Книга Тайны Смутного времени - Александр Бушков

В одном я не сомневаюсь — настоящий Петр III Федорович был убит в 1762-м году…

ГЕСТАПО ПАВЛА ПЕСТЕЛЯ

Какая сволочь разбудила Герцена?

Кому мешало, что ребенок спит?

(Кажется, Наум КОРЖАВИН)

Отрадно видеть, что в последние годы, похоже, перестали считаться «священными коровами» и так называемые декабристы. А это отраднейший факт, поскольку означает, что люди понемногу избавляются от навязанной радикалами привычки считать этаким Прометеем любого бунтовщика — только за то, что он, сокол и буревестник, выступил против существовавшего порядка вещей. Опыт человечества, увы, сплошь и рядом подсказывает нам, что «героические» инсургенты, за редчайшими исключениями, либо после своей победы заводят такие порядки, что «старый режим» начинает казаться раем земным, либо, даже будучи разогнаны, успевают нацедить кровушки, сколько и не снилось тем, кого «буревестники» намеревались отправить на свалку истории…

Меня многие годы занимал интересный вопрос: почему во время венгерской революции 1848 г. другие, столь же вроде бы угнетаемые австрийской короной народы тем не менее выступили против мадьяр в союзе с габсбургскими войсками? Тут явственно просматривалась некая нелогичность — что нашло на чехов, словаков и хорватов, какое затмение ума? Неужели они были столь реакционны и верноподданны?

Оказалось, причины предельно просты… Когда победившие в Венгрии революционеры очертили границы своей независимой отныне державы, в эту державу вошли и земли, населенные вышеупомянутыми хорватами, словаками и чехами. Поддавшись общему настроению («революции» гремели по всей почти Европе), сии народы, рассуждая логически, решили, что настала и их очередь создавать свободные национальные государства…

Тут-то из революционной Буды (в те годы Буда и Пешт еще не объединились в один город) и последовал резкий, недвусмысленный окрик. Всевозможным «нацменьшинствам» было заявлено, что подобные настроения — вовсе даже не стремление к свободе, а злокозненный сепаратизм, подрывающий устои революционной Венгрии, единой и неделимой. «Сепаратисты» резонно вопросили: отчего же венграм можно отделяться от австрийской империи и создавать свое государство, а всем прочим то же самое стремление категорически заказано? Буда ответила кратко и веско: «Потому что это — контрреволюция». Против тех, кто не внял предупреждению и продолжал болтать о независимых Словакии и Хорватии, были брошены войска. Славная революционная армия обстреливала из пушек мятежные деревни, после чего в дело вступали конница и пехота.

Тогда-то хорватские и словацкие части начали войну против Венгрии совместно с австрийцами. Австрийский император, конечно, угнетал налогами и поборами, но он был меньшим злом — при нем, по крайней мере, деревни не выжигали артиллерийским огнем…

Подобное поведение венгров тем более удивительно, что огромный процент революционных вождей и трибунов составляли люди немадьярских национальностей. Лайош Кошут был чехом по происхождению, «буревестник революции» поэт Петефи — словаком (в те времена, когда он глаголом жег сердца мадьяр, был еще жив его отец, в отличие от сына не отказавшийся от фамилии Петрович), Дамьянич — хорватом…

По зрелом размышлении приходишь к выводу, что Николай I, послав на подавление венгерского мятежа огромную армию, по сути, спас европейское равновесие. Была для Европы вполне реальная угроза превратиться в кипящий котел, на десятилетия стать ареной войн, воинушек и вялотекущих мятежей. В те годы другого финала бессмысленно было бы ожидать. Получилась бы вторая Латинская Америка, только и всего…

Вернёмся к декабристам. Которые были плохи не оттого, что «узок их круг и страшно далеки они от народа», а потому, что совершенно не просчитывали последствий. Всякому овощу свое время. Массовое сознание российского народа образца 1825-го ни за что не позволило бы безболезненно перейти к грезившейся декабристам идиллии. Даже французы (народ, безусловно превосходивший наших соотечественников в развитом правосознании) во времена своей революции пролили столько крови и учинили столько зверств, что последствия, по мнению иных французских историков, аукаются даже сегодня…

А посему нельзя относиться к декабристам с любовью и уважением только потому, что они, чистые души, «хотели сделать лучше». Важны не намерения, а последствия. Известно, куда ведет вымощенная одними благими намерениями дорога…

Я не буду разрабатывать виртуальность, которая могла бы возникнуть в результате победы декабристов. Всю работу проделали до меня: замечательный историк Н. Эйдельман (как документалист) и мой хороший друг, талантливый писатель из Одессы Лев Вершинин, написавший великолепную «историческую фантастику» (см. библиографию). После них работать в этом направлении уже бесполезно. Посему я лишь кратко изложу наиболее вероятное виртуальное будущее.

Революционная армия очень быстро раскалывается на несколько непримиримых лагерей, которые начинают войну по всем правилам. Параллельно в стране действуют верные уцелевшим членам императорской фамилии войска, польские повстанцы и массы крестьян, поднявшиеся на «бессмысленный и беспощадный» русский бунт. Как минимум несколько лет в стране тянется повсеместная гражданская война без фронтов и тылов, все воюют со всеми. Более чем вероятно, соседи начинают интервенцию, как сто раз случалось в истории многих государств при подобном обороте дел. В лучшем случае отыщется в конце концов сильная личность вроде генерала Бонапарта или Франко, маршала Пилсудского или Боливара — и жесточайшими мерами восстановит порядок. Но к тому времени страна будет залита кровью, выжжена и разграблена. Да и то — если отыщется личность…

А посему к Николаю Павловичу у меня претензия одна — мало повесил. За одного только генерала Милорадовича, ученика Суворова и замечательного русского полководца, следовало тут же, на Сенатской, перевешать каждого десятого.

Между прочим, мы как-то ухитрились забыть, что великому князю Николаю в декабре 1825 было всего двадцать девять лет. И не может не восхищать сила воли, ум и энергия совсем молодого человека, которого к тому же вовсе не готовили к роли самодержца. Лишний раз убеждаешься, сколь много в критические моменты зависит от волевой и энергичной личности. Николай не просто мастерски подавил бунт — он вдобавок положил конец столетнему разгулу гвардии, вместо защиты Отечества занимавшейся мятежами и цареубийствами. Символично, что с разрывом всего в несколько месяцев схожие события разыгрались и в Турции. Там султан столь же решительно уничтожил янычарский корпус — как и русская гвардия, к тому времени выродившийся в скопище сытых бездельников, обеспечивших себе наследственные привилегии и думавших о чем угодно, кроме защиты родины…

За умиленными пассажами в защиту и одобрение декабристов мы как-то совершенно забыли рассмотреть простой и конкретный вопрос — что, собственно, готовили означенные господа стране в случае своей победы?

Намеченное ими освобождение крестьян без земли, способное лишь навредить, — ещё цветочки…