Книга Сид Кампеадор - Рамон Менендес Пидаль

Круг чтения Кампеадора

Масдеу имел слабое представление о Средних веках, если считал, что Сид был невежественным альмогаваром. Мы уже отметили, что он был знатоком права и мог пользоваться вестготским кодексом.

Кроме того, упомянутый Ибн Бассам сообщает нам, что Кампеадор велел читать себе героические рассказы арабов. Это указание очень ценно, потому что свидетельствует, что знатные рыцари XI в. уже практиковали обычай, распространенный в XIII и XIV вв., — слушать во время еды или отдыха чтение историй о великих подвигах или кантар-де-хеста (героические песни) хугларов. Сид, несомненно, слушал также песни о Фернане Гонсалесе, об инфантах Саласа или об инфанте Гарсии.

В разделе труда Ибн Бассама, подтверждающем, что при дворе Сида активно читали книги, говорится: «Рассказывают, что в присутствии Кампеадора штудировали книги; ему читали о подвигах и деяниях древних храбрецов Аравии, слушая же историю Мухаллаба,51 он выказывал восторг, исполнялся восхищения и преклонения перед этим героем». В этой истории, относящейся к первому веку существования ислама, Сид видел много общего с историей собственной жизни. Витязь из Басры, спаситель Ирака в мучительной девятнадцатилетней войне, тоже умел побеждать, когда, казалось, все безнадежно потеряно; Мухаллаб тоже стал жертвой зависти омейядских правителей Ирака, но по меньшей мере мог рассчитывать на уважение и решительную поддержку со стороны халифа.

4. Конец валенсийской сеньории

Несколько фраз Сида

Угрожающая фраза Кампеадора, приобретшая широкую известность в мусульманском мире, известна нам по пересказу двух авторов. Согласно Ибн Алькаме, тот слышал в Валенсии, как Сид сказал: «Я заставлю подчиняться себе всех властителей, какие только есть в Андалусии, все они должны стать моими; и коль скоро король Родриго царствовал, не принадлежа к королевскому роду, я тоже буду царствовать и стану вторым королем Родриго». Этот валенсийский историк, всегда с удовольствием злословивший по любому поводу, зафиксировал фразу завоевателя в такой форме, словно бы ее автора распирало личное честолюбие, что противоречит целому ряду свидетельств, согласно которым Сид всегда признавал себя вассалом короля Альфонса. Однако сравнение себя самого со своим тезкой, вестготским королем, в устах Родриго де Бивара звучало не раз, и уже Ибн Бассам, более склонный к восторгам и менее язвительный, чем Ибн Алькама, вспомнил эту фразу, в которой упоминалось два одинаковых имени, в более краткой форме, и теперь она свидетельствовала не о личной кичливости, а о грандиозных планах: «Один Родриго потерял этот полуостров, другой Родриго спасет его», — эти слова грозно прозвучали по всему аль-Андалусу. Сид мечтал о полном отвоевании отчей земли, намереваясь прийти на смену Альфонсу, при котором в течение долгого периода — двадцати трех последних лет его царствования — Реконкиста была остановлена и христиане утрачивали позиции.

Другую, еще более горделивую фразу, посвященную Реконкисте, передает нам христианский хуглар, утверждая, что она была произнесена при дворе той же Валенсии в присутствии епископа Иеронима и рыцарей дружины: «Благодарение Богу, Господу вседержителю, — сказал Сид, — прежде я был беден, теперь у меня есть сокровища, земля и положение. Я побеждаю в битвах, соизволением Творца, и все меня очень боятся. Там, в Марокко, в земле мечетей, каждую ночь страшатся моего набега; но к ним я не собираюсь, я останусь в Валенсии, а они будут платить мне дань — мне или тому, кому я захочу».

Он действительно остановил и устрашил альморавидов, и самому Юсуфу пришлось стерпеть надменные письма от Кампеадора, но неукротимой энергии последнего вскоре предстояло угаснуть, и желания, которыми он горел, не исполнились.

