Книга Девять жизней бойцовой кошки - Анатолий Дубровный

– То, что Алиса была любовницей этого криминального авторитета, ещё ни о чём не говорит. Её импровизированный приют был на границе городских трущоб, а вы должны знать, какие там царят нравы! – Элира Бренк попыталась заступиться за Алису, но безопасник, ехидно улыбнувшись, показал свою осведомлённость:

– А знаете ли вы, что содержание такого «приюта» недёшево стоит? Где эта рыжая брала на это деньги? Не исключено, что это были деньги, получаемые от налётов банды Красавчика! Вряд ли он платил столько за любовные утехи. А как мне известно, эта женщина-стрелок получала тридцать процентов от добычи! Рыжая содержательница приюта недостатка в деньгах не испытывала, а последние траты ею сделанные? Возможность связи стрелка и рыжей мы обязаны проверить! Обязательно проверить!

– Допрос под воздействием препарата правды? Но для этого требуется решение суда, а чем вы обоснуете…

– Интересы безопасности государства и не только нашего, а всего содружества иногда требуют отступления от общепринятых правил! – напыщенно произнёс один из сотрудников ГУГАБ, остальные согласно закивали. Бренк поняла, что этот вопрос решён и допроса Алисе не избежать. Конечно, девочка может многое рассказать, но старший следователь не думала, что это будет что-то важное. Но вот деньги! Откуда Алиса брала деньги? Не исключено, что догадки этого агента верны, и та загадочная женщина и Алиса как-то связаны. Они обе были любовницами Красавчика, но конфликта между ними не возникло! Несомненно, тут какая-то тайна! А если безопасники установят хоть малейший намёк на связь между той женщиной и рыжей девушкой, то… Алису они из своих лап они не выпустят! Бренк симпатизировала этой отважной девушке, не побоявшейся бросить вызов трущобам, их порядкам и нравам. Не побоялась даже замазаться в ту грязь (несколько, пусть недоказанных убийств криминальных авторитетов и любовная связь с одним из них), и это ради детей, ведь она сумела вытащить малышей, и не только их, из того ада! Поэтому начальник четвёртого департамента решительно сказала:

– К Алисе я пойду с вами! И буду присутствовать на допросе!

– Хорошо, – ухмыльнулся безопасник и с той же ехидной улыбкой, добавил: – Сами убедитесь, что если мы в чём-то не придерживаемся буквы закона, то это более чем оправдано!

Алиса проснулась от того, что на неё кто-то смотрел. Такого с ней ещё никогда не было. Она всегда чувствовала приближение чужого и просыпалась, не давая застать себя врасплох. Но этой ночью она почти не спала – ей было очень плохо. Девушку то бил озноб как от сильного холода, то бросало жар. Болело всё тело, словно его засунули в мясорубку и тщательно перемалывали! Болела голова, словно по ней долго били чем-то тяжёлым, звенело в ушах и плыло перед глазами. Если бы не Алиса маленькая, обнимавшая свою старшую названную сестру, то девушка сошла бы с ума, только близость этого маленького комочка, о котором надо заботиться (ведь малышка пропадёт без неё!), поддерживала Алису. И вот у её койки стоят три незнакомых человека и начальница четвёртого полицейского департамента. Алиса теснее прижала к себе свою маленькую тёзку и хрипло спросила:

– Вы из полиции? Что вам надо?

– Не отдам! – решительно заявила рыжая малышка и объяснила свою непреклонность в этом вопросе: – Алисе плохо! Она заболела! Всю ночь не спала, дрожала! У неё был жар! Уходите!

– А когда она легла спать? Когда у неё жар начался? – быстро спросил один из мужчин, Бренк решительно заявила:

– Показания ребёнка не имеют юридической силы, к тому же такие вопросы можно задавать только в присутствии опекуна!

– Насколько я понял, эта девушка является опекуном этой девочки, – безопасник поочерёдно указал на обеих Алис, старшую и младшую. После чего с серьёзным видом добавил: – Таким образом, юридические формальности соблюдены.

Алиса маленькая ничего не поняла из этой дискуссии, но чувствовала какую-то угрозу своей сестре, поэтому, стараясь ту защитить, громко закричала:

– Алиса заботится, чтоб нам было где жить и чтоб у нас была школа. Она постоянно ездит по важным делам, а вчера заболела. А вы пришли и мешаете ей выздоравливать! Уходите немедленно!

