Книга Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945гг. - Дэвид Ирвинг

В связи с тем, например, что более 230 военнопленным союзникам, находившимся в рабочем отряде № 1326 в Дрезден-Юбигау, посчастливилось остаться в живых 14 февраля, никаких новых рабочих команд не создавалось до 21 февраля. Только 150 пленным после этого командованием IV армейского округа было приказано отрядами по 70, 50 и 30 человек маршем идти в город на помощь в спасательных операциях. Всю неделю люди оставались в лагере.

Один военнопленный из другого лагеря с горечью вспоминал, что, хотя весь район вокруг них сильно пострадал от тройного удара, немецкие охранники заставили их каждое утро шагать через город к одному из мест на востоке Дрездена. Очевидно, это делалось для того, чтобы «ткнуть пленных носом» в кошмар, который устроили их соотечественники, и содействовать почти совершенно безуспешной вербовке пленных в Британский свободный корпус, чтобы они сражались против русских на Восточном фронте.

Большинство британских пленных с желанием помогали спасать людей и имущество. Многие поплатились жизнью за свой энтузиазм, когда, после недель жизни на скудном рационе, во время участия в спасательных операциях наталкивались на сохранившиеся продуктовые запасы в разбитых магазинах и гостиницах. Так, у одного американца из лагеря в Дрезден-Плауен во время обычной проверки нашли спрятанную под одеждой банку консервов, молодого канадского солдата поймали на попытке пронести украденный свиной окорок в лагерь в Дрезден-Юбигау. Оба они были расстреляны охраной. Как с немцами, так и не с немцами обращались в таких случаях одинаково. Немецкого рабочего поймали на мародерстве на Грунерштрассе — в его карманах обнаружили более 150 обручальных колец — и также казнили на месте. В Дрездене чрезвычайное положение было объявлено с 17 февраля.

«По приказу гаулейтера, — мрачно констатировала газета „Фрайхайтскамф“ в тот же день, — грабители и мародеры были вчера расстреляны на месте, сразу же, как только их поймали. Обнаружив мародеров, их следует сразу же передавать партийным работникам или их представителям; гаулейтер Мучманн не намерен допускать никаких проявлений мягкотелости в этом отношении, в своем многострадальном округе. Это дело всего общества, что тот, кто совершает преступление против общества, заслуживает только смерти.

Не только мародеры пополнили гигантский список погибших от тройного удара в Дрездене. Как выяснилось, „безответственные элементы“ все чаще стали распространять слухи, являвшиеся и злобными, и не соответствующими действительности.

Сплетники служат интересам только врага, и им уготована немедленная смерть. Гаулейтер издал указ, чтобы всех распространителей сплетен расстреливали на месте; в ряде случаев это уже делалось».

В течение нескольких дней после тройного удара улицы города были усеяны тысячами тел жертв, лежавших там, где их настигла смерть. У многих были оторваны конечности; другие жертвы имели столь умиротворенное выражение лица, что выглядели так, будто только что погрузились в сон. Лишь зеленовато-бледный цвет их кожи свидетельствовал о том, что они мертвы.

После двух дней задержки отряды теперь были брошены на работы по откапыванию выживших; солдатам приходилось работать сутками при скудном питании; всякая организованность была нарушена, и спасательным отрядам не приходилось надеяться получить пищу до тех пор, пока их не сменяли другие отряды.

«Работа была очень тяжелой, — вспоминает один солдат, направленный на спасательные операции в Дрездене. — Четыре человека требовалось для того, чтобы вынести одного раненого из тех, кто остался жив. Другие солдаты до нас уже начали разбирать каменные завалы и освобождать проход в подвалы. Где двадцать, где более человек нашли себе убежище от бомб в каждом из них. Огонь „съел“ у них кислород, а жар, должно быть, доставлял им ужасные мучения. Нам посчастливилось находить то тут, то там одного-двух оставшихся в живых людей. Так продолжалось часами. Повсюду на земле лежали эти тела, сморщившиеся от сильного жара до 1 метра длины».

Он и его рота позднее были направлены на работу по спасению выживших, заблокированных в подвале разрушенного здания Оперного театра Земпера, где в ночь атаки давали специальное представление. Это здание видело премьеры опер Вагнера «Риенци», «Летучий голландец», «Тангейзер», а в последнее время «Кавалер роз» Рихарда Штрауса. Теперь оно уже ничего больше не представит миру культуры. Оно обрушилось, подобно цирку Сарассани, оставив после себя только полый, сквозной остов и множество людей, погребенных под развалинами.

Когда колонны солдат шагали обратно через реку, они видели, что теперь и свод «Фрауенкирхе» тоже обрушился. В подвальных помещениях церкви хранилась богатая фильмотека германского министерства авиации и — как раз в тот момент, когда пожарные, тушившие пожар в церкви, думали, что контролируют огонь, — жар, возникший в подвалах, привел к тому, что кинопленка вспыхнула как порох. Свод церкви рухнул в четверг 15 февраля в 10.15 утра. Теперь окончательно завершилось уничтожение всего архитектурного комплекса города.

Полицейское управление опустело из-за тройного удара и в результате того, что штаб-квартира гестапо и социал-демократической партии были переведены вместе со штаб-квартирой СС и начальника полиции в наполовину недостроенный, пробитый в скале бункер у дрезденского моста Мордгрундбрюке.

19 февраля газета «Фрайхайтскампф» опубликовала первое обращение к людям, которые искали пропавших родственников, с предложением связаться с только что организованным справочным бюро о пропавших в сохранившемся до сих пор здании министерства внутренних дел на Кенигсуфер, на берегу Эльбы. Это был первый шаг к воссоединению тысяч семей, разлученных в результате тройного удара.

В то же время была создана более мрачная организация, составлявшая реестр пропавших людей, которых уже никогда не найдут. В каждом из семи административных округов было создано бюро пропавших без вести. Бюро округов Вайсер-Хирш и Центрального располагались в зданиях местных муниципалитетов; бюро округов Блазевиц, Штрелен и Готта находились в местных начальных школах; бюро Трахау было на Добелнерштрассе, а округа Лейбен — по адресу Нойберинштрассе, 15.

В этом последнем бюро, в Дрезден-Лейбен, только и можно было справиться о жертвах без постоянного места жительства в Дрездене, в том числе о беженцах, солдатах и мобилизованных на работу. Там было создано центральное информационное бюро без вести пропавших.

Утром 15 февраля Ганс Фойгт, помощник директора одной из школ города, которая 4 февраля была закрыта, как и многие дрезденские школы, чтобы использовать ее в качестве госпиталя люфтваффе, получил указание явиться в новое бюро без вести пропавших в Дрезден-Лейбен, помещавшемся в бывшем детском саду на Нойберинштрассе, в 11 километрах к юго-востоку от центра города. Эта часть города, как полагали, должна была избежать новых повреждений от бомбардировок, так как располагалась на левом берегу реки, в Дрездене преобладало мнение о том, что грядет скорое вторжение русских. В конце концов, русские были уже всего в 100 километрах.

Фойгту приказали учредить и организовать при бюро отдел регистрации умерших, который возьмет на себя функции регистрации людей, о которых известно, что они умерли, и их имущества, а позднее и тысяч других, вытащенных из городских развалин.