Книга Ночь наслаждений - Джулия Куин

Дэниел знал страх. Но это было за гранью страха.

Дэниел глянул на Грэнби:

– Думаете, этот человек ее похитил?

– Не знаю. Но видел мисс Уинтер после его ухода.

Грэнби повернулся. Глянул направо. «Может, мысленно воссоздает сцену?»

– Она была в гостиной. Прямо здесь, у двери. Слышала все.

– Уверены? – уточнил Дэниел.

– Это отражалось в ее глазах, – тихо ответил Грэнби. – Она – та женщина, которую он искал. И она знала, что я это понял.

– Что вы ей сказали?

– Что-то насчет погоды. Или что-то столь же неважное. А потом посоветовал продолжать дальше. – Грэнби откашлялся: – Думаю, она поняла, что я не собираюсь ее выдавать.

– Уверен, так и есть, – мрачно буркнул Дэниел. – Но она, должно быть, решила, что все равно должна уйти.

Он понятия не имел, сколько знал Грэнби об аварии с карриклом в Уиппл-Хилле. Как все остальные, он, скорее всего, считал, что это работа Рамсгейта. Но Энн, очевидно, думала по-другому, и стало ясно, что тому, кто пытался убить ее, все равно, если при этом погибнет посторонний человек. Энн никогда не позволит себе подвергнуть опасности одну из девочек Плейнсуорт. Или…

Или его.

Дэниел на секунду прикрыл глаза. Она, возможно, решила, что защищает его. Но если с ней что-то случится…

Тогда погибнет и он. Ему не жить без нее.

– Я найду ее, – сказал он Грэнби. – Можете быть в этом уверены.

Энн бывала одинокой и раньше. Собственно говоря, она провела бóльшую часть последних восьми лет в одиночестве. Но, сидя на жесткой кровати пансиона, в пальто поверх ночной рубашки, чтобы хоть немного согреться, она поняла, что никогда не знала такой безысходности.

Такой ужасной безысходности.

Может, ей стоило уехать в деревню. Там чище. Возможно, не так опасно. Но в Лондоне можно затеряться. Людные улицы могут поглотить ее. Сделать невидимкой.

А также могут разжевать и проглотить.

В Лондоне нет работы для женщины вроде нее. Леди с ее выговором не работают швеями и продавщицами. Она обошла все улицы в соседних кварталах, довольно респектабельном месте, втиснутом между магазинами для людей среднего класса и жуткими трущобами. Она входила в каждое заведение, на котором висели таблички «Требуется персонал», да и туда, где табличек не было. Ей говорили, что она долго не продержится, что руки у нее слишком мягкие, а зубы – слишком чистые. Мужчины часто смеялись и похотливо смотрели на нее, предлагая совершенно другой вид занятий.

Она не могла искать должность гувернантки или компаньонки без рекомендаций, но две драгоценные рекомендации, бывшие у нее на руках, написаны на имя Энн Уинтер. А она больше не могла быть Энн Уинтер.

Энн согнула ноги, прижалась лицом к коленям и зажмурилась. Не хотела видеть эту комнату, не хотела видеть, какими жалкими выглядят ее вещи даже в таком крошечном пространстве. Не хотела видеть сырую ночь в окне и больше всего не хотела видеть себя.

У нее снова нет имени. И это так больно!

Словно в сердце сидит зазубренный острый осколок. Ужасная, тяжелая тоска, которая охватывала ее каждое утро. И все, что она могла сделать, – свесить ноги с кровати и поставить на пол.

Это не то что раньше, когда семья выкинула ее из дома. По крайней мере, тогда ей было куда идти. У нее был план. Не тот, который выбрала бы Энн, но она знала, что должна делать и когда. Теперь же у нее было два платья, одно пальто, одиннадцать фунтов и никаких перспектив, кроме проституции.

