Книга Сквозь тайгу (сборник) - Владимир Арсеньев

Тогда я вспомнил значение Сихотэ-Алиня, протянувшегося параллельно берегу моря, и, приняв во внимание затяжную весну на восточном его склоне, велел своим спутникам готовиться к походу.

Глава четырнадцатая. Опять к морю

Двадцать седьмого февраля мы расстались с Люмоми и через двое суток дошли до другого селения – Найхин, расположенного около устья Анюя. Здесь я остановился у старого своего приятеля гольда Николая Бельды. Он сообщил мне, что по Анюю сообщение не сегодня завтра должно прекратиться, и будет лучше, если я спущусь по Амуру до речки Гяу, затем, пойдя по ней до истоков, перевалю на реку Мыньшу, поднимусь по этой последней и через второй небольшой перевал выйду на Анюй около местности Улема. Это – обычный путь запоздавших гольдов-соболевщиков в том случае, когда им надо возвращаться из прибрежного района на Амур. Я мог встретить их на пути и воспользоваться проложенною ими дорогой. Надо заметить, что в Уссурийском крае снега обычно выпадают во второй половине зимы. Совет Николая Бельды был очень разумен, и я решил им воспользоваться.

Все пространство между устьем реки Анюя и высотами, на которых расположено село Троицкое, и все острова, прилегающие к этому берегу, в основании своем слагаются из окатанной речной гальки, тогда как все берега Амура состоят из ила и песка; это свидетельствует о том, что весь правый берег Амура, о котором здесь идет речь, намыт рекой Анюем. В недавнем прошлом она имела устье значительно ближе к селу Троицкому. Можно проследить, как Анюй постепенно перемещал русло к юго-западу, пока не дошел до возвышенного берега около гольдского селения Найхин. Ныне он стал заносить галькой и амурскую протоку Дырен. В недалеком будущем она тоже обречена на исчезновение. Тогда Анюй проложит себе новое русло где-нибудь около селения Торгон и, может быть, смоет самый Торгонский остров.

Речка Гяу протекает по одной из таких старых проток Анюя. Она имеет длину около 10 километров и берет начало с горного хребта Мыныму, который хорошо видно с Амура. Увалы между многими селениями и старицами Анюя покрыты редколесьем, состоящим из липы, ильма и дуба. Хребет Мыныму расположен в направлении от юго-запада к северо-востоку. Одним концом он подходит к Анюю. Отсюда к северу отделяется от него длинный отрог, соединяющийся с высотами селения Троицкого.

Река Гяу привела нас сначала к этому отрогу. Перейдя его, мы попали в марь. Судя по растительности, она должна быть заболоченной. Дальнейший наш путь пролегал к югу через невысокую седловину между хребтом Мыныму и упомянутым отрогом. Тут за сопками поблизости протекала и сама река Мыныму. Истоки ее находятся в горах, служащих водоразделом между ним и бассейном Гобилли. Она течет с северо-востока по сравнительно узкой горно-лесистой долине. Один из притоков ее близко подходит к Анюю. Их разделяет только невысокая сопка Амбанку Хоянбекчи. Здесь и есть тот переволок, о котором мне говорил Николай Бельды.

В 1909 году старики туземцы предсказывали раннюю весну. Действительно, в конце февраля началось уже таяние снегов. Горные ручьи как-то сразу наполнились водою, вешние реки, казалось, находились в состоянии покоя, но из-подо льда доносился шум, похожий на отдаленный гром. Слышно было, как он дрожит под напором быстро бегущей под ним воды. Местами лед стал подниматься кверху и взламываться у берегов, всюду появились проталины. Посредине реки лед был прочный, но в тех случаях, когда необходимость заставляла приближаться к берегу, надо было идти с палкой в руках. Вообще реки Анюй, Мыныму плохо замерзают, во многих местах круглую зиму стоят открытые полыньи. Гольды объясняют это обилием рыбы, которая якобы гуляет, дышит и не дает воде замерзнуть как следует.

Но как только подул холодный северо-западный ветер, лед на реке немного окреп. Это в значительной степени облегчило наше путешествие.

