Книга Дело «Тридевятый синдикат» - Олег Шелонин

— В точку попал, — поддержал его Бывалый, и друзья рухнули в траву, стараясь закопаться как можно глубже. А около избушки на курьих ножках события развивались приблизительно так, как их и распланировал Илья. С маленькими отклонениями. Инспектор адского департамента внутренних расследований отклонился от вертикальной оси градусов на сорок, не удержал равновесия и плюхнулся на землю.

— Инспекция... перепись... — сообщил он наступающим на него чертям, ползая на карачках в тщетной попытке подняться. — Ух, сколько вас, близняшек... однако... я столько цифирок не знаю. Придется по рогам...

С этими словами вожак сделал героическое усилие, рывком поднялся, швырнул опустевшую бутылку в одного из профессоров, рухнул и заснул. Самое интересное — он попал, а посему рухнувший сверху профессор накрыл его своим телом и принял на себя первый удар рогов и копыт подоспевших сотрудников адского НИИ.

«Папа», наблюдавший за этой сценой со стороны, заволновался:

— Давай, орлы! Вперед! Вытаскивайте вожака и заманивайте противника в джунгли. Минут на десять их задержите, по литру на нос обещаю!

— Ура!!! — заорала воодушевленная орда.

— Как Марьюшку вытащу, свистну. И тогда линяем!

— Так мы уже линяли недавно, — удивилась самая маленькая обезьянка, — как по новой-то?

— Вот так, — пояснила соседка, выдирая из ее бока клок шерсти.

— Больно! — пискнула самая маленькая обезьянка.

— Ничего. За литру можно и потерпеть.

— Бестолочь! Линяем — это значит тикаем! Вперед!!!

Обезьяны с шумом, гамом и визгом налетели на измотанных усиленными репетициями чертей, подняли их в воздух и уволокли в джунгли вместе со своим поверженным вожаком и с профессором.

— Чистая работа! — восхитился Илья, резво подскочил к избушке, распахнул дверь, получил по лбу сковородкой и рухнул как подкошенный. Марьюшка умела за себя постоять.

— Иванушка, ты только глянь, какая прелесть! — Ягуся шумно высморкалась в платочек и поднесла его к глазам. — Ради этого стоит жить... — Растроганная старушка промокнула слезы.

Голова «папы» покоилась на коленях Марьи-искусницы, деловито ставившей ему примочки. Летучие обезьяны, порхавшие вокруг ковра-самолета, по очереди ныряли вниз, смачивали морской водой тряпицы и подавали принцессе свежие компрессы. Тридевятый синдикат сгрудился за спиной ведьмы. Все были довольны. «Папа» не подкачал.

— Им бы еще до венчания додержаться, — вздохнула Яга.

— В смысле как? — не очень вразумительно спросил царь-батюшка.

— В смысле так! — рассердилась Яга. — Под венец, чтоб брак счастливый был, дева непорочной дойти должна.

— А-а-а, — дружно протянул синдикат.

— Сколько у них на пути остановок предполагается? — заволновался Иван.

Чебурашка схватился за «куркулятор».

— Я думаю, — осторожно сказал паромщик, — что если они от фрау Греты без пересадок и дозаправок до Буяна добрались, то и обратно так же...

— Умница, — обрадовался Иван. — Еще одна торжественная встреча и... типа негласной охраны... может, Василису туда доставим? Заодно и престиж поднимем! Все под контролем, мол...

— Долго тебе этот престиж икаться будет, — осадила царя ведьма. — Ох, и вопросиков у Премудрой потом наберется — к тебе, да и к нам тоже!

— А как тогда?

— Нужно использовать внутренние резервы. Фрау Грета, по-моему, от тебя без ума? — повернулась старушка к паромщику.

— Надеюсь, я произвел на нее должное впечатление.

— Вот и славненько, — улыбнулась старушка, — проведешь еще одну разъяснительную беседу. Думаю, тут и без наездов обойтись можно. Все понял?

— Вопросов нет.

— Умница, — улыбнулась ведьма. — Череп, ты там не заснул?

Гена ткнул в бок Кощея, который действительно умудрился задремать на очередном заседании синдиката. Последние несколько дней он выглядел крайне утомленным.

— Ты чем по ночам занимаешься? — участливо спросила Яга. — Уж не зазнобушку ль завел на старости лет?

— А? Что? — встрепенулся Кощей.

— Работа есть, — без затей брякнул Иван. — Вот этого зама Бывалого к фрау Грете, а потом вытаскивай нашу бригаду обратно. Хватит прохлаждаться. Дел накопилось — море.

— Правильно, — одобрила Яга. — Избушку мою не забудь и дуб.

— Неплохо бы вместе с бригадой и кадры Лютого прихватить, — деликатно намекнул Паромщик. — Боевые ребята. Марью-искусницу берегли на совесть.

— Всех доставлю, — успокоил Кощей и завыл заклинание переноса.

Глава немецкого посольства барон Вильгельм фон Тель нервно вышагивал по кабинету, бросая подозрительные взгляды в окно. В офисе армянского посольства царило бурное ликование. Барон раздвинул подзорную трубу, приоткрыл штору и нацелил оптику на конкурентов. Вино и эликсир там лились рекой. Тосты были подозрительно короткие и энергичные. Обычно у кавказцев все наоборот. Много и длинно говорят и довольно мало пьют.

— Выяснили, что они празднуют?

— Никак нет. Ни праздников, ни дней рождений... — Секретарь виновато развел руками. — Мы все проверили.

— Ладно, — махнул рукой посол, — потом разберемся. Главное — формула у нас. Готовьте запрос на дополнительные субсидии. Дороговато она нам обошлась...

— Будет исполнено, господин барон.

Взгляд барона упал на сейф, и настроение сразу улучшилось. Они все-таки ее добыли! Над копией знаменитой формулы сейчас бились лучшие специалисты. А оригинал... Посол не удержался, в очередной раз вытащил ключ и взялся за ручку сейфа. Ключ не потребовался. Дверца поддалась сразу. Вильгельм фон Тель рывком распахнул ее и замер. Формула исчезла.

— Ваша светлость! Расшифровали! — В кабинет сунулдсь взлохмаченная голова атташе немецкого посольства. Голова сияла. — Но результат настолько неожиданный, — возбужденно продолжала голова, — что специалисты настаивают на аудиенции. Хотят дать какие-то разъяснения и рекомендации.

Барон медленно закрыл дверцу.

— Зови, — выдавил он из себя, — и вот что, Вернер... — он повернул сяк секретарю, — насчет дополнительных субсидий, не надо... пока...

Тот удивленно вскинул брови, но кивнул. В комнату вошли шифровальщики, отвечавшие за секретность дипломатической почты. Их было трое. Один — тучный, приземистый, другой — худой и длинный, третий — хрестоматийная копия Альберта Эйнштейна. Все абсолютно разные и в то же время абсолютно одинаковые. Одинаковыми их делало выражение лиц, застывших в состоянии полного обалдения.

— Слушаю вас, господа. — Вильгельм сел в свое кресло и прикрыл глаза, стараясь не смотреть в сторону сейфа.