– Эти не уйдут, – устало сказала Алиса и, посмотрев на мужчин, спросила: – Может, вы выйдете? Или будете смотреть, как я одеваюсь? Боитесь, что я завернусь в простыню и убегу?

– Мы выйдем, одевайтесь, – разрешил один из безопасников, но при этом, многозначительно посмотрев на Элиру Бренк, добавил: – Госпожа Бренк останется. Она женщина, и вряд ли вы будете её стесняться.

Алиса кивнула, и когда безопасники вышли, встала с постели и стянула с себя ночную рубашку, решив, что если полицейская и увидит следы от вчерашних приключений, хуже не будет (иглы девушка вытащила ещё у реки, но ранки должны были остаться, что неминуемо вызвало бы вопросы). Избавившись от рубашки, Алиса повернулась спиной к полицейской, но та ничего не сказала, ещё девушка с удивлением обнаружила, что грудь, которой вчера восхищался Макс, исчезла! Остались маленькие бугорки, да и остальное… Алиса снова выглядела как четырнадцатилетняя девочка! Увидев удивление Элиры, Алиса, пожав плечами, начала одеваться, взяла она не просторный комбинезон, а своё старое платье, которое снова было ей в пору. Старший полицейский инспектор, увидев в шкафу предметы женского туалета, в том числе и лифчик, который Алиса не стала надевать за ненадобностью, сделала соответствующие выводы:

– А лифчик ты надевала, предварительно туда что-то положив? Ты хотела казаться старше? Для этого и татуировки сделала? Бедная девочка! Столько на себя взвалила!

Алиса не стала возражать, ей очень хотелось посмотреть на себя – какой она стала, но зеркала в палатке не было, шкаф, в котором она хранила одежду, напоминал большой сундук, поставленный на торец. По тому, как он для неё визуально увеличился, девушка поняла, что она стала меньше ростом, это отметила и старший инспектор, но опять же, выводы сделала совсем другие. Бренк увидела на дне шкафа ботинки, на толстой подошве, в которых всегда ходила Алиса (вообще-то в них Алиса не ходила, ботинки, похожие на те, в шкафу, в которых она действительно ходила, стояли под кроватью). Алиса достала ботинок из шкафа и покрутила в руках, словно раздумывая, надевать их или нет. Элира увидела, что в этом ботинке не только подошва толстая, но ещё что-то лежит на стельке, делая её толще. Снова кивнув своим мыслям, женщина спросила:

– Алиса, а у тебя что? Другой обуви нет?

– Есть, – ответила Алиса и достала мягкие тапочки с большими помпонами и, повертев их в руках, надела. В простом платье, не прикрывающем её коленки и мягких тапочках, выглядевших совершенно по-детски, девушка вышла к сотрудникам ГУГАБ, кроме них там было ещё восемь охранников (оперативников местного отделения ГУГАБ), в полной броне и с бластерами наизготовку, рассредоточившихся вокруг палатки, чтоб не допустить побега опасной преступницы. Агенты никак не высказали своего удивления, Алису они уже видели, а оперативники… Им было сообщено, что они едут брать опасную преступницу, а полицейский инспектор вывела к ним двух девочек, одну лет четырнадцати, другую совсем малышку! Неужели все эти меры предосторожности, о которых им так долго говорили на инструктаже перед этой «операцией», попытка оправдать свою неудачу ночью. Ведь не для кого из местных безопасников не секрет, что столичные приехали, чтоб взять одного единственного человека! Женщину! И что их тщательно подготовленная (а может, и нет) операция с треском провалилась! Местные оперативники были во внешнем оцеплении, а штурмовали здание приезжие. Те, вместо того чтоб организовать тихую засаду, устроили образцово-показательный штурм, при этом подвергая опасности жизни случайных посетителей! Да и со штурмом они, если сказать грубо, полностью облажались! Взгляды, которыми удостоилось столичное начальство, были более чем красноречивы, а когда обе девочки расплакались, прощаясь друг с другом, оперативники демонстративно спрятали в свои бластеры, да ещё и застегнули кобуры. Старшая девочка (девушкой её назвать, язык не поворачивался) безропотно забралась в специальную машину-клетку и там затихла. Алису, несмотря на протест Элиры Бренк, посадили в специальную машину для перевозки особо опасных заключённых.