совершенно не хочет его открывать. Он не находил себе места. Прошёл на кухню, закрыл за собой дверь и включил свет. Поставил на плиту чайник. Чашка крепкого хараса сейчас бы не помешала. Есть не хотелось, хотя раньше Ана всегда готовила что-то к его приезду. Но он уже ужинал – на ламбде, вместе с Кхандом.

Нив уселся за кухонный стол и положил перед собой запечатанное письмо. Оно чем-то отличалось от дежурных повесток и от тех официальных посланий с раздражающе вежливыми отказами, которые приходили раньше. Но Нив никак не мог понять, чем.

Наконец он распечатал конверт. И не поверил глазам.

«Мы рады Вам сообщить, что нами было принято положительное решение о переводе Вас в бюро радиорелейной связи в Южном Хапуре. Мы более чем уверены, что Ваши способности и опыт очень пригодятся в Южном Хапуре. Также, если по истечении первого года…»

В письме обещали какое-то повышение, но Нив уже не мог читать дальше. Письмо выскользнуло у него из руки.

Засвистел чайник.

Нив бросился снимать его с плиты и обжёг руку. Открыл кран над умывальником и подставил кисть под холодную струю воды. Боль почти не чувствовалась, руку приятно холодило. Но стоило Ниву закрутить кран, как ожог тут же заныл.

Он вздохнул, поднял с пола письмо и спрятал его в карман брюк. Потом сел за стол и попытался успокоиться. Забавно, ведь он получил то, чего много лет ждал, однако теперь этот перевод пугает его больше, чем работа в песках.

Но ведь это ничего не значит. Никто не сможет заставить его вернуться в Южный Хапур, если он сам того не желает. Он написал последнее заявление несколько лет назад, когда ещё не жил вместе с Аной. Ана не сможет с ним полететь. Они должны это понимать. Они не в силах его заставить. В конце концов он всегда может уйти из бюро.

Нив успокоился и решил всё-таки заварить себе хараса, когда за дверью послышался шорох.

Дверь приоткрылась, и в проёме показалась Ана.

– Ой! – сказала она. – Ты уже здесь! А я… Наверное, я проспала. Так обидно!

Нив обнял её. Она уткнулась ему в плечо, плечи её вздрагивали – казалось, она плачет.

– Ты, наверное, давно здесь? – спросила Ана.

– Нет, только пришёл, – сказал Нив.

Ана села за стол.

– А я прилегла. Думала, ненадолго. А вот как получилось! Что ж ты меня не разбудил, когда пришёл!

– Да я только что пришёл! Чайник вот только вскипятить успел. Как раз собирался тебя будить.

Ана ничего не сказала.

– Хочешь харас? – спросил Нив.

– Да. Ой! – Ана встрепенулась. – Ты же, наверное, голодный! Погоди, я…

Она вскочила из-за стола. Нив положил ей руки на плечи.

– Я не голодный. Я уже ел на ламбде.

Ана смотрела на него с недоверием.

– Мне правда не хочется есть. Я же тебе говорил, нас там кормят просто на убой.

Нив налил кипятка в обе чашки и полез на верхнюю полку за заваркой.

– Как я всё-таки рада! – Ана прижалась к его спине. – Без тебя было так тяжело.

– Тебе было плохо?

– Нет, не в этом смысле. Всё хорошо. Эти уколы новые хорошо помогают. Тяжело было без тебя.

– Ничего. Теперь я це́лую неделю дома.

Нив помешивал ложкой кипяток, толчёные листья хараса закружились в вихре, налипая на стенках чашки. Ана вернулась за стол.

– А у тебя-то всё в порядке? – спросила она. – Как там, в песках?

– У меня выдалась на редкость скучная неделя.

– И ничего-то ты мне не рассказываешь! Я даже подумать боюсь, что там на самом деле творится.

– Как это – не рассказываю? Просто на этот раз и правда рассказать особо не о чем. Много работал. Летали в мекхала-агкати.

– А ты с кем там был?

– С Кхандом.

– А… Заболтал он тебя, наверное.

Ана сделала несколько глотков из чашки. Харас был раскалённым. Нив не переставал думать о письме в кармане.

– Ты чего не раздеваешься? – спросила Ана.

– Ох, да! – Нив встал. – Притомился я сегодня, совсем уже ничего не соображаю.

– Надо думать!

Он вышел из кухни, расстёгивая на ходу куртку.

– Всё-таки как хорошо дома! – сказал он и достал из кармана письмо.

Пару минут он стоял посреди комнаты. Потом открыл шкаф с одеждой, где висела его красивая парадная куртка.

– Ну, ты где там? – послышался голос Аны. – Раздеваться совсем пока не обязательно!

– Иду, – сказал Нив.

* * *

Ночью Ниву приснился сон. Он снова – впервые за долгое время – видел Южный Хапур. Он спускался по улице в сверкающую пустоту, солнце отражалось в окнах домов, и он прикрывался от колкого блеска ладонью. Шёл – и боялся обернуться.

Нив почему-то думал, что за спиной его простираются пески, что всё вокруг – знакомый квартал родного города, горящие окна домов, бледно-голубое облачное небо – исчезнет, как безумное видение, стоит ему лишь обернуться.

Однако потом он понял, что вовсе не в Южном Хапуре. Он добрался до конца улицы и увидел вдали дюны. Ветер поднимал тучи песка, небо темнело у горизонта. Нив знал, что не может повернуть назад, что ему остаётся лишь идти навстречу буре.

И проснулся.

* * *

Утром Нив проводил Ану до работы и вернулся домой. Старый приёмник с хрипящим вещателем вместо санганаки, улицы со стальным бадваном вместо дюн. Он радовался этому недолгому одиночеству. Не придётся притворяться, что ничего не произошло, что его просто измотала проведённая в песках неделя.

Вчера, перед сном, Нив думал, что сразу же, только проснувшись, поедет в центральную, напишет жалобу, новое заявление – расскажет всем, что ему не нужен никакой перевод, и он готов всю жизнь оставаться в песках, подобно Кханду.

Однако ехать в центральную он не торопился.

У него болела голова, лоб был горячим, как во время простуды, хотя последнюю неделю он жил в адской жаровне. Он ненадолго прилёг, однако дхаав едва работал, и ему поплохело от духоты.

Нив вышел на улицу. Близился полдень. Город заливало светом. Хотелось с кем-то поговорить.

Нив направился было в самад неподалёку, но остановился, не пройдя и половины пути. Он боялся пить.

Солнце пекло его непокрытую голову. Он подумал, что зря опять ослушался Кханда и вышел в пустыню, не нацепив тюрбан, скрученный из грязного полотенца. Старик знает, что говорит.

Над головой Нива с грохотом пронёсся скоростной поезд, подняв волну едкой пыли, и Нив вздрогнул, как очнувшись. Он огляделся по сторонам и – рассмеялся. Прохожие с опаской смотрели на него, но Нив не мог остановиться.