Книга Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг. - Игорь Цветков

1 РГАВМФ. Ф. р-95. Оп.1. Д.16. Л.23.

В течение весны — лета 1917 г. комитеты дважды переизбирались. Выборы прошли 18 апреля и 21 июня. При этом схема выборов несколько изменилась. В апреле избиралось по 2 депутата с правом решающего голоса от каждой роты, а также по 1 кандидату, участвовавшему в заседаниях, но владевшему лишь совещательным голосом. В июне наиболее количественно значительные роты выдвигали 3 делегата. К тому же кандидатов стали избирать столько же, сколько и депутатов. За счет этого численность судовых комитетов линкоров бригады выросла. Так, на “Севастополе” судовой комитет II созыва насчитывал 25 чел., III (июньского) — 42 чел.*739 Офицеры больше в состав судовых комитетов не входили. Выборы проводились лишь среди нижних чинов, об участии же представителей командного состава в деятельности комитетов дредноутов данных не обнаружено. Возможно, что подобная ситуация могла возникнуть из-за возрастания недоверия к большей части офицерства и восприятие его как своего противника.

Отметим и такое явление, как выборы одних и тех же делегатов дважды. Это было нарушением положения о комитетах, принятого еще в середине марта на заседаниях Соединенного комитета 2-й бригады линейных кораблей и подтвержденного впоследствии Центральным Комитетом Балтийского флота. На “Севастополе” 5 человек были избраны повторно: матросы I статьи А. Гаврон, Г. Бобров, М. Жуков, гальванер П. Перепелкин и марсовый П. Данилов. 2 человека — матрос I статьи А. Абачин и электрик Н. Манчак — стали делегатами в третий раз. Кроме того, матросов А. Зубкова и Е. Дмитриева, бывших членов комитета апрельского созыва, экипаж избрал кандидатами в июне.*740 Иначе говоря, в составе команд появились своего рода “профессиональные” депутаты, которые были способны что-то решать, но не исполняли своих служебных обязанностей в полном объёме.

Осенью комитеты претерпели незначительные изменения. После перевыборов, состоявшихся 21 сентября, в них стало не 3, а 4 секции. К уже имевшимся юридической, учетной и секции внутреннего распорядка добавилась еще секция труда, вероятно, по аналогии с Советами. Кроме того, товарищей председателя стало двое, а не один, что похоже на ситуацию в Гельсингфорсском Совете.*741 Попрежнему в судовой комитет от команды избирался 21 делегат с правом решающего голоса и столько же кандидатов — с правом совещательного. На “Севастополе” 1 делегат, матрос I статьи В. Котаков стал им повторно, двое: унтер-офицер С. Товпеко и матрос I статьи М. Полуянов избирались так же во второй раз, но с перерывом — они были членами комитета с 18 апреля по 28 июня. Еще трое являлись до этого кандидатами (матросы I статьи П. Казачков, И. Кривошеин и К. Половин). Председателем судовой организации “Севастополя” стал уже третий раз избранный П. Перепелкин. Среди кандидатов четверо (унтер-офицер Е. Жеребцов, матросы I статьи И. Яшкин, Г. Антуфьев и В. Родионов) становились ими во второй раз подряд и двое (унтер-офицер С. Ручкин и матрос I статьи М. Жуков) являлись до этого судовыми делегатами. Жуков — 3 раза.*742 Иначе говоря, из 42 членов судового комитета 13 выполняли схожие функции ранее. Это составляет примерно 31 %, что, на наш взгляд, подтверждает вывод о появлении и даже расширении (на предыдущих выборах число участвовавших до этого в деятельности комитета составило 21,4 %) категории, обозначенной нами как “управленцы”.*743

В течение марта и судовые комитеты, и корабельное начальство, пытаясь укрепить пошатнувшуюся дисциплину, работали ещё в тесном сотрудничестве. Примером могут служить как постановления судовых комитетов, так и приказы командиров кораблей 1-й бригады. Так, на одном из первых заседаний судового комитета линейного корабля “Петропавловск” была принята такая резолюция: “Комитет призывает граждан матросов строго и неукоснительно исполнять обязанности и приказания по службе на благо Свободной Великой России и надеется, что этот призыв будет услышан, и каждый товарищ исполнит свой гражданский долг для сохранения корабля нужного для мощи родины… Нужно уяснить себе это, товарищи, и на службе быть матросом, а на берегу — свободным гражданином”*744. Двумя днями позднее, 10 марта, выходит приказ № 105 командира “Севастополя” капитана I ранга П.П. Владиславлева: “…Предлагаю: офицерам, кондукторам, унтер-офицерам и матросам вступить в полное и ответственное исполнение своих обязанностей как техническом, так и распорядительном отношении.