А на это она не способна. Боже милостивый, на это она не способна! Однажды она слишком опрометчиво отдалась мужчине и не сделает той же ошибки дважды. И будет слишком жестоко отдаться незнакомому мужчине, когда перед этим она остановила Дэниела и они так и не стали единым целым.

Она сказала «нет», потому что… сама не знала, почему. Возможно, по привычке. Из страха. Она не хочет носить незаконного ребенка и не хочет заставлять жениться человека, который иначе никогда бы не выбрал такую женщину, как она.

Но больше всего она хотела сохранить… нет, не гордость. Это было чем-то еще, чем-то гораздо более важным.

Она хотела сохранить свое сердце.

Это единственное, что принадлежало ей и только ей. Она отдала тело Джорджу. Но, несмотря на то что когда-то думала иначе, он никогда не обладал ее сердцем. И когда рука Дэниела легла на застежку панталон, когда он готовился взять ее, Энн знала, что, если позволит ему, позволит себе, он навсегда получит ее сердце.

Но она сыграла с собой злую шутку. Сердце уже принадлежало ему. Она сотворила величайшую в мире глупость. Влюбилась в человека, которого никогда не получит.

Дэниел Смайт-Смит, лорд Уинстед, виконт Стритермор, барон Тачтон-оф-Стоук. Энн не хотела думать о нем, но думала каждый раз, стоило закрыть глаза. Его улыбка, смех, огонь в глазах, когда он смотрел на нее…

Она не воображала, будто он любит ее, но то, что чувствовал, было весьма близким к любви. По крайней мере, она ему не безразлична. А может, будь она кем-то еще, кем-то с именем и положением, кем-то, за кем не гоняется безумец, пытающийся ее убить… Может, в этом случае, когда он так глупо сказал: «Что, если я женюсь на вас?» – она бы бросилась ему на шею и завопила: «Да! Да! Да!!!»

Но у нее другая жизнь. При такой не соглашаются на предложение графа. Ее жизнь – сплошное «нет!» И судьба привела Энн сюда, где она одинока телом так же, как много лет была одинока душой.

В желудке громко заурчало, и Энн вздохнула. Она забыла купить что-нибудь на ужин перед тем, как вернуться в пансион, и теперь умирала от голода. Но, возможно, это к лучшему. Нужно как можно дольше растянуть те жалкие пенни, которые у нее еще оставались.

В желудке снова забурчало, на этот раз гневно, и Энн резко свесила ноги с края кровати.

– Нет, – сказала она вслух. Хотя на самом деле хотела сказать «да». Она голодна, черт возьми, и сейчас раздобудет еды. Хотя бы раз в жизни она собирается сказать «да», пусть даже ужинать будет пирожком с мясом и полупинтой сидра.

Она глянула в сторону стула, на спинке которого висело аккуратно сложенное платье. Ей не слишком хотелось переодеваться, тем более что длинное пальто спускалось ниже щиколоток. Если надеть туфли и чулки и забрать волосы наверх, никто не догадается, что под пальто она в ночной сорочке.

Энн рассмеялась, впервые за несколько дней. Какой странный способ стать порочной…

Через несколько минут она уже была на улице, направляясь к маленькой лавочке, мимо которой проходила каждый день. Здесь продавали еду, и хотя она никогда не была внутри, запахи, вырывавшиеся каждый раз, когда открывалась дверь… казались просто божественными. Корнуоллские пирожки, мясные пироги, горячие булочки и бог знает что еще…

Она почувствовала себя почти счастливой, как только взяла в руки вкусный ужин. Хозяин завернул пирожок в бумагу, и Энн собиралась отнести его в свою комнату. Некоторые привычки остаются с тобой навсегда. Она все еще достаточно хорошо воспитанна, чтобы есть на улице. Хотя все остальное человечество, похоже, презрело подобное правило. Она может остановиться и купить сидр на другой стороне улицы, напротив пансиона. А когда вернется к себе…