Книга Луны Юпитера - Элис Манро

Мы с ней дружим с незапамятных времен. В Торонто она работает в детской библиотеке. Джули помогла мне получить мою нынешнюю работу (точнее, поделилась информацией). У нас в долине Оттавы было вакантное место водителя передвижной книжной лавки. С мужем я давно в разводе; вполне естественно, что Джули захотела именно со мной обсудить одну проблему, которую, по ее словам, можно доверить не каждому. Даже не проблему, а вопрос. И вопрос этот заключается в следующем: не попробовать ли ей пожить отдельно? Джули так характеризует своего мужа Лесли: бесчувственный, поверхностный, упрямый, скупой на эмоции, верный, честный, благородный, уязвимый. По ее словам, она никогда не испытывала к нему влечения. По ее словам, она боится, что тоска по мужу окажется невыносимой – ну, или одиночество окажется невыносимым. По ее словам, она ничуть не заблуждается насчет своей привлекательности для других мужчин. Но порой сознает, что ее чувственность, ее жизнь (и что-то там еще) проходит впустую.

Я слушаю, а сама думаю, что это смахивает на типичные женские сетования; более того, в замужестве у меня были почти такие же претензии. Насколько это продумано, насколько глубоко прочувствовано? До каких пределов можно считать, что эти задумки способствуют семейному равновесию и удерживают брак на плаву? Я ее спрашивала: случалось ли ей когда-нибудь полюбить – полюбить другого? Она говорит: да, как-то раз познакомилась с парнем на пляже, но это было пустое, развеялось как дым. А уже в зрелом возрасте ей признался в любви один мужчина, но это тоже оказалось пустое, ничего у них не вышло. Я объясняю, что одинокая жизнь, безусловно, имеет свои темные стороны, советую еще раз взвесить все «за» и «против». Наверное, я смелее Джули, потому что пошла на риск. Причем не единожды.

Мы с Джули и Дугласом Райдером обедали в ресторане, занимающем старое, побеленное деревянное строение на берегу небольшого озерца. Озерцо входит в целую систему озер; у берега даже сохранился причал, где швартовались озерные суда, пока в этих местах не проложили шоссе; пароходы доставляли сюда отдыхающих, а также продовольствие. По обеим сторонам деревянного строения к воде спускались деревья. Преимущественно березы и тополя. На деревьях едва проклюнулись листочки, хотя уже стоял май. Ветви окутала зеленоватая дымка, словно это был цвет воздуха. Под деревьями обильно цвели подснежники. День был облачный, но солнце отчаянно пыталось пробиться сквозь тучи. Озерная вода сверкала холодным блеском.

Мы расположились на длинной застекленной веранде, где стояли старые разномастные, ярко раскрашенные кухонные стулья. Кроме нас, в ресторане никого не было. К обеду мы слегка припозднились. Пришлось довольствоваться жареной курицей.

– Настоящая воскресная трапеза, – заметила я. – Воскресная трапеза после возвращения из церкви.

– Чудное местечко, – сказала Джули. А потом спросила, знал ли раньше Дуглас о его существовании.

Дуглас ответил, что поневоле выучил все адреса: он проводит массу времени в разъездах по всей провинции. Его задача – сохранять, выкупать все местные архивные материалы, включая старые дневники, письма, реестры, которые без его вмешательства были бы просто уничтожены или вывезены за пределы провинции, а то и страны. Он полагается на разнообразные зацепки и наводки, а найдя подлинное сокровище, не всегда может сразу его заполучить. То и дело приходится уламывать нелюдимых, подозрительных или алчных владельцев, а то и обводить вокруг пальца частных перекупщиков.

– Прямо пират, – обернулась я к Джули.

Он как раз завел разговор о частных перекупщиках – своих конкурентах. Порой они, раздобыв ценные материалы, нагло пытались втридорога продать их Дугласу. Или же планировали, как сплавить их за рубеж – тому, кто больше даст. Дуглас поклялся всеми силами этому препятствовать.

Дуглас высок ростом, и за счет этого многие считают его подтянутым, не замечая свисающего на ремень брюшка: оно, наверное, воспринимается окружающими как недавнее, ненужное и, скорее всего, временное приобретение. Седые волосы коротко подстрижены, – вероятно, это внушает доверие престарелым косным владельцам дневников. На мой взгляд, это мужчина-мальчик. Не хочу сказать, что у него открытое лицо, юношеский румянец и застенчивый нрав. Я сейчас о другом: такой тип молодцеватой беспощадной лихости можно увидеть на фотографиях солдат Второй мировой войны. Дуглас был одним из них: он сохранился, но не перезрел. О, скромная удовлетворенность их лиц, хранящая столько тайн! Такие парни отдаются любви мгновенно, безоглядно, незримо, ошеломительно – и точно так же исцеляются. Я наблюдала за Дугласом, когда он рассказывал Джули о букинистах, специализирующихся на старинных книгах и газетах: вопреки расхожему мнению, эти люди не замшелые, мрачные типы, не мистические старые сороки, а дерзкие авантюристы с чутьем картежников и плутов. Точно так же обстоит дело и в любой другой сфере, где пахнет деньгами, интригами, ложью, хитростью и шантажом.

– Любая профессия, связанная с книгами, создает у людей определенные стереотипы, – сказала на это Джули. – Взять хотя бы библиотекарей. Вспомните, сколько раз вам доводилось слышать: «Такая-то – не типичная библиотекарша». Разве у вас не возникает желания сказать нечто подобное о себе?

Потягивая вино, Джули оживилась. Думаю, этому способствовало еще и то, что на конференции она была в центре внимания. Легкая на услугу, она обладает прекрасными организаторскими способностями. Ей ничего не стоит выступить на пленарном заседании, не мучаясь ни сухостью во рту, ни дрожью в коленках. Она поднаторела в процедурных вопросах. Сама признается, что любит заседания, рабочие группы, информационные бюллетени. В свое время состояла и в родительских комитетах, и в Новой демократической партии Канады, и в унитарной церкви, и в ассоциациях арендаторов, и в книжных клубах; ее жизнь неразрывно связана с различными организациями. Возможно, это своего рода наркомания, говорит она, но если на каком-нибудь съезде оглянуться вокруг, то непременно заметишь, что съезды приносят пользу. Их участники начинают понимать, что все не так уж безнадежно.

Вспомните нынешнюю конференцию, призывает Джули: ну, кто, кто из участников оказался типичным библиотекарем? Где вы их видели? Она еще добавила: на самом деле складывается впечатление, что кто-то уже энергично взялся разрушать эти стереотипы.

– Но здесь требуется целенаправленная кампания по разрушению стереотипов, а ее пока нет, – сказала Джули. – Профессию библиотекаря зачастую выбирают от безысходности.

Это не значит, продолжила она, что все представители данной профессии забиты и скучны. Вовсе нет. Среди них встречаются чрезвычайно своеобразные, яркие индивидуальности.

– Старые чудики, – вставил Дуглас.

– Но эти стереотипы пустили очень глубокие корни, – гнула свою линию Джули. – Например, сегодня утром директор конференц-центра приходил к председателю оргкомитета и спрашивал, нужны ли ей списки лиц, которые не ночевали в своих номерах. Представляете, кое-кто считает, что нас интересуют подобные сведения!

– А разве нет? – спросила я.

– Не на официальном же уровне. Откуда только берется эта информация?