Книга Меняя историю - Геннадий Марченко

Телефон я взял и по пути домой стал прикидывать, сколько у нас имеется наличности, если всё снять со сберкнижки. Получалось тысяч десять, не больше. И если бы не капнувший гонорар за «Алмазную колесницу», то было бы и того меньше.

Хм, не написать ли мне срочно пару-тройку песен для Инги? Скажем, оптом продать дешевле, по паре тысяч рублей. Хотя давай-ка я сначала загляну к вдове, может, квартира только на словах хороша, а на самом деле без слёз не взглянешь. Вот прямо сейчас остановлюсь у первого телефона-автомата и наберу номер хозяйки.

Через час я уже парковался у высокого дома из светло-розового кирпича с зелёными балконами, издали похожего на плывущий океанский лайнер.

На входе сидел консьерж – усатый пенсионер с очками в роговой оправе на мясистом носу, уткнувшийся в «Советский спорт». Я показал свой членский билет, что немного расположило ко мне его, а узнав, что я к Томан, подсказал, на каком этаже выходить, и снова уткнулся в футбольную аналитику.

Елизавета Григорьевна оказалась сухощавой высокой старухой с горделивой осанкой, открыла мне сразу, словно специально ждала под дверью.

– Здравствуйте, вы, я так догадываюсь, Сергей Андреевич? Проходите, разувайтесь у порога, вот тапочки. У нас качественный паркет, не хотелось бы обнаружить на нём царапины или иного рода повреждения.

Тапочки, судя по размеру и ветхости, вероятно, принадлежали когда-то её покойному супругу. Квартира и впрямь была просторной, не обманула моих ожиданий. Правда, ремонт тут если и делали, то уже давненько. Да и вообще жильё вторичное, грех столько за него просить. На это я вкупе и намекнул, когда вдова завела свою шарманку о тринадцати тысячах.

– Видите ли, Сергей Андреевич, это не просто квартира, в этих стенах жил и творил великий русский писатель Николай Владимирович Томан. – Казалось, хозяйка жилплощади сейчас лопнет от гордости за усопшего мужа, имя которого я услышал впервые только сегодня. – Здесь витает его дух, и лишь одно это тянет как минимум на пять тысяч рублей сверх стоимости квартиры. Да что там, память Николая Владимировича бесценна! Если бы не нужда…

– А вы что, голодаете?

– Я вдова известного писателя и имею право питаться, не ограничивая себя в выборе продуктов. А когда я уже второй месяц обхожусь без сырокопчёной колбасы и копчёной осетрины – у меня начинается ипохондрия.

Отчего-то мне захотелось дать этой самодовольной старушке хорошего пинка, но я, естественно, лишь выдавил из себя улыбку.

– Хорошо, Елизавета Григорьевна, я вас понял. Мне нужно посоветоваться с супругой, и уже завтра, вероятно, я дам вам ответ.

Валя, выслушав рассказ о моей встрече, тяжело вздохнула. Для неё до сих пор тринадцать тысяч были очень большими деньгами, хотя за последний год она уже держала в руках солидные суммы. И в то же время такая квартира в Москве оставалась для неё несбыточной мечтой. Впрочем, теперь уже не такой уж и несбыточной.

– Давай ты меня свозишь, я сама посмотрю, что это за чудо-квартира, – предложила Валентина.

На следующий день я первым делом навёл в Союзе писателей справки об этом самом Николае Томане. Выяснилось, что он писал по большей части фантастику и приключенческие повести. Причём в самом что ни на есть кондовом варианте. Например, повесть «Чудесный гибрид» рассказывала о селекции зерновых, а «Мимикрии доктора Ильичёва» – об изобретении препарата невидимости, с помощью которого советский диверсант уничтожает новейшее германское оружие. А вообще, как отметил в приватном со мной разговоре один из заместителей секретаря правления Союза писателей, послевоенное творчество Томана было во многом вторично, писатель явно заимствовал идеи у других советских и зарубежных фантастов.

Ближе к обеду я привёз жену в писательский ЖСК. Валя под бдительным присмотром хозяйки побродила по комнатам, заглянула в ванную, туалет, посмотрев состояние коммуникаций.

– Ну что, трубы вроде бы не гнилые, а в целом ремонт не помешал бы, – констатировала дотошная супруга. – И сантехнику я поменяла бы. Хотя квартира сама по себе неплохая.

– Может, сторгуемся на двенадцати тысячах? – предложил я хозяйке.

– Побойтесь Бога!

– Елизавета Григорьевна, тринадцать – цифра плохая, счастья не будет.

Торговались мы минут десять. Не ожидал, что во мне скрыт талант к подобного рода прениям. Валя только молча переводила взгляд с меня на упорную старушку, не рискуя вставлять свои пять копеек и тем самым портить мой стройный план по уламыванию вдовы. И всё же я таки добился скидки в пятьсот рублей.

Писательская вдова вздохнула, будто Мария Стюарт на эшафоте перед тем, как лишиться головы, и чуть слышно промямлила:

– Хорошо, пусть будет двенадцать тысяч пятьсот. Хотя это грабёж.

В тот же день мы съездили к нотариусу, где оформили акт купли-продажи с внесением залога в сумме трех тысяч рублей. Оставшуюся часть я должен отдать старушке, когда она найдёт себе жильё и покинет теперь уже мою, вернее, нашу с Валей квартиру.

Пока ехали от нотариуса домой, в глазах любимой читался плохо скрываемый восторг.

– Серёжа, это не сказка, не розыгрыш? Это теперь правда наша квартира?!

– Можешь себя ущипнуть. Или лучше давай я…

– Ой, больно, синяк же останется!

– Зато теперь ты поняла, что не спишь. Кстати, ремонт нужно сделать перед тем, как въедем.

– Да, конечно, а то обои кое-где ободрались, плитка в ванной местами отлетела. И сантехнику всё же надо поменять.

– Вот видишь, уже рассуждаешь как хозяйка квартиры.

– Только у нас на ремонт денег, считай, что и не остаётся. Это же тысяча как минимум, если нанимать рабочих. Хотя обои могли бы и сами поклеить…

– Валя, солнце, если мы можем себе позволить нанять профессионалов, то и нечего выдумывать. Я с Чарским ещё вчера договорился, что отдаю ему три новые песни оптом за шесть тысяч.

– Когда сочинить успел?

– Сейчас домой приедем, и засяду, начну творить. Пары дней, думаю, хватит.

На этот раз я обратился к творчеству группы «Мираж». Учитывая, что для меня на первом месте всегда стояла мелодия, репертуар коллектива в этом плане подходил как нельзя кстати. Само собой, не обошлось без хита «Музыка нас связала». Правда, пришлось самому сочинять второй куплет, который напрочь вылетел из головы. Но учитывая непритязательность песенки, много времени на это не ушло. Потом я подобрал на гитаре и перенёс на нотный стан «Наступает ночь». Здесь я вообще помнил только припев, с куплетами пришлось повозиться. Та же история была и с песней «Где ты, мой новый герой?» Да ещё никак не удавалось подобрать на подаренной Высоцким шестиструнке мелодию. Мучился-мучился, в итоге плюнул и «сочинил» хит «Паромщик» из будущего репертуара Аллы Борисовны. В своё время я его зачем-то – сам не помню зачем – выучил под гитару, теперь оставалось только восстановить в памяти аккорды и слова.