Книга Сын архидемона - Александр Рудазов

Я недооценил их. Черт, как же сильно я их недооценил. Решив на время отступить и залечить раны, я сиганул в сторону, оттолкнулся от земли, резко расправил крылья и начал подниматься в воздух. Вверх, вверх, вверх – подальше от Джемулана с его мечом. Электрический монстр тоже бьет на относительно небольшое расстояние. Остается парень с бластером, но вот как раз его атаки мне почти не страшны. Только хитин кое-где размяк – точно оплавился.

Но он даже и не думал стрелять. Оба подручных Джемулана отодвинулись в сторону, а тот. размахнулся мечом.

Вот этого я совсем не ожидал! Лезвие чудо-меча вы тянулось метров на сорок – Джемулан легко крутанул его, и этот блистающий смерч со всего размаху обрушился на взлетающего ввысь яцхена. Обрушился – и разрезал пополам.

Моя нижняя половина бесславно полетела к земле. Верхняя задергалась, затрепыхалась на одном месте, кое-как размахивая крыльями, – и тут же получила несколько выстрелов из бластера. Меткий стрелок бил аккурат по крыльям, разрывая на хрен перепонку.

Я потерял равновесие и начал снижаться. ниже. ниже. ив меня ударила молния. На этот раз – страшной силы, с четырех рук сразу. Правильно, здесь-то этот урод никого не заденет.

Обливаясь кровью, почти теряя сознание от боли, я со всего размаху шлепнулся на землю. Чуть поодаль валялись мои ноги, изорванные крылья болтались никчемными тряпками, а хитин густо покрылся ранами и ожогами.

Над лесом взошла луна, заливая поляну мертвенно-белым светом. Джемулан и двое остальных подошли поближе. Они больше не стреляли – только молча таращились, как перед ними корчится изуродованный яцхен. Вот ведь гнусные твари!

А я тем временем регенерировал. Худо-бедно, но мои ткани потихоньку восстанавливались. Жаль только, что для полного выздоровления понадобится минимум два дня – очень уж жестко меня потрепало. Сейчас я даже пошевелиться толком не могу – только пальцы сами собой дергаются, как ножки сенокосца.

Энгахи начали проявлять нетерпение. Джемулан; по-прежнему смотрел как зачарованный, но вот человек и монстр – интересно, как их зовут? – отошли в сторону и теперь беседовали о чем-то своем. Время от времени они поглядывали на Джемулана – мол, долго, еще?

– Да добей ты его! – прорычал наконец энгах монстр. – Что нам здесь, до завтра торчать?

– Еще минуточку, – попросил Джемулан. – Вы можете идти, если хотите.

– Нет уж, нам велено убедиться, что дело закончено, – возразил энгах-человек, целясь в меня из бласера.

– Если ты не заканчиваешь, я сам закончу.

– Не надо, – поднял меч Джемулан. – Я хочу сделать это сам.

– Как скажешь.

Джемулан размахнулся, собираясь всадить клинок! мне в голову. Мы с сидом встретились взглядами – и я не увидел в его глазах ничего. Ни радости, ни самодовольства, ни жажды убийства. Он смотрел с предельным равнодушием – так коллекционер смотрит на очередную бабочку, которую наколол на булавку.

И вместе с тем двигался он нарочито медленно, явно оттягивая последний момент.

– Какого хрена ты тянешь? – прохрипел я, чувствуя, как в груди копится злость.

– Смерть – это высшее искусство, – неожиданно ответил Джемулан. – Умирая, ты создаешь последнее в жизни произведение, и чем дольше длится агония, тем прекраснее оно получается. Я не люблю это портить. У меня аж челюсть отвисла. Я и до этого знал, что Джемулан отморозок, но не думал, что он отморозок эстетствующий.

И вот тогда меня прорвало. За минувшие месяцы я всеми силами старался привести в лад свою душу – и вроде бы добился неплохих результатов. Во всяком случае, демонистость никак себя не проявляла, пока я дрался с энгахами. Я злился, конечно, но это была обычная, нормальная злость.

Но теперь выяснилось, что я не уничтожил Тьму в себе, а лишь загнал ее поглубже, – и она только и дожидалась, когда сможет вырваться.

Я полностью утратил контроль над собой. Время остановилось, Джемулан замер с подъятым мечом – и я словно со стороны увидел, как мое искалеченное тело взметается кверху и перехватывает клинок когтями. Я увидел, как на крыльях заживает перепонка, как у меня отрастают новые ноги и хвост, – и все за считаные мгновения. Я увидел, как раскрывается моя пасть и из нее вырывается облако плотного зеленого тумана. Клинок рассыпался у Джемулана в руках. Сид

остолбенело посмотрел на рукоять с рубином, открыл было рот. и поперхнулся. Ему в живот вошло мое хвостовое жало.

На сей раз я не промахнулся. Я видел Джемулана там, где он был на самом деле, – никаких больше иллюзий, никаких обманок.

Не дожидаясь, пока сид упадет, я метнулся к энга-ху-монстру. Тот уже поднимал руки, но медленно, слишком медленно. Сейчас я двигался раз в десять быстрее обычного – и мне казалось, что все остальные замерли неподвижно.

Подлетая к жертве, я вновь разинул пасть, исторгая. нет, не кислоту, а пламя. Чудовищной силы пламя, лизнувшее поляну бушующим протуберанцем. Энгах даже не успел дернуться – он просто осыпался пеплом. Пеплом же осыпались и несколько деревьев позади него.

Следующим стал энгах-человек. У него было больше времени, чтобы среагировать, – на одну секунду больше. Он уже вытянул бластер из кобуры и целился ха!

К нему я даже не стал приближаться – просто посмотрел в глаза и с силой втянул воздух. А вместе с воздухом – еще что-то невидимое, болезненно вопящее и непередаваемо вкусное. Глаза энгаха сразу утратили выражение, а бездыханное тело упало на траву. Кажется, я высосал из него душу.

Но это меня сейчас не заботило. Я развернулся к последнему оставшемуся в живых – Джемулану. Он лежал там, где я оставил его пять секунд назад. Не мертвый – только парализованный. В его глазах светился ужас – до него наконец-то дошло, что меня следует бояться. Я выпотрошил его, как куренка. Вспорол брюхо и выволок наружу связку кишок. Но жизнь в нем все еще теплилась, сознание все еще не угасло. Даже с вывалившимся на траву внутренностями сид продолжал таращиться на меня и – подумать только! – пытался цедить ругательства. И тогда я принялся его жрать.

Восторг! О, какой это восторг! Я и не представлял, что это до такой степени вкусно! Я с наслаждением рвал жертву на куски, набивал пасть сочным, сладким мясом, истошно хохотал. а где-то за гранью сознания кто-то истерично вопил.

– патроооооооооооооооооооон! – доносился до меня какой-то тоненький писк.

Я ничего не слышал. Меня полностью охватила эйфория – я кувыркался, разбрызгивал кровь и потроха, перебрасывал с руки на руку отрубленную голову.

– Сдох ты наконец-то? – прохрипел я, глядя в мертвые глаза Джемулана.

– Сдох? Кто теперь главный, а, сука?

Эйфория вдруг исчезла, резко сменившись бешенством. Теперь я ненавидел не только проклятого сида – я ненавидел весь мир. Словно обезумевший берсерк, я катался по земле, поливая ее кислотной слюной и взрывая когтями. В глазах почернело, я заорал с такой силой, что с ближайших деревьев осыпалась листва.