Книга Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

Подвеску я раньше видела, но рубашка явно была новой.

– Стильно, – сказала я.

– Вам нравится? – улыбнулся он и расправил манжеты, будто они в этом нуждались.

– Приятная перемена после белого, – ответила я.

– Стивен, мы тебя ждали раньше. – Голос Жан-Клода был вполне вежлив, но можно было расслышать в нем темный и неприятный подтекст.

– Стивен возил меня к врачу.

Полночно-синие глаза повернулись снова ко мне.

– Ваше теперешнее полицейское расследование проходит с осложнениями?

– Нет, – ответила я и поглядела на Гретхен. Она смотрела на Жан-Клода.

– Скажи ему, – произнесла она.

Я так поняла, что она не имела в виду обвинить ее в попытке меня убить. Настало время для некоторой откровенности и даже драматических эффектов. И я верила, что Жан-Клод нас не разочарует.

– Пусть Стивен уйдет, – сказала я. Не надо, чтобы он погиб при попытке меня защитить: здесь он может быть в лучшем случае пушечным мясом – против Жан-Клода-то.

– Почему? – спросил Жан-Клод несколько подозрительно.

– Выкладывай, – потребовала Гретхен.

Я покачала головой:

– Стивену здесь делать нечего.

– Иди, Стивен, – сказал Жан-Клод. – Я не сержусь на тебя за опоздание. Анита для меня важнее, чем твой приход на работу вовремя.

Приятно было это знать.

Стивен как-то странно кивнул, чуть ли не поклонился Жан-Клоду, глянул на меня, но не решался уйти.

– Иди, Стивен. Ничего со мной не случиться.

Уговаривать его дважды не пришлось – он исчез.

– Так что вы хотели сказать, ma petite?

Я поглядела на Гретхен, но она смотрела только на него. На ее лице читался голод, будто она долго-долго этого ждала. А я глядела в его полночно-синие глаза и понимала, что могу – без меток вампира могу – смотреть в его глаза.

Жан-Клод тоже это заметил и раскрыл глаза чуть шире:

– Вы сегодня полны сюрпризов, ma petite.

– Вы еще главных сюрпризов не видели.

– Настоятельно вас прошу, не скрывайте их. Я очень люблю сюрпризы.

Что именно этот сюрприз ему понравится, у меня были большие сомнения. Набрав побольше воздуху, я быстро, как принимают горькое лекарство произнесла:

– Ричард сделал мне предложение, и я дала согласие.

Я могла добавить: “но теперь я не уверена”, но не стала. Слишком я сама запуталась, чтобы выдавать что-то, кроме голых фактов. Если он попытается меня убить, может быть, тогда я добавлю подробности. А пока что… подождем.

Жан-Клод сидел как сидел. Не шевельнулся. Щелкнул обогреватель, и я вздрогнула. Над кушеткой заработал вентилятор, воздух стал играть волосами Жан-Клода, тканью его рубашки, но я будто бы смотрела на манекен. Кроме волос и ткани, остальное было будто камень.

Молчание тянулось, заполняло комнату. Обогреватель отключился, и стало тихо, что я слышала шум крови у себя в ушах. Такая тишина, как перед мигом творения. Можно было понять, что сейчас произойдет что-то очень серьезное, только совершенно неизвестно, что именно. Тишина обступала меня, и я не собиралась быть той, кто ее нарушит, потому что понятия не имела, что будет дальше. Это бесконечное спокойствие пугало больше, чем самый дикий гнев. Не зная, что делать, я не стала делать ничего – образ действий, о котором мне редко приходилось жалеть.

Первой не выдержала Гретхен:

– Ты слышал, что она сказала, Жан-Клод? Она выходит замуж за другого. Она любит другого.

Он моргнул – длинное, грациозное движение ресниц.

– Спроси ее, Гретхен, любит ли она меня.

Гретхен встала передо мной, заслонив Жан-Клода.

– Какая разница? Она выходит за другого.

– Спроси ее. – Это были приказ.

Гретхен резко обернулась ко мне. Под кожей выступили кости, губы истончились в злобной гримасе.

– Ты его не любишь.

Это, строго говоря, не был вопрос, и я не стала отвечать. Тогда раздался голос Жан-Клода, полный лени и какого-то темного смысла, который я не поняла.

– Вы любите меня, ma petite?

Глядя в искаженное яростью лицо Гретхен, я ответила:

– Если я вам скажу “нет”, вы же не поверите?

– Вы не можете просто сказать “да”?

– Да, каким-то темным, извращенным уголком души я вас люблю. Вы довольны?

Он улыбнулся:

– Как же вы можете выходить за него, если любите меня?

– Его я тоже люблю, Жан-Клод.

– Точно так же?

– Нет, – ответила я.

– В чем же отличие вашей любви ко мне и к нему?

Все более и более хитрые вопросы.

– Как мне объяснить вам то, чего сама не понимаю?

– Попытайтесь.

– Вы – это как великая шекспировская трагедия. Если бы Ромео и Джульетта не совершили самоубийства, через год они бы друг друга возненавидели. Страсть – это форма любви, но не настоящая. Она не длится долго.

– А каковы ваши чувства к Ричарду?

– Его я не просто люблю, он мне приятен. Я радуюсь его обществу. Я… – Терпеть не могу объяснять собственные чувства. – Черт побери, Жан-Клод, не могу я этого выразить словами. Я могу себе представить жизнь с Ричардом, а с вами – нет.

– Вы назначили дату?

– Нет, – ответила я.

Он склонил голову набок, внимательно меня изучая.

– Все это правда, но в ней есть щепотка лжи. Что вы придержали про себя, ma petite?

– Я вам сказала правду, – огрызнулась я.

– Но не всю правду.

Не хотелось мне ему говорить – слишком он обрадуется. И это как-то нечестно по отношению к Ричарду.

– Я не вполне уверена, что выйду на Ричарда.

– Почему?

В его лице что-то мелькнуло, очень похожее на надежду. Я не могла допустить, чтобы он попусту надеялся.

– Я видела, как он становится страшноватым. Я ощутила его… мощь.

– И?

– И теперь я не уверена.

– Значит, он для вас тоже недостаточно человек. – Жан-Клод запрокинул голову, смеясь. Радостный поток звука, обволакивающий меня, как шоколад. Тяжелый, сладкий и назойливый.

– Она любит другого! – вмешалась Гретхен. – Какая разница, что она в нем сомневается? Она отвергла тебя, Жан-Клод, разве этого мало?

– Это ты сделала такое с ее лицом?

Гретхен заходила тугими кругами, как тигр в клетке.