Книга Последняя жена Генриха VIII. В объятиях Синей бороды - Наталья Павлищева

Но Катарина лукаво улыбнулась:

— Ваши стихи, Ваше Величество.

— Что?

— Мы переписали ваши стихи и держим их у себя, чтобы читать, когда захочется. Конечно, мы не можем произносить все так же красиво и душевно, как вы, но стараемся.

Это была ее хитрость после первой угрозы ареста. Прочитав тогда донос, она приказала девушкам не только убрать из дворца все запрещенные книги, но и заменить их списками королевских стихов и нотами. На это потратили немало денег и времени, но теперь королева не боялась визитов ищеек Гардинера. Однако в Тауэр могли отправить и без обыска, как оказалось.

Благодаря помощи подруги и своей хитрости Катарина избежала Тауэра. Надолго ли?

Эдвард Сеймур нашел того, кто согласился свидетельствовать против герцога Норфолка. Подсказала его собственная жена Энн Стенхоуп, дама жесткая, надменная, давно мучимая несоответствием собственного положения фрейлины королевы своим амбициям, которые перехлестывали даже амбиции Генри Говарда. Женщина быстро сообразила, что если дочь и не станет свидетельствовать против отца, то жена, униженная его страстью к прачке, не упустит возможности расквитаться.

Так и случилось, леди Норфолк, которая немало натерпелась из-за мужа и его родственниц, согласилась с предложением свидетельствовать против него. К тому же это гарантировало, что ее собственные имения не тронут.

Король больше не желал видеть подле себя Норфолка, слишком часто Его Величество бывал оскорблен до глубины души его родственниками, а потом — никто заступаться за опального герцога не стал. Томаса Говарда герцога Норфолка тоже приговорили к смерти, как и его сына. Оставалось только королю подписать этот указ о смертной казни.

Но Его Величеству было не до Норфолка или казней. Он слег окончательно. После нескольких дней облегчения наступило обострение. Король горел огнем, бредил, был в полузабытьи. Потому никто не стал подносить ему указ о казни герцога Норфолка, хотя сама казнь была назначена уже на следующий день.

Королева, стоя на коленях в своей часовне, молилась. Никто не сомневался, что Генрих доживает если не последние часы, то последние дни. Его тело раздулось как бочка, король уже почти не открывал глаз, хрипел и мало кого узнавал. После того как он, не узнав Катарину, обозвал ее шлюхой и потребовал выйти вон, королева предпочла удалиться. Даже умирающий король был опасен. Мало ли что придет ему в голову на смертном одре?

Катарина просила у Господа простить королю все его прегрешения. В отличие от мужа она не считала каждый его поступок точным следованием Божьему промыслу, не оправдывала его жестокость и самодурство мыслями, подсказанными Господом. Катарина понимала, что так успокаивать мог только Генрих сам себя, в действительности же ему придется держать ответ пред Господом, потому и уговаривала не добавлять грехов хотя бы на смертном одре.

К середине ночи 28 января 1547 года стало ясно, что король не только не доживет до весны, но и до утра тоже. Врачи развели руками:

— Мы бессильны. Болезнь совсем подточила силы Его Величества.

Спешно послали за Кранмером, королю нужно исповедаться, как доброму христианину.

Эдвард Сеймур подошел к королевскому ложу:

— Ваше Величество, врачи бессильны более вам помочь. Вам предстоит встреча с Господом…

— Я выживу… я еще жив, я выживу…

Епископ Кранмер бежал бегом, потому что сказали, что король может не дожить до утра. Нужно срочно исповедовать, какие бы грехи ни совершил человек, он должен успеть перед смертью сказать, что вверяет себя Господу.

Епископ вошел в королевские покои, с трудом перевел дух и направился в спальню. Чтобы королю не мешал свет, окна несколько дней не открывали, в непроветренной спальне невыносимо воняло, но все неприятные запахи гниения, пота, мочи перебивал один, самый страшный — запах смерти.

Кранмер встал подле кровати на колени, взял руку короля в свою, невольно отметив, что она совсем распухла от водянки, быстро заговорил:

— Ваше Величество, я пришел исповедать вас перед…

Король с трудом перевел глаза на епископа, и… они остановились.

— Ваше Величество, дайте мне знак, что вы надеетесь получить спасение из рук Христа…

Стеклянные неподвижные глаза короля не изменили выражения, его уже не было на этом свете.

Кранмер перекрестился:

— Прими, Господи, душу его…

Следом перекрестились остальные, тоже шепча молитву. Кранмер пришел слишком поздно, вернее, за ним поздно послали. Сознавать, что человек, стольких отправивший на плаху или костер, умер без покаяния, было жутковато.

Когда об этом сказали Катарине, она упала на пол часовни ничком и долго лежала, беззвучно шепча молитву. Королева корила себя за то, что не находилась в последние часы подле мужа, может, она догадалась бы послать за Кранмером раньше?

Король умер… да здравствует король!

Новым королем стал Эдуард, мальчик, которому не исполнилось и десяти.

Последние годы все столько натерпелись от самодурства и непредсказуемости Генриха, что никто не пожалел о смерти Его Величества. И никто не стал выяснять причину ухода из жизни Генриха, к чему, если король гнил столько времени — случилось то, что должно было случиться.

БЕЗ КОРОЛЯ

Страна оплакивала Генриха, потому что для англичан он был любимым королем, вернувшим стране праздники и веселье. Пусть это веселье частенько бывало с душком, но раньше не видели и такого. Столетняя война, война Алой и Белой Розы, потом аскетичное правление Генриха VII, отца умершего короля, а потом этот Генрих — молодой, веселый, удачливый… Лучший стрелок, неутомимый охотник, постоянный, притом честный победитель на рыцарских турнирах, любимец и любитель женщин…

Англия помнила своего короля таким — молодым и сильным. Для большинства он не стал ни больным, ни старым.

Казнил жен или разводился с ними? Так и надо, бабы, даже если они королевы, должны знать свое место!

Сжигал еретиков? Так на то они и еретики. Зато сам переводил Библию, заботясь о народе.

Разогнал монастыри? Мало нашлось тех, кто пожалел монахов.

А уж о наказании богатеев и говорить не стоило, любая казнь придворного воспринималась как проявление высочайшей справедливости со стороны короля. И все-таки появилась одна черная легенда. Когда гроб с огромной тушей, совсем недавно бывшей королем Генрихом VIII, стоял в часовне в ожидании похорон, из него якобы натекла большая лужа крови. Прибежавшая невесть откуда собака принялась эту кровь лизать и не убегала, как бы ее ни гнали и ни били. Сбылось пророчество про то, что собаки будут кровь лизать…

При дворе плакали скорее из приличия, слишком многие испытали облегчение после этой смерти.

Радовался, сидя в Тауэре, герцог Норфолк — король так и не успел подписать указ о его казни. Правда, вышел герцог оттуда только через шесть лет, но с головой же. Лучше сидеть с головой, чем лежать без головы.