Книга В живых не оставлять - Сергей Бакшеев

— Фамилию нотариуса вы помните?

— Он что-то сказал, но я…

— Как он выглядел?

— Такой, знаете, то ли еврей, то ли армянин.

— Армянин? — В голове следователя стала вызревать неожиданная версия. Она показала фотографии Давтяна. — Похож на него?

— Немного похож, только нотариус…

— Что? Был в очках и с бородкой?

— Да, — подтвердила Кураева. — Откуда вы узнали?

— Вспомните себя, когда вам потребовалось изменить внешность.

— Так это не настоящий нотариус?

— Это Сурен Ашотович Давтян, акционер комбината «Нанохиммед».

— Так он же… — Глаза Кураевой исказились от ужаса.

— Давтян жив и сейчас оформляет на себя все акции комбината, в том числе ранее принадлежавшие Веригину. Вашими руками он устранил последнего совладельца Максима Шильмана.

Кураева оторопела и безмолвно смотрела на следователя. Ее можно было пожалеть, если бы она не была убийцей.

Петелина говорила четко, с паузами, чтобы потрясенная женщина могла воспринимать ее слова:

— Я думаю, что Давтян виновен в смерти Веригина. Смерть всех владельцев комбината была выгодна именно ему. Они мертвы, вас я помещу под арест, а он будет наслаждаться свободой и возросшим богатством.

— Но это же… Сделайте что-нибудь, — взмолилась Кураева.

— Вы спрашивали о вашей участи. Наказания не избежать, однако чистосердечное признание уже уменьшило ваш срок, а если вы поможете изобличить Давтяна, суд обязательно это учтет. В конце концов, это он подтолкнул вас на неразумную месть.

— Что я могу сделать? — решилась Кураева.

— Надо заставить Давтяна признаться в убийстве Веригина.

— Как?

— Дмитрий Семенович что-нибудь успел вам сказать перед смертью?

— Нет.

— А ведь он мог позвонить. Он же всегда обращался к вам, когда ему плохо?

— Да.

— Так вот представьте, Веригин вам позвонил, но вы в это время помогали молодому Шильману и не услышали телефон. Тогда Веригин оставил сообщение на автоответчик. Потом на вас обрушилось горе, вам было не до телефона. И только сейчас вы нашли его предсмертное послание.

Обе женщины посмотрели на мобильный телефон, изъятый при задержании Кураевой. Телефон лежал на столе и был упакован в прозрачный пакет.

— Но там нет записи, — сказала Кураева.

— Будет, — заверила следователь. — Мы найдем актера, который озвучит нужный текст. Веригин был публичной персоной, найдутся записи его выступлений, к тому же голос человека, которому трудно дышать, сильно отличается от обычного.

— А я? Что мне делать? — не до конца понимала Кураева.

— Вы позвоните Давтяну и потребуете у него деньги в обмен на эту запись.

60

Сурен Давтян рассматривал на планшете проекты надгробных памятников, присланных ему на утверждение: большой для семьи Шильман, поменьше для Веригина.

Как же хрупка жизнь, думал он, еще недавно эти люди были во много раз богаче его, а теперь их нет и весь их бизнес перейдет к нему. Он станет единоличным владельцем комбината. И никаких укоров совести. К черту душевную мягкость! Разве они не делили с радостью его долю, только узнав о его смерти? И даже его могилой не поинтересовались. А он, как порядочный человек, заботится об их памяти, чтобы все было по-людски и завистливые языки не злословили о его скупости.

Давтян посмотрел на смету памятников — на показном благородстве не экономят — и утвердил проекты. Он перевел аванс на счет мастерской и стал одеваться подобающим образом, чтобы поехать на комбинат для вступления в должность генерального директора.

На пороге квартиры его застал телефонный звонок. Звонила Кураева, подруга Веригина. Хорошо, что парочка не успела пожениться. Сейчас начнет клянчить подачки, придется ей втолковать, что к личному имуществу покойного он не имеет никакого отношения, так же, как и она к акциям комбината.

Однако голос Кураевой его удивил, женщина не клянчила, а требовала:

— Хорошо себя чувствуешь, Давтян? Сейчас обделаешься. Я знаю, кто убил Дмитрия Семеновича. Это ты!

— Спокойнее, дамочка, спокойнее. Что за бред вы несете.

— У меня есть доказательство, я только сейчас прослушала свой телефон. Веригин успел позвонить мне перед смертью, и вот что он сказал. Слушай внимательно, сволочь.

Она включила запись. Давтян услышал задыхающийся прерывистый голос: «Наташа, мне плохо… Это Давтян… он что-то налил в машину… не могу дышать, помоги… умираю».

У Сурена перехватило дыхание. Он ослабил узел галстука, с трудом сглотнул ком в горле, не зная, как отнестись к услышанному. Ему подсказала Кураева:

— Ну как, не сдох от страха? Пока эту запись слышала только я. Если не хочешь, чтобы услышали остальные, готовь пятьсот тысяч долларов. Обменяю деньги на телефон с этой записью и свое молчание.

«Полмиллиона, громадные деньги», — возмутился Давтян. И тут же согласился:

— Хорошо. Мне нужно два дня. — Он вспомнил, как болтливы бабы, и сам сократил срок. — Ладно, один. Встретимся завтра в это же время около дома Веригина. И никому ни слова.

Петелина, прослушавшая весь разговор, сжала кулак в победном жесте:

— Есть! Давтян клюнул на приманку, практически признался в убийстве.

— Гад, сволочь! Какая же я дура, — взвыла Кураева.

— Он свое получит, — пообещала Петелина.

В кабинете кроме них находился Валеев. Оперативник стал обдумывать предстоящую операцию:

— Давтян приедет на машине. Я привлеку пару экипажей, чтобы заблокировать дорогу. Дождемся обмена, и мы с Ваней его упакуем.

— Нет. Вызови спецназ, — приказала Петелина. — Брать лучше по жесткой схеме, чтобы подавить волю и получить признание. Сам понимаешь, наш трюк с записью в суде не прокатит.

— Сделаем.

— И сразу обыск в квартире. Я подготовлю постановление.

Петелина обратила внимание на расстроенную Кураеву и подбодрила женщину:

— Вы отлично поговорили. Завтра с вашей помощью мы арестуем Давтяна, и я обязательно отмечу в деле ваше содействие.

Кураева плакала:

— Я думала, что отомстила убийце Димы, а на самом деле… Проклятый Давтян использовал меня.

— Вот именно. Когда докажем его вину, я переквалифицирую ваше обвинение на более мягкую статью.

— Посадите его, расстреляйте!

— Возьмите себя в руки, завтра у вас важный день. Вы должны выглядеть естественно.

— Естественно? — Кураева растирала слезы по бледному лицу и показывала на свои спутанные волосы.