Смерть Сида

В год, последующий за годом покорения Валенсии Сидом, один валенсийский мавр уже утешался, предрекая, что жизнь победителя долго не продлится. Хотя Кампеадор еще будет активно действовать, добиваясь своих самых необыкновенных побед, проницательный мавр уже разглядел, как изнемог этот человек, изо всех сил старавшийся делать все поскорей, сжигавший жизнь в огне собственного пыла, истерзанный завистливостью и враждебностью сильнейших мира сего. К тому же физическое здоровье героя было подорвано тяжелой болезнью, перенесенной в Дароке, серьезной раной в шею, полученной в Альбарра-сине, другими столкновениями с опасностями, в которых он никогда не жалел сил и проявлял отчаянную смелость.

Сид умер преждевременно, когда ему исполнилось всего пятьдесят шесть лет; он скончался в Валенсии, на завоеванной им земле, в воскресенье, 10 июля 1099 г. До годовщины взятия Мурвьедро оставалось несколько дней.

Родичи и вассалы очень громко и неистово выражали горе по случаю смерти сеньора. В те времена, когда солидарность на основе родственных и вассальных уз имела значение фундаментальное и когда к событиям относились крайне серьезно, рассматривая каждое как составную часть извечного миропорядка, выражение скорби доходило до пределов, уже непостижимых для нас: мужчины били себя в грудь, разрывали на себе одежды, рвали волосы на голове, женщины ногтями расцарапывали себе в кровь щеки, посыпали лица пеплом, все кричали душераздирающими голосами, и эти стенания длились несколько дней. Хроника монастыря Майезе в Пуату, в центре Франции, свидетельствует, что смерть Сида по резонансу, какой она имела, относится к великим историческим событиям и что она потрясла два исторических мира: «В Испании, в Валенсии, скончался граф Родриго, и его смерть вызвала величайшую скорбь у христиан и великую радость среди врагов-мусульман».

Реконкиста и крестовые походы

Горе по случаю смерти Сида постигло христиан посреди триумфа, которым завершился Первый крестовый поход. Это великое воинское движение, поставившее себе целью отпор мусульманам Востока, было полным аналогом и отчасти следствием движения против альморавидов, начатого Альфонсом VI и Сидом на Западе, и именно тогда достигло своего кульминационного момента. В один месяц с Сидом умер и папа Урбан II, с таким рвением проповедовавший крестовый поход, и в тот же год Готфрид Бульонский основал Иерусалимское королевство, окруженное мусульманскими владениями, представлявшее собой как бы воспроизведение на Востоке валенсий-ской сеньории, за несколько лет то этого основанной Кам-пеадором на Западе.

И если Иерусалимское королевство, опиравшееся на энтузиазм и на силы всего христианского мира, оказалось недолговечным, как могла та же судьба не постигнуть ва-ленсийскую сеньорию, которую поддерживали только силы кастильского изгнанника? Тем не менее во владении, завоеванном с таким трудом, Сид организовал столь прочную оборону, что даже после смерти гениального завоевателя ее смогла около трех лет защищать его супруга Химена.

К несчастью, в Испании крестоносное движение в поддержку дела Кампеадора не возникло. Притягательность новой моды и сильнейшее почитание Святой земли привлекали в Сирию даже испанских рыцарей, заставляя их забывать о собственной войне с маврами аль-Авдалуса, уже достаточно им приевшейся. Сам король Педро Арагонский принял крест в 1101 г., намереваясь идти в Иерусалим, в то время как жена его великого друга нуждалась в помощи, чтобы защитить христианство в Валенсии от атак альморавидов. Интерес к Святой земле был настолько велик, что папам пришлось не раз запрещать испанским рыцарям отправляться в Палестину, напоминая им, что участие в многовековом крестовом походе на Западе не менее похвально в глазах Бога, чем участие в новом крестовом походе на Востоке.