Книга Цвет сакуры красный - Борис Орлов

- Телеграмму Всеволод Николаичу принесли. Служебну. Он ее как прочитал, так хмурой тучей и сидит, – и непроизвольно поежилась.

Козельцов принялся ее успокаивать, поясняя, что на службе всякое бывает, и что Всеволод Николаевич не таковский человек, чтобы какую беду допустить, но сам тоже заволновался. А ну как что стряслось? А вдруг настоящие виновники попробуют на Волкова свои ошибки спихнуть?..

Однако, уже за чаем Всеволод Николаевич оттаял, а после пары рюмок коньяку даже повеселел. Попросил Василия отыскать ему трость – в Москву вызывают, а ходить ему еще тяжело. Козельцов решил этот вопрос за час с небольшим: просто зашел в местное отделение милиции и попросил коллег о помощи. Так что на следующее утро, несмотря на ставшие уже привычными причитания Груши, Волков, опираясь на массивную палку с резным костяным набалдашником, отправился на завод. А к обеду, очень удивленный, вернулся домой имея на руках требование на билет до Москвы. Быстро собрал вещмешок – чемоданом за этот год он так и не озаботился, да и зачем? Чмокнул Грушу в щеку, попросил быть умницей, пообещал сразу же по прибытию в Москву прислать координаты для связи и уехал в Ярославль на вокзал. А еще через четыре часа уже сидел в купе мягкого вагона и азартно резался с соседом в заботливо прихваченные тем шашки…

Заместитель помощника заведующего нефтяного отдела, уполномоченный по переработке нефтяного сырья[8] Всехимпрома ВСНХ СССР Серебрянцев Михаил Александрович (урожденный Зильберман Меир Аронович)

Казалось бы, на тринадцатом году Советской Власти, можно даже сказать – на четырнадцатом, все должны быть грамотными. Но. Для кого, спрашивается, в приемной висит художественно оформленный плакат: «Без дела не входить»? Люди, кажется, работают, заняты серьезными делами, а тут – лезут. Причем норовят без доклада. Ну раз уж пришел – доложись, секретарю, объясни: зачем пришел. Секретарь запишет, потом доложит, потом согласуем и направим тебе ответ. Так нет же ведь! Сами норовят пролезть! Вот хоть прямо сейчас…

Только-только взялся за отношение из Гелиевой комиссии Редэлема[9], как в приемной шум и чуть ли не крик. Секретарь, товарищ Бородаева надрывается:

- Товарищ Серебрянцев заняты! Зайдите позже!

А в ответ негромкое «быр-быр-быр», только дверь вдруг распахнулась. Я приосанился, френч свой одернул и подумал, что сейчас наглецу окорот дам. Да только вижу: входит такой же как мой френч. Вот только на этом – орден!

- Здравствуйте, товарищ Серебрянцев, – говорит орденоносец. И руку протягивает.

Я ему так, глазами указываю на плакат: «Рукопожатия отменяются». Он за взглядом проследил, хмыкнул, и к столу. Подошел, стул придвинул, сел и на меня уставился. Представляется:

- Я – Волков. С Тутаевского завода. Которого вы телеграммой вызвали. Прибыл.

И опять смотрит на меня. Ждет.

Я в ответ:

- Прибыли? Замечательно, – а сам припомнить стараюсь: что за Волков такой? И на кой, извините, черт, его вызвали? Нет, все-таки, какая эта служба хлопотная. Вот в крайкоме, где я секретарем вместе с товарищем Эйхе[10] работал – вот там спокойнее было… А этот, наверное, партийный секретарь завода, если по одежде судить. Ну, тогда…

- Что же это у вас, товарищ Волков, партийная работа отстает?

