Книга Тихие Убийцы. Всемирная история ядов и отравителей - Питер Макиннис

Холод добрался уже до живота, и тут Сократ раскрылся — он лежал, закутавшись, — и сказал (это были его последние слова):

— Критон, мы должны Асклепию петуха[95]. Так отдайте же, не забудьте.

Платон. Последние дни Сократа[96], около 395 г. до н. э.

Насильственное очищение кишечника или что-нибудь похуже того уже с давних пор было частью определенного стиля политической борьбы. Молодчики Муссолини, например, силой вливали в рот своим политическим противникам касторовое масло, чтобы излечить непокорных от желания сопротивляться им. Бывали случаи, когда они вливали человеку целый литр касторки — это вызывало, конечно, ужасный понос, но не приводило к смерти[97].

Правда, в 1922 году, во время «похода на Рим», в результате которого Муссолини захватил власть, к касторке уже добавляли бензин — такая смесь могла кого-то и погубить. Но, разумеется, отравить человека на благо государства или ради своих сограждан — это не раз случалось и прежде, гораздо раньше, еще до того, как в 399 году до н. э. афинский суд присудил Сократу выпить яд цикуты.

Возможно, он принял тогда мудрое решение — смириться с судьбой, дабы достичь бессмертия. Сократу уже было около 71 года, он прожил хорошую жизнь. Благодаря его драматической кончине мы и сегодня хорошо помним его и его судьбу — куда лучше, чем хотя бы какие-то детали кончины любого другого древнегреческого философа.

«Государственный яд», как его тогда называли, состоял в основном из разновидности болиголова, известного как цикута (Cicuta), но был, вероятно, смесью нескольких других ядов — на этот счет до сих пор ведутся споры. Доза, которую давали преступникам, иногда не была фатальной, и тогда осужденному требовалось «добавки». Сохранилось свидетельство о казни Фокиона в 318 году до н. э.: «после того, как он выпил весь сок цикуты, оказалось, что этого недостаточно, а палач отказался готовить новую дозу, если ему не заплатят за это еще 12 драхм[98]». В год смерти Сократа Фокиону было около двух лет, и он прожил больше 80 лет, но так же, как и философ, предпочел умереть достойно.

Название этого яда было серьезным источником путаницы, поскольку слово «гемлок» (цикута) имеет несколько толкований. Гемлок Древней Греции вызывал общий паралич двигательных нервов — общее оцепенение, онемение, которое усиливалось, пока не останавливалось сердце или не прекращалось дыхание. Симптомы были похожи на удушение, и Платон в своем диалоге «Федон» описал, как после приема яда медленно коченели парализованные ноги, как это ощущение распространялось все выше и выше, до грудной клетки, тогда как сознание Сократа оставалось ясным до самого конца.

Однако такая «милосердная» смерть, описанная Платоном, совершенно не соответствовала тому, что известно исследователям о современном «гемлоке». По-видимому, большинство писавших на эту тему располагали информацией не об одном и том же яде. Исходя из предположения, что Сократу дали яд вёха пятнистого (Cicuta maculata), исследователи совершенно справедливо отмечали, что при этом он должен был бы испытывать перед смертью куда большие мучения.

Если это действительно так, как мы можем объяснить описание смерти от гемлока (цикуты) в комедии Аристофана «Лягушки», которая была создана еще за шесть лет до кончины Сократа? А оно в точности соответствует описанию Платона. Возможно, путаница возникла из-за грека Никандра Колофонского, врача в римской армии, поскольку до нас также дошли его свидетельства об отравлении гемлоком, однако они очень сильно отличаются от того, что говорится у Платона и Аристофана. В своем сочинении «Алексифармака» Никандр описал состояние отравленных гемлоком: они страдали от страшных конвульсий и удушья — эти же симптомы отметил гораздо позже, в 1679 году, швейцарский анатом Иоганн Вепфер. Вепфер также обратил внимание на различия между описанным в «Федоне» и сообщениями из первых рук. Он исходил из того, что вёх ядовитый (Cicuta vimsa) и болиголов крапчатый (Conium maculatum) оказывали идентичное действие на организм человека, так что решился подвергнуть сомнению версию Платона.

Болиголов крапчатый (Conium maculatum)

И лишь Джон Хьюз Беннет, шотландский специалист по токсикологии, живший в XIX веке, смог приблизиться к истине, благодаря Дункану Гау и его детям. Гау был бедным портным из Эдинбурга, и вот однажды его дети принесли ему на ленч сандвич с петрушкой — да только эта «петрушка», на его несчастье, в действительности оказалась гемлоком. У Гау не было ни конвульсий, ни удушья, однако в течение примерно трех часов развился постепенный паралич конечностей, после чего несчастный портной умер — однако у него до самого конца было совершенно ясное сознание. Беннет установил симптомы, произвел вскрытие и смог определенно установить наличие растительного материала в органах пищеварения. Не могло быть никакого сомнения: постепенная, медленная смерть Гау от болиголова (Conium maculatum) была точь-в-точь такой же, как смерть, описанная Платоном в «Федоне». (Надо также отметить, что как это ни трагично, но дети очень часто совершают подобную ошибку. Ведь болиголов крапчатый принадлежит к семейству зонтичных (Umbelliferae), к которому относятся и морковь, и пастернак, и сельдерей, и укроп, и петрушка.)

Так за что же Сократа приговорили к смертной казни? В общем, за то, что он кое-кому порядком надоел, однако история эта началась еще за несколько лет до его казни. В 410 году до н. э. афинскую олигархию сменил новый, демократический режим. В 406 году до н. э. афинский флот, одержав верх над спартанцами в морском сражении, не стал подбирать тех воинов, которые оказались в море в разгар битвы, но прямиком направился в родной порт: разыгрывался шторм, и военачальники опасались, как бы весь флот не погиб от ярости бури. В результате утонуло около 2000 воинов[99], и Народное собрание Афин потребовало отмщения.