Надо ожидать, что в виду коренным образом изменившихся внеслужебных взаимоотношений личного состава, ещё будут случаться некоторые недоразумения и в служебной обстановке… все такие недоразумения предлагаю выяснить по принятому уже порядку на общем совещании судовых делегатов с последующим докладом мне.

Что же касается случаев, нарушающих основные нерушимые требования военно-морской службы и гражданской свободы, к каковым относятся проступки, угрожающие целости корабля, неисправное несение караульной службы, кража корабельного имущества, порча судовых механизмов, оскорбление действием офицера, кондуктора или матроса, оскорбления, носящие демонстративный характер, неповиновение, уклонение от служебных обязанностей, то об этих случаях надлежит доносить мне рапортами или докладными записками через надлежащее начальство”.*745

Представляется, что не последнюю роль в таком сотрудничестве сыграла беспартийность подавляющего большинства членов судовых комитетов.

14 марта была провозглашена амнистия солдатам и морякам, арестованным по каким-либо политическим делам. Кроме того, им предоставлялась возможность вернуться к месту службы. Это имело прямым следствием возврат на линейные корабли 1-й бригады, в частности, многих матросов, которые принимали участие в разного рода волнениях или были арестованы по делу Главного судового коллектива РСДРП. На линкор “Гангут”, к примеру, приказом командующего флотом № 52 от 20 марта 1917 г. разрешено вернуться матросам А. Черномызову, Г. Ваганову, Ф. Яцкевичу, И, Андрианову, И. Привалову, В. Госникову, Т. Попову.*746 Из них первые шестеро были осуждены за беспорядки в октябре 1915 г., а последний — списан за “неблагонадежность”, т. к. обвинялся в согласии на распространение агитации от имени Главного судового коллектива РСДРП. Полагаем, что не случайно вскоре после этого под давлением экипажа судовой комитет начал расследование о вине офицеров в событиях 1915 г.

В итоге депутаты выдвинули требование списания с корабля шести офицеров, наиболее, по мнению комитета, виновных. Это старший лейтенант А.И. Королёв, лейтенанты Н.Ф. Прохоров, А.Г. Хрептович, А.А. Сурандер, В.Е. Бурачек и И.В. Дитерихс. На каждого из них было составлено небольшое досье, главными пунктами которого являлись отношение к событиям февраля и взаимоотношения с экипажем. На основе этих досье и предлагалась форма наказания: Королёва рекомендовалось посадить в тюрьму, остальных — отправить в действующую армию.*747 С подобным решением комитета капитан I ранга П.П. Палецкий не мог согласиться, и дело отправилось в штаб бригады, оттуда — в штаб флота, затем ходатайство о пересмотре дела было передано в Исполком Гельсингфорсского Совета, где его отклонили.

Подобные “чистки” инициировались и на других кораблях бригады. Пострадали те, кто проявлял до революции строгость и требовательность, или пытался противодействовать беспорядкам. На “Полтаве” команда требовала списания тех офицеров, что в кровавую ночь с 3 на 4 марта отказались подчиниться экипажу и сдать оружие, за что и были заперты в своих каютах. В конечном счете, как и в случае с “Гангутом”, командир “Полтавы” капитан I ранга С.В. Зарубаев 13 марта вынужден был обратиться в штаб флота со следующей просьбой: “Ходатайствую о скорейшем списании старшего офицера вверенного мне корабля капитана II ранга В.В. Котовского, лейтенанта К.И. Юдина, мичманов В.М. Карякина и Г.А. Тевяшева с зачислением их в резерв флота, как арестованных по желанию команды в ночь с 3 на 4 марта”.*748