Книга Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский

Бернхотт впереди, вооруженный сразу двумя клинками, ругался вполголоса на тесную обувь, поводил могучими плечами в лиловом мундире, я слышал, как трещит ткань. Отсидка и тюремные харчи не повлияли на могучий костяк, с малолетства развиваемый военными упражнениями, и поскольку истинная сила сокрыта в сухожилиях, а не в дурном мясе, я знал, что герцог по-прежнему силен, хотя, конечно, и не так, как до заключения. Я шел за ним с лампой в руке. Шутейник – замыкающий, тоже с лампой и мечом. Ах да: обломки лютни, «первой своей женщины», он нес с собой завернутыми в снятую с тюремщика рубаху.

– Амара?.. – коротко спросил я его.

– Пока не слышу…

Мы миновали перекресток коридоров.

– Мессир!

– Да, Лирна?..

Герцог замер, болезненно щурясь от света лампы, ткнул кончиком меча вперед:

– Главная кордегардия. Единственный выход отсюда в мой замок.

Я увидел часть помещения со скругленной стеной и выходом на спиральную лестницу, ведущую к свободе. Тускло светила лампа. Громоздкие тени двух человек перемещались по полу. Если кто-то выглянет в коридор…

Тюремщики вполголоса спорили о вкусе тюремного супа. Один лениво говорил, что суп похож на варево из костей и шкур бешеных собак, мол, он знает, каковы на вкус собаки, другой сыто утверждал, что ничего так суп, есть можно, если забить в нос тряпки, и не собаки в супе, а вроде бы тухлые кролики. Первый посоветовал заткнуть не только нос, но и хлебало и вливать суп в задницу через воронку.

Высокодуховные разговоры после трапезы…

Гаер протолкался вперед и сказал вполголоса:

– Амара – дальше.

Бернхотт взглянул на меня вопросительно:

– Мессир? Я справлюсь.

Я кивнул, ощущая вину: сбрасываю на другого груз пролития крови, одновременно чувствуя радость, что мне хотя бы пока не придется никого убивать.

Слова у герцога не расходились с делом. Он бесшумно переместился к караулке и метнулся туда прыжком, только блеснуло оружие.

Тихий лязг, вскрик, перешедший в бульканье… отлетел в нашу сторону и запрыгал по полу табурет. Бернхотт выглянул в коридор и помахал клинком.

Мы вошли. Герцог упокоил троих, они валялись в проходах меж двух больших столов. На одном миски с остатками завтрака, а на другом – о, я не ожидал! – аккуратно разложено мое имущество. Шпага, пустой кошелек, поясная сума, и все мелочи, включая стаканчик с игральными костями… только шляпы нет – потерялась шляпа. Имущество, несомненно, планировалось возвратить мне по выходе из подземелья.

Шутейник указал на боковой коридор:

– Амара там. Мастер Волк, скорее, наверху шевеление!

Я глянул на стрельчатый проход, ведущий к лестнице, явственно услышал лязг отодвигаемой двери.

Ренквист явился за своей «куклой».

Я бросил перевязь со шпагой через грудь, сгреб в сумку все имущество, застегнул на поясе. Затем мы сорвали со стен связки ключей.

– Бернхотт, держи выход. Держи сколько можно.

Герцог спокойно кивнул, страшная ухмылка проявилась в пегой бороде. Мечи в его руках скалились кровавыми потеками.

Мы ринулись в боковой коридор, помчались вдоль одинаковых дверей по тусклым, бесконечным, как мне казалось, коридорам. Сердце снова рвалось из груди.

Ренквист, урод, запихал Амару Тани в другой конец подземелья… А если он ее посадил на цепь? Потребуется время, чтобы снять ошейник, а времени как раз нет совсем…

Шутейник вдруг замер, указал на дверь:

– Здесь, мастер Волк!

Мы лихорадочно начали подбирать ключи из связок. Сначала я – потом гаер, и наоборот. Повезло Шутейнику, замок тихо щелкнул. Я ударил плечом, вломился в каземат, размахивая лампой, полоснул клинком света по стенам. Крохотная одиночка. Амара сидела на топчане, подобрав босые ноги, и смотрела внимательно, без малейших эмоций. Узнала меня: брови иронично взметнулись:

– О!

Похоже, она будет изображать сарказм даже на смертном одре.

Я поднял лампу: нет, Ренквист не заковал Амару в цепи, по крайней мере на теперешний момент.

– На выход!

– О!

– Быстрее – рядом Ренквист!

Она мгновенно вскочила, натянула сапоги. Гуськом мы бросились к кордегардии. Там было шумно, звенело железо, слышался азартный рев Бернхотта. Он был упоен боем и кровью, убивал тех, с кем давно хотел сквитаться.

Я поставил лампу и вытянул шпагу. Заглянул в караулку. Лирна-младший успел расправиться с двумя телохранителями барона, и теперь дрался еще с тремя, размахивая мечами с великим умением и резвостью, чего все же нельзя было ожидать от человека, который пять лет провел в одиночке. Злость придавала ему силы, жажда мести пробудила боевые умения. Он перегородил караулку столами так, что от арки входа-выхода к нему вел только достаточно узкий проход, и он стоял в нем и отражал удары более длинных мечей телохранителей барона. Сам Ренквист маячил у арки, лицо его все еще отражало изумление.

Увидев меня, он впечатлился еще раз, да столь глубоко, что выхватил собственную шпагу и двинулся к нам. Не робкого десятка поганец.

Я встал позади герцога и ударил через его плечо, благо длина клинка позволяла. Мой удар достал телохранителя под ключицу, тот отпрянул с руганью. В этот момент меч Лирны развалил башку второму ублюдку. Тут в дело вступил Ренквист. Мы скрестили шпаги над левым плечом герцога, клинки скрежетнули друг о друга. В кино все это выглядело куда изящнее… Я провернул шпагу вокруг клинка барона и скорее чудом, чем умением, клюнул Ренквиста сбоку в шею. Брызнул кровавый фонтанчик – счастливая мечта Дракулы. Барон отбросил шпагу, зажал рану и устремился наверх, грохоча сапогами. Последний телохранитель перекрыл арку выхода, и Бернхотт сшибся с ним, яростно напирая, но тюремная слабость взяла свое, ноги его вдруг подкосились, герцога повело, и он прислонился к столу, бросив руки с мечами вдоль тела, а затем просто начал сползать на мощенный грубым камнем пол.

Прислужник Ренквиста что-то выкрикнул, не соображая уже ничего в боевом азарте, надвинулся, но я совершенно деревянным жестом выставил шпагу, и он нанизался на нее всем телом где-то в области желудка.

Подбежала Амара и добила его, куда – я уже не смотрел, просто ощутил, как погрузнело тело противника, как откачнулось, снимаясь со шпаги.

Наверху хлопнула дверь. При этих звуках Бернхотт очухался, встал, шатаясь, направился к арке.

– Поздно. Назад! Назад, я сказал!

Бернхот послушался нехотя, оглянулся и повел налитыми кровью глазами. Раненный мною телохранитель сидел у стены, зажимая кровоточащее плечо. Герцог молча и быстро ударил его острием в сердце.

Если Ренквист успел правильно зажать рану, он, увы, выживет, но есть шанс, если я не ошибаюсь, конечно, ибо профан в медицине, что дырка в сонной артерии успела всосать достаточно воздуха, и тогда барон очень быстро умрет от эмболии: пузырь воздуха в крови устроит веселые забавы с его сердцем либо мозгом.