Книга Мы из Бреста. Путь на запад - Вячеслав Сизов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот же день начались бой за Острогожск и Россошь, куда стекались отступающие части противника.
24 января, несмотря на сильную метель, из района севернее Алексеевки началось наступление войск нашего фронта на север. Прорвав оборону врага, они стальной лавиной двинулись на Новый Оскол и Касторное навстречу Брянскому фронту, завершая окружение вражеских войск в «Воронежском выступе». Алексеевка стала тыловым районом. Все дома были приспособлены для размещения раненых и больных, которых с каждым днем становилось все больше.
26 января, осознав опасность окружения, противник начал отвод своих войск от Воронежа на запад, а в нашем направлении выдвинул корпусную группу «Зиберт». До этого она отметилась в попытках остановить продвижение наших войск в направлении Воронежа. Сейчас же она явно готовилась нанести удар по тылам наших войск в районе Острогожска и Алексеевки. Для нас это было очень опасно. Почему? Да просто перед нами уже стояли вражеские части, а если группа «Зиберт» прорвется, то мы вновь окажемся между молотом и наковальней. Поверьте, не очень это приятное дело!
Бои за Острогожск шли уже больше недели. Враг держался за каждый дом, перекресток, постоянно контратаковал. Противник постоянно подтягивал к городу отступающие с юга части. Но все равно наши их давили.
В боях за Острогожск и наступлении мы не участвовали. Своих проблем хватало. Алексеевка словно магнит привлекала к себе части противника, пытавшиеся вырваться из кольца и прорваться на соединение со своими частями северо-восточнее и западнее города. В первую очередь их интересовали захваченные нами склады и перекрестки автодорог. Вот мы их и встречали всем, чем могли. А могли мы не так уж и много – артсклады подиссякли, а наши не спешили нам боеприпасов подбросить. Трофейные орудия и бронетехника тоже на ладан дышали – что могли, ремонтировали, разбирая то, что уже не подлежало восстановлению. У меня в резерве только артдивизион в виде одной батареи (остальные так и не перебросили из-за линии фронта) остался и пара танков. Да и с личным составом проблема так и не была решена. Не было пополнения для нас – оно в первую очередь шло для ударных частей. Поэтому в обороне города пришлось обходиться тем, что было, – выздоравливающими и теми, кто мог держать в руках оружие.
27-го все и началось. Группа «Зиберт» перешла в наступление на Острогожск. Окруженные из района города ударили им навстречу. Командование фронта вовремя парировало удар, введя в бой стоявший в резерве танковый корпус. Бои в Острогожске и вокруг него завязались с новой силой.
Досталось и нам. Большой отряд немцев прорвал внешний фронт «котла», двинулся на Иловское. Активизировались и те, что сидели в Татариново. Они смогли прорвать позиции лыжных батальонов, и, обходя Алексеевку с юга, двинулись на Буденное и Казацкое. Часть «окруженцев» ударила на Алексеевку и ворвалась в город. Но мы устояли, не сдали город. Тех, кто прорвался мимо нас, успели перехватить подошедшие части второго эшелона 305-й стрелковой дивизии и 201-й танковой бригады.
Зажатые в лесном массиве северо-западнее Алексеевки венгерские, итальянские и немецкие войска предпринимали отчаянные, но безуспешные попытки прорваться на Новый Оскол. Уничтожение этой группировки закончилось лишь на следующий день. В тот же день над Острогожском подняли Красное знамя. В городе было захвачено много пленных и большие трофеи. Но главное, среди пленных оказался почти весь штаб 6-й полевой армии во главе со своим командующим генералом Паулюсом…
Прорыв
Снег минами изрыт вокруг и почернел от пыли минной.
Разрыв – и умирает друг. И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед, за мной одним идет охота.
Ракеты просит небосвод и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины.
Разрыв – и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать. И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда, штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким. А потом глушили водку ледяную
и выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую.
