Книга На "Варяге". Жизнь после смерти - Борис Апрелев

«Рота, смирно, —доносится голос лейтенанта Гессе, — по полуротно к трапам, на гребные суда»…

Люди веселые, радостные, как дети, бодро идут к трапам и рассаживаются по банкам шлюпок. Заранее выбранные «волжане» — рыбаки с благоговением уложили огромный невод на баркасе и теперь заботливо оберегают его от всяких повреждений.

«Разрешите отваливать?» — слышно с баркаса. «Прошу», — отвечает вахтенный начальник, прикладывая руку к козырьку.

«Ни пуха ни пера», — с улыбкой желают командир и старший офицер, стоящие один у левого, другой у правого трапа.

«Отваливай», — командуют офицеры на головных шлюпках. Ловкие крючковые быстро отводят форштевни шлюпок от борта. «Весла!» — через минуту все шлюпки под веслами выходят на траверзы «Варяга».

Они передают друг другу носовые фалени [127]. Головным становится баркас, за ним катера, потом шестерки.

Паровой катер берет баркас на буксир. «Шабаш!» — слышно на шлюпках. Весла, как крылья огромной птицы, стройно приподнявшись, мгновенно исчезают, уложенные вдоль бортов, и шлюпки начинают двигаться длинной колонной вслед за буксирующим их катером

Бухта, точно зеркало, вправленное в зеленую рамку с золотыми украшениями из прибрежного песка и с инкрустациями из слоновой кости, в виде пены прибоя на прибрежных рифах. Тишина в воздухе поразительная…

Зеленовато–синяя вода прозрачна, как только может быть прозрачна девственная вода могучего океана Посмотришь вглубь, и кажется, что под чудной синевой лежит черная бездна Слишком мы еще далеко от берега, и солнечные лучи не доходят до самого дна Но вот из этой черно–синей глубины начинают вырисовываться смутно какие‑то силуэты — не то деревья, не то камни. Скоро уже ясно видно, что дно усеяно ветвистыми кораллами и крупной галькой, которые кажутся такими причудливыми через толстый слой воды.

Кончились и эти глубины, видно дно. Здесь оно покрыто сплошь песком Он тянется до самого берега, и этот последний, в свою очередь, представляет собою широкий прекрасный пляж, который издали нам казался желтоватосеребристой лентой. Там, где кончается песок, на берегу растут роскошные веерные и кокосовые пальмы; их стволы, как колонны, подымаются ввысь.

Тяжелая зеленая листва, точно перья, растопырена во все стороны. Начинаясь одиночными деревьями, кокосовые пальмы переходят в густую рощу, и кажется, что туда и пройти нельзя, так густо растут деревья.

Паровой катер отдает буксир и возвращается на «Варяг». Наши шлюпки, отдав фалени «по способности», под веслами идут к берегу широким фронтом и выбрасываются на прибрежный песок.

Место выбрали отличное. Песок мягкий. Ни камней, ни кораллов, ни гальки. Шлюпки выскакивают на берег почти до половины. Люди гурьбой выходят на берег, дивясь невиданным деревьям. Хороша эта роща кокосовых пальм. Густо переплетенные вершины деревьев, казалось бы, должны давать место для жизни птицам. Между тем в лесу тихо, по–видимому, ни одной птицы не живет в нем. Огромные стволы деревьев похожи на колонны какого‑то неведомого храма, и тишина под ними еще более усиливает это впечатление.

Быстро вытащены на берег невод и его оснастка. Пока наши рыбаки его «вооружают», мы с группой матросов бежим в лес, чтобы найти место для ужина. Скоро мы находим «заимку», как говорят наши матросы, состоящую из небольшой площадки, на краю которой построен прочный деревянный домик. Оказалось, что в нем живет владелец этого пальмового леса, француз–колонист. Он нас приветствовал весьма радушно и, узнав, что нам надо, отвел нас в глубь леса, где оказалась прекрасная поляна, на которой мы отлично могли устроить ужин для всей нашей команды. Здесь же можно было безопасно разложить костры, варить уху, греть чай и устроить танцы.

Полянка среди густого пальмового леса была очаровательна. Она была покрыта густою сочной травой. В середине ее было нечто вроде холмика образованного над столбом поваленной пальмы. Сам хозяин заимки, простившись с нами, уехал в город.

Выбрав это место, мы прислали сюда коков и поручили им наладить все, чтобы готовить пищу к вечеру после ловли рыбы.

Коки и вестовые были в восторге. Простор полянки, пряный запах тропической растительности, перспектива начать варку пищи здесь на вольном воздухе, а не в душном тесном судовом камбузе, все это радовало их.

Мы же с остальной командой занялись заводкой невода. Прежде всего вся публика разделась по шуточной команде; «форма одежды — фуражка». Около сложенного платья остались дневальные, которых по очереди подсменяли, чтобы и им дать радость поплескаться в воде. На одну шестерку посадили гребцов и рулевого, дабы она обходила дозором вдоль мест ловли, на случай, если на рейде окажутся акулы или кому‑нибудь из рыбаков станет плохо в воде.

Затем офицеры и команда ревностно, соблюдая полную тишину, начали заводку невода. В соленую прозрачную воду потянулись вереницей загорелые тела офицеров и матросов. Невод завели далеко в море. Затем начали заворачивать его передний конец к берегу, охватывая возможно большую часть бухты.

После некоторого времени этой работы стало заметно, что внутри невода рыба «ходит». Иногда стройный синеватый силуэт мелькнет в воздухе и шлепнется опять в воду. Уже край невода направлен к берегу, и, таким образом, большой участок моря охвачен сетью. В этот момент рыбаки подымают шум и густою цепью заходят вокруг невода, стараясь охватить его по внешнюю сторону, насколько глубина позволяет стоять. По воде они хлопают руками и досками. Внутри невода по мере того, как его подтягивают к берегу, видно бурное движение воды от массы бьющейся там рыбы. По временам отдельные крупные экземпляры, несмотря на крик и шум, решаются выпрыгнуть из воды и перелететь через невод на морской простор. Таким путем все‑таки ушло довольно много рыбы. Но вот невод подтянут вплотную к берегу. Тащить его очень тяжело. Несмотря на то, что нас около 200 человек, каждому находится работа. Этот укладывает концы невода на берегу, те идут цепью в воде по наружную сторону, подымая шум и гам. Следующие тащат концы невода на берег, другие направляют его «мотню», где уже видна пойманная рыба.

Невод вытащен на прибрежный песок. Сквозь его мелкие ячеи видно было, какую массу разнообразной и красивой рыбы и морских животных — «фрути ди маре», как говорят итальянцы, мы поймали Рыбы удивительной окраски, то ярко–красные, то серебристо–белые с темными спинами, то ярко–синие или синевато–зеленые.

Много вытащили морских звезд, попались небольшие крабики и головоногие.

Все мелкое и несъедобное мы выкинули обратно в море. Рыба отобрана. Шлюпки оставлены на берегу с дневальными. Их носовые фалени крепко прихвачены к стволам пальм. Рыболовы с богатой добычей идут на полянку, выбранную для пиршества, и в ожидании изготовления вкусной ухи в самых живописных позах, то в одиночку, то группами ложатся в разных местах полянки или же в глубине пальмового леса.

Наступает отдых; большинство спит. Солнце садится, быстро спускается темная тропическая ночь. Небо усеяно блестящими звездами. Над нами сияют яркие созвездия южного неба.