Книга Уроки куртизанки - Барбара Картленд

Рене протянула серебристую соболиную накидку, и герцог нежно укутал плечи Корнелии.

— Я люблю тебя, — прошептал он, делая это, и Корнелия ощутила его губы около своего уха.

— Я так взволнована, — воскликнула Корнелия, — потому что уверена: вечером нас ожидает нечто необыкновенное.

— Твои ожидания могут не оправдаться, — предупредила Рене. — Но у Ивана предусмотрено все — у парадного подъезда всегда стоит наготове экипаж с запряженными лошадьми. Это на тот случай, если кто-нибудь из гостей утомится и пожелает покинуть его дом.

— С такими же лошадьми, как эти? — почти с благоговением в голосе спросила Корнелия, указав на четверку вороных арабских скакунов, впряженных в экипаж.

— Возможно, еще лучше, — горделиво произнесла Рене, зная, что породистые лошади впечатляют Корнелию больше любых бриллиантов.

Они сели в экипаж и двинулись к Елисейским Полям со скоростью почти пугающей.

— Нам нужно так торопиться? — спросила Корнелия.

Рене рассмеялась, уловив опасение в ее голосе.

— Иван вечно куда-нибудь спешит, — ответила она. — Но его кучера — мастера своего дела, так что бояться нечего.

Корнелия подумала, что ей наверняка должен понравиться обладатель таких превосходных лошадей.

Ее предположения оказались верны: когда она увидела Великого князя, то поняла даже прежде, чем успела пожать ему руку, что он обаятелен еще более, чем она ожидала, судя по рассказам Рене.

Великий князь был высок и казался весьма необыкновенным — с сединой на висках, тонкими аристократическими чертами и длинными пальцами артиста.

При всей своей утонченности он отнюдь не выглядел изнеженным, а его улыбка и взгляд выдавали твердый, решительный характер.

Резиденция Великого князя, располагавшаяся в Булонском лесу, была достаточно велика. Когда гости вошли в просторный мраморный холл, украшенный гобеленами, князь спустился навстречу им в сопровождении двух громадных борзых, словно сойдя с иллюстрации к какой-нибудь русской сказке.

Он направился прямо к Рене и, взяв ее руки, медленно поцеловал каждую, и, после того как Рене выпрямилась после низкого реверанса, князь поцеловал ее в губы.

— Я скучал по тебе, любовь моя, — с глубоким чувством произнес Великий князь по-французски. Он повернулся к Корнелии. Она присела в реверансе, а герцог поклонился. Рене представила их друг другу.

— Мы уже встречались с вами прежде, Роухэмптон, — улыбнулся Великий князь. — Я рад видеть вас сегодня у себя в гостях.

Когда было покончено с формальностями, князь повернулся снова к Рене и с нотками волнения в голосе, что неожиданно сделало его моложе, произнес:

— У меня для тебя сюрприз, пойдем!

Он провел гостей через дом на балкон. У Рене и Корнелии вырвались возгласы восхищения — перед ними вместо сада расстилалось большое озеро. Их окружала вода, словно они из Франции переместились в Венецию. У каменных ступеней на воде покачивалась гондола, готовая отвезти их к возведенной на озере беседке. Колонны из розового мрамора, балюстрада в венецианском стиле, увитая цветами, флаги, развевающиеся на ветру, окружали террасу, где был сервирован обеденный стол. И куда бы они ни бросили взгляд, кругом были цветы — гирлянды увивали борта гондолы, шляпы гондольеров, на серебристой глади озера покачивались белые и розовые водяные лилии. Из самой большой гондолы, где разместился оркестр, лилась изумительная музыка, под которую проникновенно, хорошо поставленными голосами пели гондольеры.

Картина была такая восхитительная и неожиданная, что Корнелия могла только изумленно взирать на происходящее с широко, по-детски открытыми глазами.

— Merci, mon cher, — нежно сказала Рене Великому князю.

— Тебе понравилось? Я рассчитывал на это.

— Мне понравилось.

Слова гасили эмоции, но князь, казалось, это понял.

— Никогда не представляла себе подобной красоты, — сказала Корнелия герцогу.

— Я и сам ничего подобного не видел, — ответил он, но взгляд его был устремлен только на девушку, и она зарделась, поняв двусмысленность сказанного.

Лакеи, одетые как венецианцы, проводили гостей в гондолу, устланную атласными подушками.

Спустившись по ступеням, Корнелия обернулась к дому и заметила, что он тоже украшен в венецианском стиле: из окон свешивались длинные полотнища вышитых флагов, какие обычно вывешиваются в Венеции во время карнавалов и праздников.

Цветы покрывали каменные стены, а по обеим сторонам дома были расставлены апельсиновые деревья в кадках, искусно имитируя разросшийся апельсиновый сад.

— Если это похоже на Венецию, как бы мне хотелось там побывать, — мечтательно произнесла Корнелия, когда гондола с ней и герцогом заскользила по глади озера.

— Когда-нибудь я возьму тебя туда, — ответил ей герцог.

Она недоверчиво покачала головой, но герцог повторил с убежденностью, которой нельзя было не поверить:

— Я отвезу тебя туда в мае — это самое подходящее время для влюбленных. Днем жарко, а ночью так холодно, что нужны любовные ласки, чтобы согреться. Там я научу тебя любви, мое сердечко.

Корнелия попыталась изобразить негодование, но сегодня она не могла сердиться на герцога.

Обед был сервирован на четверых на столе с золотистой скатертью и освещенном свечами, вставленными в великолепные золотые канделябры. Когда спустились сумерки, повсюду зажглись огни — фонарики горели на гондолах, плавающих вокруг беседки, на ветвях деревьев, окружавших пруд, даже на воде, среди кувшинок.

Во время обеда царило веселье. Они смеялись и болтали, Великий князь так остроумно шутил, как, по мнению Корнелии, может шутить блестяще и разносторонне образованный мужчина и джентльмен.

Корнелия любовалась Рене, которая предстала перед ней с неожиданной стороны — как тонкий собеседник, чье остроумие не уступало остроумию Великого князя. И в то же время каждое ее слово, каждое движение волновали, соблазняли, очаровывали. По сравнению с ней, так мастерски владеющей искусством быть привлекательной, Корнелия чувствовала себя очень юной и неопытной. Она боялась взглянуть на герцога и обнаружить, что он охладел к ней, плененный этой новой, необыкновенной, восхитительной Рене. Но у нее не было причин для волнения — внимание герцога было полностью приковано к одной Дезире, и когда она все-таки решилась взглянуть на него, то выражение его лица заставило девушку вздрогнуть и залиться румянцем.

В хрустальные бокалы было разлито вино, поражающее тонким, изысканным букетом, музыка заиграла громче и быстрее, и Корнелия догадалась, что перед ними предстанет кто-то из оперных звезд.

Голоса поющих звучали столь чарующе и романтично, что, когда герцог завладел ее рукой, Корнелия не отдернула ее, чувствуя себя во власти музыки и любви.