Книга Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве. 1953 - начало 1980-х гг. - Владимир Козлов

Решение по представленной записке так и не было принято. В полицейских (МВД) и «политруковских» (аппарат ЦК КПСС) предложениях о будущей судьбе спецпоселенцев обнаружились достаточно очевидные противоречия. И Отдел административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС, и МВД СССР в июле 1953 г. предлагали значительно сократить количество спецпоселенцев. Однако, по оценке отдела, он «ставил вопрос значительно шире»226 - предлагал снять с учета спецпоселений дополнительно 560 710 человек, в том числе и чеченцев, ингушей, калмыков, крымских татар, курдов. МВД же считало необходимым «указанные категории лиц временно оставить на спецпоселении» с тем, чтобы к рассмотрению этого вопроса вернуться в 1954 г.227

Свою позицию МВД объясняло заботой о постепенности освобождения из спецпоселения, дабы «не нарушить хозяйственную жизнь районов мест поселения, дать возможность соответствующим министерствам провести ряд мер по закреплению освобождаемых в местах поселений, а также не допустить массового прилива освобожденных к прежним местам жительства». При этом МВД прямо заявляло, что «эти контингенты в значительной своей части непрочно осели на новых местах и есть опасения, что в случае снятия с учета они будут возвращаться в места, откуда производилось их выселение»228.

Свою точку зрения министерство продолжало отстаивать и в дальнейшем. В сентябре 1953 г. Круглов предлагал Маленкову оставить чеченцев и ингушей на поселении сроком еще на 5 лет, считая их освобождение из-под надзора преждевременным229. Вывод о «преждевременности» обосновывался тем, что среди вайнахов «наиболее остро проявляются враждебные настроения»230, а сами они относятся к числу наиболее опасных контингентов спецпоселенцев. Однако эти обвинения легко опровергались самим же МВД, которое назвало не соответствующими действительности многочисленные жалобы на чеченцев и ингушей, якобы терроризирующих местное население, занимающихся убийствами, грабежами, кражами и т. п.: на учете спецпоселения в 1954 г. состояло 506 043 человек, выселенных с Северного Кавказа, из них было осуждено и находилось в местах заключения только 5418 человек231.

Вообще говоря, заготовить аргументы, необходимые для принятия любого решения (от новой депортации до немедленного отправления домой в мягких вагонах) не составляло ровным счетом никакого труда для чиновников из канцелярии министра внутренних дел. Был бы партийный заказ на подобные обоснования. Судьба спецпоселенцев, в конечном счете, не была напрямую связана с «хорошим» или «плохим» поведением. Речь шла о политической позиции нового руководства страны, усиленной к тому же новыми внешнеполитическими обстоятельствами. Как справедливо пишут Н.Ф. Бугай и А.М. Гонов, к этим решениям подталкивала «в определенной степени и складывавшаяся международная обстановка. 13 декабря 1953 г. калмыцкая делегация, возглавляемая Д. Бурхиновым, была принята в ООН, где она вручила Меморандум на имя генерального секретаря. В Меморандуме предлагалось, чтобы комиссия по защите прав человека при ООН добилась от советского правительства сведений относительно местонахождения и нынешнего состояния калмыков, чеченцев, крымских татар., ставших жертвами массовых депортаций, и настояла на том, чтобы в соответствии с Уставом ООН, советское правительство освободило уцелевших при поголовной депортации»1.

В 1953 г. на МВД Казахской ССР обрушилась волна жалоб и заявлений от ссыльных, высланных, ссыльнопоселенцев и спецпоселенцев. В подавляющем большинстве эти заявления носили вполне невинный характер - они касались выездов по личным и служебным делам. Особенно часто речь шла о воссоединении семей. Казахстанские полицейские расценили подобные аргументы как тактический прием своих «подопечных», стремящихся чуть комфортнее устроиться в ссылке. К числу действительных мотивов следует отнести, во-первых, стремление, особенно сильное и явное как раз у ингушей и чеченцев, собрать в одном месте всех родственников, близких и дальних, желание перебраться из сельской местности в города, из суровых северных районов Казахстана на юг республики, прежде всего в Алма-Ату или в Киргизию. Наказаний за обман, часто сопровождавший подобные просьбы (например, недостоверные сведения о тяжелых заболеваниях всех членов семьи), не предусматривалось. Поэтому спецпоселенцы не боялись, что их бесхитростная ложь всплывет на поверхность.

Бугай Н. Ф., Гонов А. М. Кавказ: народы в эшелонах (20-60-е годы). М., 1998. С. 283.

Между тем активизация внутренней полулегальной миграции спецпоселенцев в 1953 г. фактически нанесла удар по основам сталинской ссылки, явочным порядком сняла часть «ограничений по спецпоселению». Вайнахи как наиболее решительные участники этого массового процесса вновь продемонстрировали свою удивительную цепкость, способность к солидарным действиям и неформальной координации усилий, основанные на специфических особенностях традиционных этнических сообществ. Они практически сразу воспользовались нерешительностью своих «опекунов», слегка оторопевших в ожидании новой «генеральной линии» и обескураженных крахом Берии. О скором возвращении на Кавказ пока разговора не было, но от возможности улучшить свое положение в Казахстане и Киргизии чеченцы и ингуши, разумеется, отказываться не собирались.

В 1954 г. процесс, начавшийся после смерти Сталина, стал более динамичным и приобрел отчетливые формы. 5 июля 1954 г. Совет Министров СССР принял постановление № 1439-649с «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев»232. 13 июля был отменен Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны»1. Лицам, состоящим на учете спецпоселения и занимающимся общественно полезным трудом, было разрешено проживать в пределах области, края, республики. При изменении постоянного места жительства спецпереселенцы обязаны были сняться с учета в спецкомендатуре, а по прибытии к новому месту жительства встать на учет в органах МВД. Они могли отправляться в служебные командировки в любой пункт страны на общих основаниях, сообщив об этом в соответствующую спецкомендатуру МВД. Это право не распространялось на спецпоселенцев, уклоняющихся от общественно полезного труда, нарушающих режим и общественный порядок в местах поселения. Спецпереселенцы должны были теперь являться на регистрацию в органы МВД один раз в год по месту их фактического проживания. Административные меры наказания в виде штрафа до 100 рублей или ареста до 5 суток, применяемые к спецпоселенцам за нарушение режима в местах поселений, были отменены. За самовольный выезд (побег) с места обязательного поселения спецпоселенцы привлекались к уголовной ответственности по ст. 82 ч. 1 УК РСФСР или соответствующих статей УК других союзных республик. Были сняты с учета органов МВД дети спецпоселенцев всех категорий, родившихся после 31 декабря 1937 г., и впредь детей на учет спецпоселения велено было не брать. Детям старше 16 лет для поступления в учебные заведения было разрешено выезжать в любой пункт страны. После зачисления в учебные заведения их следовало снимать с учета спецпоселения по заключениям МВД-УМВД233.