Книга Я, Дрейфус - Бернис Рубенс

В тот вечер ужин мне принес сам начальник тюрьмы. Он следил за апелляцией пристальнее многих журналистов. Он сказал, что очень рад тому, как продвигается дело, но от обсуждения воздержался. И оставил мне вечернюю газету.

На первой полосе была фотография Джеймса. «Заговорщик признался». Я был оскорблен этим заголовком. Оскорблен за Джеймса. Так он выглядел преступником, но Джеймс во многих смыслах был так же невиновен, как и я, его ввели в заблуждение, он был слишком доверчив, запуган, но все же невиновен. На второй полосе было фото Ребекки. На лице ее играла полуулыбка — она как бы предчувствовала победу. Я смотрел на снимок и пытался вспомнить лицо Сьюзен, но оно было как в тумане. Половину третьей полосы занимала моя фотография. Не знаю, где меня снимали, потому что фона разглядеть не получалось. Меня никак нельзя назвать красавцем. Лицо у меня непропорциональное. Лоб слишком широкий, уши нагло торчат, подбородок чересчур гордый. Были времена, когда я ненавидел свой нос, но теперь, глядя на то, какой он по-еврейски длинный, я нахожу его почти красивым. Рассматривая снимок, я понял, что когда-то его уже видел, и сообразил, что его напечатали в день, когда был оглашен тот несправедливый приговор. Но теперь его отретушировали. Убрали виноватый взгляд, сделали его невинным. Я выглядел теперь неподкупно честным, весь мой образ свидетельствовал о непорочности. Отчет о заседании суда я читать не стал. Каждое слово из показаний Джеймса все еще звучало у меня в ушах, и я не уставал восхищаться его смелостью. Я надеялся, что они с Питером подружатся. Я надеялся, надеялся, надеялся. Мне хотелось, чтобы все было так, как теперь, но я понимал, что это невозможно.

Я лег на койку и позволил себе помечтать о возвращении домой. Я воображал, как буду себя держать, представлял, как буду отвечать на вопросы, которые посыплются. Я сидел во главе обеденного стола, на своем прежнем месте, резал ростбиф и разливал вино. Я смотрел на Люси напротив, на Питера и Джин по обеим сторонам от меня. С болью должен признаться, что я не чувствовал себя дома. Должно быть, я так и просидел за столом, пока в камере не выключили свет. Я сидел там, пока спал, и утром оставался там же, Альфред Дрейфус, глава семьи, супруг Люси, брат Мэтью, отец Питера и Джин. Я оглядел камеру — утренний свет уже пробился сквозь решетки — и понял, что, когда придет время ее покинуть, я покину свой дом. Да поможет мне Бог, подумал я. Я слишком долго пробыл в заключении.

34

На следующий день первым свидетелем был Дэвид Соломон. В последний раз я видел его на галерее в первый день суда. Юный Дэвид был одним из евреев, взятых в школу для соблюдения приличий. Он вырос, повзрослел и, дав присягу на Ветхом Завете — он настоял на этом, — обернулся ко мне и улыбнулся.

— Мистер Соломон, — сказала Ребекка, — мы слышали от мистера Тернкасла, что покойный Джордж Тилбери рассказывал вам о своих подозрениях касательно группы мистера Эклза.

— Да, — сказал Дэвид. — Это было вскоре после того, как они вернулись с катанья на лыжах.

— Что именно он вам говорил?

— Он рассказал, что эта группа — часть фашистской организации. Что ее членов готовят в лидеры. Он рассказал, что они собирались по вечерам у Мюллеров, но туда его не допускали. Он точно не знал, что там происходило, но то, что он случайно слышал, внушало ему подозрения. Я посоветовал ему рассказать об этом сэру Альфреду, и он сказал, что так и сделает.

— Что произошло потом?

— В тот же день, позже, один из старост сказал мне, что мистер Эклз вызывает меня к себе в кабинет. Мистер Эклз не был моим воспитателем, и я не мог предположить, что ему от меня понадобилось. Он был очень дружелюбен и сказал, что я не должен обращать внимания на слова Джорджа. Еще добавил, что у Джорджа слишком буйное воображение. Мне никогда не нравился мистер Эклз, и я рассердился: я считал, что Джордж рассказал мне правду, поэтому я ответил, что если Джордж ничего не скажет сэру Альфреду, я сам ему скажу. Тогда мистер Эклз схватил меня за руку и заявил: «Если вы хоть пикнете, мистер Соломон, вы отправитесь туда же, куда и Джордж». Я не понимал, о чем речь, но я испугался. Особенно, когда узнал, что Джордж мертв. Вот почему я ничего не сказал на суде.

— Благодарю вас, мистер Соломон, — сказала Ребекка.

Сойдя с помоста, Дэвид снова мне улыбнулся. Вот он выйдет из зала и, как Джеймс, вдохнет воздух свободы.

Следующим свидетелем был констебль Берд. И свой первый же вопрос Ребекка задала о заговоре.

— Констебль Берд, — сказала она, — являетесь ли вы членом «Железного круга»? Помните, вы под присягой.

Берд опустил голову — видимо, хотел так изобразить, что ему стыдно.

— Да, — прошептал он.

— Громче! — велела Ребекка.

— Да, — повторил он.

— Давно ли вы в нем состоите?

— Шестнадцать лет, — ответил он.

— Как вы туда вступили?

— Меня позвал мистер Коулман.

— А почему вы вступили?

— Он сказал, мы можем избавиться от чужеземцев. Англия для англичан, сказал он.

— И вам это понравилось?

— Да, — сказал Берд уверенно — похоже, он и сейчас в это верил.

— Англия для англичан, — повторила Ребекка для судей. — Теперь давайте вспомним ваши показания в суде, — продолжила она. — Вы сказали, что утром четвертого апреля были на дежурстве, расследовали поступивший сигнал о проникновении в табачную лавку. По полицейским сводкам мы установили, что такого сигнала не поступало.

— Мне сказали, что он был, — запинаясь, сказал Берд.

— Вы также сказали, что в два часа сорок минут вы видели автомобиль «седан», который на большой скорости проехал к школе, и на водительском месте вы разглядели апеллянта. Вы все еще утверждаете это?

— Не помню, — промямлил Берд. А потом почти истерично выкрикнул: — Я не помню! Это было давно.

— Да ну же, констебль Берд! — стала упрашивать его Ребекка. — Вы слишком молоды, рановато терять память. Так вы видели или не видели автомобиль? А если видели, находился апеллянт на водительском месте или нет?

— Нет, — буркнул Берд, — кажется, нет.

— Тогда почему же вы показали под присягой, что он там находился?

— Так это же была моя роль! — закричал Берд. — Они мне велели так сказать.

— Кто «они»?

— Коулман, — ответил Берд.

— И вы выучили показания наизусть?

— Да.

— И много раз репетировали?

— Да.

— Так все ваши показания были ложью?

— Я только выполнял приказы, — сказал Берд.

— Ну, разумеется. — Ребекка повернулась к судьям. — Он только выполнял приказы, — сказала она. И снова обратилась к Берду: — А теперь давайте побеседуем о мистере Эклзе.

— Я об этом ничего не знаю, — быстро сказал Берд. — Меня там не было. Я этого не видел.