- Почему отстает? Насколько мне известно, вовсе не отстает. Я, правда, хотя и член Партии, но в ячкоме не состою, и точных сведений дать вам не смогу. Это вам с нашим партсекретарем, товарищем Куприяновым, переговорить бы – он вам все с цифрами и фактами изложит…

Ай, как нехорошо вышло! Промашка! Так он, верно, директор? Ну, точно! Вроде же на Тутаевском фамилия директора как раз на букву «вэ»…

- С партсекретарем это пусть райком говорит, а мы с вами, как с руководителем…

- Так это вам уж лучше с директором нашим, товарищем Власовым, пообщаться.

И улыбочка у него по губам скользнула. Нехорошая такая, ехидная…

Боже ж мой! Но если он не директор и не партсекретарь, так зачем же его вызывали? Да еще телеграммой? Может, наградить за что-то хотели? А для чего в Москве? В Иваново-Вознесенск вызвать не могли? А улыбка мне его решительно не нравится. Он, верно, за собой силу чувствует, что очень неприятно. Эдак еще и на парткомиссию[11] попадешь… Надо что-то срочно придумать. Вот только что?..

- Но вы ведь, товарищ Волков, тоже не рядовой работник, а заслуженный, отмеченный орденом… – Ну, кто ты там? Попробуем так… – Вы – грамотный специалист, и должны по своему положению и со всей партийной ответственностью разбираться во всех проблемах вашего завода, так?

- Так, – соглашается проклятый Волков и начинает обстоятельно выкладывать все проблемы завода. Да когда ж этому конец будет? Эх, вот бы ты сейчас провалился б куда-нибудь…

А он, негодяй такой, все мне рассказывает. И про нехватку топлива, и про насосы, что каждую неделю из строя выходят, и про то, что уровень подготовки работников ниже нижнего, а средств на курсы подготовки и какого-то «повышения квалификации» Всехимпром не отпускает… Это он что же? Под меня копает?..

- …Кроме того, на втором кубе сложилась совершенно недопустимая ситуация с ремонтной бригадой, которой, можно сказать, и вовсе нет. Хорошо еще, что у нас сильные партийная и комсомольская ячейки, и в выходные коммунисты и комсомольцы добровольно участвуют в проведении планово-предупредительных ремонтных работ...

Что еще за «планово-предупредительный ремонт»[12] за такой? Вот наберут старорежимных спецов, а нам, честным партийцам, потом разбирайся: что они там несут?

- …недочеты приводят к тому, что заводские трубопроводы из-за смешения фаз часто входят в режим пульсации. Иной раз труба прямо скачет! А все наши предложения по установке устройств, рассеивающих энергию пульсации натыкаются у вышестоящих на стену какого-то непонимания…

Еще бы! Боже мой, о чем он вообще говорит?! Какая-такая «пульс… плюс… акция» и что это такое?!!

- Ну вот и все, если вкратце.

Наконец-то! Прекрасно! Ну, и что с этим Волковым прикажете делать? Наговорил тут, нагородил черте чего, а ведь надо какое-то решение принять. Средства им выделить? Как же! Эдак всем давать придется, а это недопустимо. Совершенно недопустимо! Нужно запасец иметь, на всякий непредвиденный, а заводы так и рвутся все разобрать…

- Спасибо вам, товарищ Волков. Большое спасибо! Вот как хорошо, когда вот так: кратко, сжато, но всеобъемлюще… – Боже, что я говорю?!! – Разумеется, все эти вопросы нам известны по отчетам и справкам, но там они как-то размазаны, а вот вы – верно, коротко и по существу. Немедленно займемся, примем соответственные решения. Особенно по вопросу плюсации…

Ишь ты! Улыбается. Доволен, значит. А ведь придется его вопросы поднимать. И как прикажете докладывать про эти предупреждения плановой плюсации?.. А что если?.. Только надо говорить по тверже, посолиднее…

- Вот что, товарищ Волков. Есть мнение – да, есть мнение послать вас в командировку. В Японию. На комбинат. Химический. Осмотритесь, подучитесь, – опять улыбается. Но это уж ты, Волков, зря. У япошек есть чему учиться... – А уж потом…