Книга Как три мушкетера - Александр Бушков

Он принес с серванта большую хрустальную пепельницу, и они с Мазуром задымили вслед за хозяйкой. Ее лицо медленно приобретало почти нормальный цвет.

– Что мне надо сделать, чтобы… – произнесла она, ни на кого не глядя.

– Как сказали бы в Одессе, сделать надо сущих пустяков, – заявил Лаврик. – Добросовестно и подробно рассказать, как произошло, что вы сорвались из Крыма и приехали сюда. Кто потребовал, что поручил… Напоминаю, закон гласит: не подлежит ответственности гражданин Советского Союза, завербованный иностранной разведкой, если он не выполнил ее поручений и заявил о происшедшем в органы государственной безопасности, – он усмехнулся. – Даже если вы и успели что-то такое сделать, я на это закрою глаза. Потому что вряд ли вы сделали что-то серьезное. Так что сидеть не придется – если после нашего разговора здесь же напишете явку с повинной. Не Госстрах, письменных страховых полисов не выписываю, у меня только слово офицера… Итак?

– Ну да, он ко мне пришел…

– Кто?

– Мужчина, судя по всем признакам, – огрызнулась тетя Фая. – Никогда его раньше не видела. Лет примерно…

– Это вы все потом напишете, – прервал Лаврик. – Ключевое слово «пришел». И дальше что?

– Он мне показал несколько фотокопий, как вы только что. У вас там, – она показала на папку Лаврика, – явно копия моего обязательства. У него был оригинал. И несколько моих донесений, моим почерком написанных. И рассказал всю мою крымскую эпопею – с подробностями, которых вы явно не знаете. И так же, как вы, пригрозил газетой. Только иначе, сказал, что сначала это как сенсацию преподнесут итальянские газеты, а потом они сделают так, чтобы эти статьи попали в Советский Союз: с фамилией-именем-отчеством, с указанием города, где я живу, с подробным рассказом о моей службе у итальянцев. Выходит, ОВРА свои бумаги не сожгла, а вывезла. Ну, время было… Сказал, как вы: найдут, куда бы ни попыталась скрыться… если удастся скрыться. – Она горько усмехнулась. – В общем, у вас с ним было много общего в методах убеждения… А потом предложил выход: они меня навсегда оставят в покое, если я им окажу одну-единственную услугу. Но сначала потребовал, чтобы я своей рукой написала что-то вроде заявления… или показаний. Как я попала к итальянцам, где работала, как связалась с ОВРА… Я написала – выбора не было. Тогда он рассказал, что мне предстоит сделать. Продать дом, переехать сюда и купить этот дом. Назвал человека, который мне поможет. Это…

– Потом напишете. Дальше.

– Четырехместный домик я в августе могу сдавать кому угодно. А вот двухместный следует обязательно сохранить за Вадимом и Верой Еремеевыми, которые мне еще в начале лета обязательно напишут – как делали уже два раза, когда был жив прежний хозяин. Я должна была наблюдать и за ними, и за теми, кто поселится в четырехместном – кто приходит и к тем, и к другим, о чем говорят, если удастся подслушать. Раз в три дня писать отчет и оставлять на почте до востребования, Ивану…

– Потом напишете. Дальше.

– А это все, в общем. Наблюдать и подслушивать по возможности. Он сказал, что ближе к концу августа мне еще что-то поручат. Придет человек, скажет, что он от Георгия Васильевича, и объяснит, что нужно делать. Пока его не было… Вот и все, правда, все. Ну, он еще дал мне пять тысяч, обещал, когда все кончится, заплатить еще десять и навсегда обо мне забыть – потому что для чего-то другого я им попросту не нужна… – она бледно усмехнулась. – А вот разведка это или кто – не знаю, он не представлялся. Но по ухваткам – разведка, я на них в ОВРА насмотрелась… Там одни пугали пытками, а другие исключительно словесно душу наизнанку выворачивали, и еще неизвестно, кто хуже…

– Ну что же, – сказал Лаврик, вынимая из своей папочки пару листов бумаги и шариковую авторучку. – Пишите, тетя Фая, пишите… Начиная с визита к вам таинственного гостя и касаемо всего остального. Адресовано незатейливо: «В органы госбезопасности». Заголовок – «Явка с повинной».

И дальше – все, как было…

Она пристроила бумагу на столе и спросила уже деловито:

– А как обосновать, что он – агент иностранной разведки? Он же не представлялся…

– Резонно, – сказал Лаврик и раздумывал всего-то несколько секунд. – Формулируем так: «Все обстоятельства этого визита и сделанного мне предложения позволяют думать, что это крайне напоминает именно деятельность иностранной разведки, потому что на что-то уголовное нисколько не похоже». Вот как-нибудь так…

Когда они вернулись в домик, Мазур покрутил головой:

– Красиво ты ее…

– Рад, что ты меня так высоко ценишь, – сказал Лаврик. – Тронут… – и меланхолично усмехнулся. – Все наоборот, Кирилл. Правильнее будет: красиво она меня. Так оно будет вернее. Подбери челюсть на место. Вот именно: она – меня… Классический метод, про который на спецкурсе тебе должны были изложить: агент, будучи разоблаченным, симулируя откровенность, излагает некую, достаточно убедительную, версию прикрытия. А о настоящем задании молчит, как рыба. Ну да, она прекрасно понимала, что я не блефую и в самом деле способен применить метод «китайского воробья»…

– Это как?

– А помнишь, как китайцы в свое время воробьев изводили напрочь, чтобы народное зерно не клевали? Они им просто-напросто не давали сесть на землю, так что в конце концов птички от переутомления дуба давали прямо в воздухе. Однако она еще и просекла, что у меня нет никакой конкретики – одни косвенные улики. Вот и преподнесла «дымовую завесу». Ну, подумай сам: стоило огород городить ради примитивного подглядывания и подслушивания? Кучу денег тратить, искать человека, надежно припачканного компроматом и смертельно боящегося огласки, перетаскивать его сюда из Крыма… В конце концов, зачем делать так, чтобы домик, где Вера с Вадимом проводят отпуск, непременно принадлежал им? Зачем сажать в него своего человека? Можно распрекрасно провести сто вербовочных подходов где угодно – от пляжа до «Якоря» или чебуречной на углу Ленина и Сиреневой. Здесь что-то другое. Знать бы, что…

– Погоди, – сказал Мазур. – Я, конечно, никакой не специалист, но тут любой может пораскинуть мозгами… Она же не могла не понимать: а вдруг да появится конкретика? Информация или человек, который на нее даст показания? Как это сочетается со страхом перед твоими обещаниями? Да черт возьми, речь тогда пойдет уже не о том, чтобы печатно явить ее биографию стране – она ж автоматом пойдет под следствие…

– Ну, тут можно подыскать версии, – чуть подумав, сказал Лаврик. – Например, ее задействовали совершенно автономно, так что здесь попросту нет человека, который может на нее вывести. И информации нет. Такое случалось, не самый новый и оригинальный метод: несколько автономных групп, которыми рулит координатор-резидент – и поди ты его сыщи… Или… Или некая акция – разовая.

И если они завернут все, что задумано, опередив нас, тетя Фая – и, вполне возможно, не она одна – мгновенно становятся благонамеренными гражданами, против которых попросту нет улик. Всякое возможно… – он повернул голову на звук шагов:

– Привет, Оль. Как она там?