Из воспоминаний Галунова И. К.
…Однажды утром по нашим позициям начался артобстрел. Причем такого сильного огня еще ни разу не было. Где-то около часа немцы обстреливали наши позиции, и за это время у нас было много убито и ранено. Потом атака… Пьяные эсэсовцы шли на прорыв в полный рост, напролом. Кое-как атаку отбили, пулеметчики хорошо поработали. К вечеру наш батальон отрезали от остальных, и мы оказались в окружении. Три дня в нем просидели. Вроде наши вот они, рядом, всего ничего, а пробиться к ним никак. Немцы кругом.
Спрашиваешь, что там творилось? Атаки шли одна за одной. В воздухе над высотами, хоть и зима, такой смрад стоял, что дышать нечем. Воняло тротилом, смешанным с пороховой гарью и трупным запахом, от этого всего в горле стояла горечь…
Патронов почти нет, атаки отбивали в рукопашной. Подпустим к окопам метров на десять, выскакиваем, и тогда держись… Сколько там миру побили, и наших и немцев… Раненые, кто полегче и ходить мог, ушли. Ночью какой-то парень из прикомандированных к нам «штурмовиков» с собой в тыл увел.
По ночам в окопах холодно, еды почти нет, так те, кто посмелее, лазили за окопы в немецких ранцах пошариться. Метрах в пятидесяти их там много валялось… Да у них там тоже негусто, редко что-то пожрать найдешь. Так, барахло разное и почему-то от их вещей воняло не так, как от наших. Пересыпали, что ли, чем-то? Повезет, если галеты найдешь. Хлеб у них такой, с виду небольшая плитка, как печеник, водой размочишь, набухает, как булка. Спасались пареной кониной, там коней убитых много валялось. Выбираешь из портянки место, где почище, оторвешь клочок, замотаешь в него кусок конины. Разгребем ямку в земле, наложим туда, зароем ямку землей, а сверху костер, и часа через полтора готово. Еще сильно страдал без курева. Я же с детства пристрастился, а тут махорка закончилась.
На третьи сутки с самолетов сбросили нам на парашютах патронов, гранат, еды немного. В одном тюке письмо комбату нашли: «Держитесь! Помощь будет! Наши будут прорывать окружение!» Тут мы ожили, надежда появилась. Патроны, гранаты поделили, сухарей по две штуки каждому досталось. Сухари большие, в ладонь. Булку ржаного хлеба вдоль порежут на куски и сушат так, что не угрызешь. Так нам с голодухи эти сухари сладьше конфет показались… Отломишь кусочек, в рот положишь и посасываешь, как конфету. Хорошо!!!
23-го под утро снежок пошел, легкий такой, как пушок. До того все морозы стояли и снег колючим был, а тут легкий такой, мягкий, пушистый. Все припорошил. И воронки и трупы. Красиво так все стало. Чисто. Как в раю!
С утра атака по всему фронту, сильный бой был, немцы нас раз пять бомбили и артобстрел вели. Атака за атакой, пустили в бой танки, правда, их было всего три. Подбили их «штурмовики» из своих «фаустов» почти сразу. Но немцы, прячась за ними, вплотную к нашим окопам подошли. С большими потерями тогда отбились… Вся позиция трупами была завалена… 5-я рота прикрывала нас с правого фланга. С фланга у них речушка была, там пулеметный расчет стоял и заслон на сопке до взвода. Но немцы ночью танки перетащили через ручей и ударили одновременно по флангу и с фронта 5-й роты. Танки ребята подбили, но немцы зашли им во фланг и к обеду ворвались в окопы роты. Бойцы стали отходить на нашу высотку. Человек сорок пять добрались до наших окопов, но если бы не пулеметчики, всех бы немцы положили. А так они успели уйти, зато пулеметчики оказались в окружении. Ребята еще долго секли немцев очередями, потом затихло…