Одиннадцатого марта мы достигли перевала на Анюй. Здесь мы застали семью удэхейцев, состоявшую из двоих мужчин, двух женщин и мальчика девяти лет.

В этот год на Анюе было много тигров, которые вели себя крайне дерзко и подходили близко к человеческим жилищам. Недели за две до нашего прихода один зверь проявил удивительную назойливость. Чуть ли не ежедневно он навещал удэхейцев и часто средь бела дня. Удэхейцы сначала убеждали его оставить их в покое, потом грозили ему копьями и огнестрельным оружием, шаманили по ночам и просили Буйнь Ацзани (хозяина зверей) отозвать «свою собаку» обратно. Ничего не помогало. Тигр ходил по другому берегу реки, ложился на льду против юрты, зевал и пугал людей. Тогда удэхейцы поняли, что страшный зверь самовольно ушел от своего хозяина, что он не подчиняется ему и потому убой его не ляжет тяжким грехом на них.

Однажды вечером одна из женщин хотела было выйти из юрты за водой. Это было как раз во время полнолуния. Едва она приоткрыла дверь, как увидела полосатое чудовище совсем близко от жилища. Она быстро захлопнула дверь. Тогда один из удэхейцев проделал ножом отверстие в корье юрты и сквозь него выстрелил в тигра. Зверь упал, но тотчас поднялся и пополз по льду реки. Наутро его нашли издохшим около другого берега. Удэхейцы прикрыли его снегом и по сторонам выставили два кола со стружками, чтобы дать знать проходящим людям, что место это запретное, а сами отошли немного ниже по течению, где я и застал их всех в сборе.

Узнав об этом, я на другой день отправился к тому месту, где лежал тигр. Это был великолепный рослый самец, но с бледной окраской и редкими крупными черными полосами на задней части тела. К сожалению, шкура его погибла совсем, шерсть из нее лезла большими клочьями. Я хотел было взять скелет животного, но мои намерения взволновали удэхейцев. Они говорили, что делать этого нельзя, потому что им житья не будет от других тигров, которые станут мстить за надругательство над одним из их сородичей. Дня через два я все же отправился к мертвому зверю, но, к своему сожалению, уже не нашел его совсем. На том месте, где лежал тигр, была большая промоина, темная вода быстро и бесшумно бежала под лед. Это обстоятельство убедило удэхейцев, что Буйнь Ацзани не допустил кощунства над своей собакой, хотя бы и вышедшей из повиновения.

Распрощавшись с удэхейцами, я отправился через переволок на Анюй. В этот день утром мы имели случай наблюдать интересное оптическое явление. Сибиряки называют его «солнцем с ушами» и говорят, что оно предвещает морозы.

Часов в десять утра, когда дневное светило поднялось над горизонтом градусов на десять, справа и слева от него появилось два радужных светящихся пятна, и от них в сторону протянулись длинные лучи, суживающиеся к концам. Одновременно над солнцем появилась радуга, обращенная выпуклой частью к горизонту, а концами – к зениту. День был морозный, тихий, небо безоблачное, деревья сильно заиндевели.

На другой день, 15 марта, явление повторилось, но было еще эффектнее. Утром был легкий туман, а на небе тонкая паутина перистых облаков. Вокруг солнца сперва появились два концентрических радужных круга. От вершины внутреннего круга отделилась радужная дуга, тоже обращенная концами кверху. На этот раз, кроме действительного солнца, было два ложных по сторонам и одно внизу. От боковых светящихся пятен вправо и влево потянулись лучи, которые все удлинялись до тех пор, пока не соединились, образовав по всему небу гигантский круг, параллельный горизонту. Затем появились еще дополнительные дуги, образовавшие ряд красивых сплетений; места пересечений их тоже издавали довольно яркий свет. Положение кругов не менялось, но одни из них блекли, другие же становились более яркими. К полудню на небе осталось одно только гало с внешней ахроматизацией. Я ждал снега, но вышло наоборот. Небо совершенно очистилось от перистых облаков. Ночью звезды сильно мерцали. Снег хорошо занастился. Несколько дней подряд держалась тихая солнечная погода.