Книга Лютер - Гвидо Дикман

Фридрих приблизился к толпе придворных, которые стояли на хорах, вдали от любопытных взоров прихожан, а какой-то капеллан рассказывал им о произведениях искусства, находившихся в соборе. Некоторые из придворных были одеты чересчур ярко — в голубые, зеленые и розовые камзолы, накидки их были оторочены мехом. Курфюрст невольно улыбнулся, когда взгляд его упал на мальчишескую фигурку молодого человека, который преклонил колена на украшенную искусной резьбой скамью и сосредоточенно разглядывал ковчег с мощами трех святых королей. Это и был Карл V Габсбург.

Внук покойного императора Максимилиана был одет в черный камзол из фламандского сукна, расшитый по вороту жемчугом. Гладкие волосы цвета меди, доходившие почти до плеч, были аккуратно причесаны, но в широкополой кастильской шляпе, которая наполовину скрывала его лицо, он выглядел как ребенок.

Фридрих дал Спалатину знак остановиться и не следовать за ним, а сам в ожидании прислонился к колонне, чтобы не мешать императору в его уединении. Однако появление курфюрста в соборе не осталось незамеченным. Какой-то придворный с аккуратной бородкой тут же подскочил к Карлу и что-то произнес по-испански, сопровождая свои слова выразительной артикуляцией. Он явно старался обратить внимание императора на ожидавшего его Фридриха. Курфюрст видел, что Карл кивнул. Приветливая улыбка появилась на полных губах юного Габсбурга, когда он обернулся.

— Добрый мой дядюшка, — произнес он шепотом, стараясь не нарушить священной тишины храма, — как я рад видеть вас здесь!

Фридрих склонился перед ним, преисполненный почтения. Император, казалось, был не только благочестив, но еще и обходителен, чего нельзя было сказать о некоторых его предшественниках. Карл был среднего роста, но более крепкого сложения, чем могло показаться на первый взгляд. Все движения его были исполнены приятной сдержанности, но острый взгляд и высокий лоб свидетельствовали о том, что Карл достаточно решителен и может настоять на своем. Фридрих сразу же отметил его основное отличие от Максимилиана: если скончавшийся император предпочитал позу героического рыцаря, то все поведение Карла выдавало в нем взвешенного политика, строящего отношения на силе духа.

«Ну что ж, посмотрим, будет ли мне от этого какая польза», — подумал Фридрих, когда Карл, все еще улыбаясь, пригласил его сесть на один из высоких стульев, стоявших на хорах.

— Мой император, — начал Фридрих, немного помолчав, — да благословит вас Господь и оградит вас от всяких невзгод! Для меня особая честь, что вы прервали свои уединенные молитвы ради того, чтобы доставить мне радость встречи с вами.

Император Карл удивленно поднял брови:

— Но, милый дядюшка, ведь благо ваших земель для меня столь же важно, как и всех прочих частей империи!

— Я приехал вовсе не потому, что мои подданные доставляют мне неприятности, а потому, что мне надо поговорить с Вашим Величеством о… Мартине Лютере.

Произнеся это, Фридрих облегченно вздохнул. Он не заметил, как какая-то призрачная фигура выступила из-за колонны; человек несколько мгновений пристально смотрел на беседующих, а потом быстрым шагом приблизился к ним. Это был Алеандр.

— Хорошо, что вы пришли, — сдержанным тоном обратился Карл к папскому посланнику. — Наш друг, Фридрих Саксонский, наконец-то добрался до нас, чтобы облегчить свою совесть по поводу этого еретика…

Фридрих нерешительно перевел взгляд с императора на высокого итальянца, который с презрением рассматривал его в упор. Его охватило неожиданное волнение, в горле у него пересохло. Меньше всего он ожидал, что папский легат вмешается в его приватную беседуй с императором. Но не мог же он попросить Карла отослать легата прочь! С явной досадой ответил он на негромкое приветствие Алеандра.

— Очень любезно с вашей стороны проделать столь долгий путь из Рима сюда, чтобы дать нам совет в столь незначительном деле, — произнес курфюрст с подчеркнутой вежливостью.

— Ересь нельзя назвать незначительным делом, ваша светлость!

Фридрих склонил голову к молодому императору и умоляющим тоном тихо попросил:

— Ваше Величество, нельзя ли сказать вам кое-что по секрету…

— Если речь идет о Мартине Лютере, я попросил бы говорить громче, курфюрст, — грубо перебил его Алеандр. Черты лица его приобрели жесткость, и в слабом свете свечей оно было похоже на лица каменных статуй за его спиной. — Как вы только что изволили заметить, я проделал нелегкий путь, чтобы вам помочь!

— Но речь идет о Саксонии! Именно поэтому я прошу у нашего императора личной аудиенции!

Карл склонил голову набок. На мгновение могло показаться, что он рассержен, он как будто напряженно размышлял, пытаясь понять, правду ли говорит Фридрих. Наконец кивком головы он повелел Алеандру удалиться. Отвесив низкие поклоны, папский посланник повиновался приказу императора и отошел к группе придворных, которые терпеливо ждали своего господина.

Фридрих не мог скрыть своего облегчения.

— Давайте пройдемся немного по этому дивному храму, дядюшка, — сказал император.

Он взял курфюрста под руку, и они спустились с хоров. Карл больше не улыбался. Некоторое время оба молчали. Ни один из них не знал пока, на что способен другой, поэтому оба были в замешательстве.

— Передайте Лютера в Рим! — голос императора внезапно зазвучал резко и отрывисто. — Выдайте его немедленно!

Фридрих внутренне сжался. Он увидел Спалатина, который, скрестив руки на груди, стоял возле статуи какого-то святого, все время посматривая в их сторону. На его лице была написана тревога.

— Я не могу этого сделать, Ваше Величество, — ответил курфюрст, собрав все свое мужество. — Доктор Лютер — мой подданный и знаменитый ученый. Поэтому мой долг позаботиться о том, чтобы с ним обращались как должно.

Карл рассерженно поднял густые брови:

— Алеандр заверил меня, что инквизиция выслушает Лютера подобающим образом!

— Посадив его в темницу? Ваше Величество, римская инквизиция никого не выслушивает. Она просто выносит смертные приговоры. Вся Германия молится о том, чтобы вы встали на защиту Лютера!

— Это невозможно, — твердым голосом заявил Карл. — Еретика положено судить. И судить его должен церковный суд. Алеандр добросовестно объяснил мне все детали. Человека, который уже осужден Папой, кардиналами и прелатами, можно допрашивать только в тюрьме. Люди светские, включая императора, не вправе за него заступаться. Будет лучше, если вы перестанете заботиться об этом Лютере. Так мир скорее о нем забудет.

Фридрих взволнованно поднял руку:

— Ваш покойный отец, который был моим другом, дал нам слово, что ни один подданный Германии не может быть осужден без слушания дела в своей стране. Спросите князей, которые единогласно вас поддержали. Они это подтвердят.

Упоминание о князьях было смелым шагом, но это сразу же возымело свое действие. Молодой император открыл было рот, чтобы возразить, но что-то в глазах Фридриха его остановило. То, что ему приходится выслушивать поучения старика, чувствуя, как почва уходит из-под ног, раздосадовало императора. От стыда и гнева он покраснел.