Книга Любовь как в кино - Виктория Ван Тим

Когда сердце немного успокаивается, выглядываю. На улице никого нет. Еще раз на всякий случай выглядываю, затем на всех парах мчусь к машине.

Я гнала всю дорогу и подъезжаю к парковке возле дома, не помня, как добралась. Новым поворотом колеса судьбы все мои мысли перемешаны в кашу. Я теперь не просто подвешена вниз головой, а еще и кручусь с бешеной скоростью.

Достаю ключ…

– Кензи? Что с тобой произошло?

Он идет в мою сторону. Я замерла на дорожке, все еще пытаясь как-то уложить в голове то, что я видела. И что вижу. Почему он здесь?

– Брэдли?

Только объяснений с Брэдли мне сейчас не хватало.

Он берет меня за подбородок, поворачивает к свету и разглядывает мое лицо.

– Что ты делаешь? – Я отталкиваю его руку.

Левый глаз у него заплыл, пунцовый кровоподтек на скуле обещает вскоре стать фиолетово-желтым.

– У тебя… хм… вот. – Он вытягивает сухую веточку из моих волос. – Можно я?.. – Он достает салфетку, проводит ею возле моего рта и рассматривает пятно. – Глазурь?

Он оглядывает меня внимательнее, в уцелевшем глазу – беспокойство.

Вторым глазом, полагаю, он вообще ничего не видит.

Блондинистого Кена превратили в циклопистого Квазимодо. Вздыхая, вытираю лицо салфеткой. Точно, глазурь. Опускаю взгляд. Мамочки! Юбка разорвана, ноги все исцарапаны, на руке – кровь.

– Пойдем, надо привести тебя в порядок.

Спорить нет сил. Иду за ним к своей двери и жду, пока он отопрет замок. Кстати, пусть вернет ключи.

– Боже, что здесь произошло, Кенз? – Брэдли с порога озирает мою квартиру.

Ах да. Я ведь так и не избавилась от последствий пьянки а-ля Бриджит Джонс. Пьянки, явившейся результатом субботнего симфонического поцелуя и отмененной в понедельник свадьбы. Насыщенная выдалась неделька.

– Я в душ, – говорю я, входя вслед за ним.

У меня нет сил на разговоры. Я выдохлась окончательно. Меня даже не волнует, что он здесь. Нисколечко. И злость прошла. Да и какое она имеет значение?

Включая воду, замечаю себя в зеркале. О боже. Брэдли на самом деле был весьма деликатен. Я похожа на лохматую мышь, погрызенную бешеной кошкой. Исторгаю глубокий вздох и вытаскиваю из волос листья.

Когда я выхожу, на столике у дивана меня ждет бокал вина.

Рядом сидит Брэдли с аптечкой.

– Иди сюда. Хочу взглянуть на твой порез.

Протягиваю ему руку для осмотра. Здоровенная рана, от запястья до локтя. А я и не почувствовала. Когда он закончил, я усаживаюсь на диване, скрестив ноги, и делаю пару глотков вина. Брэдли садится напротив, наклоняется, положив руки на колени, и ждет.

Даю ему возможность подождать еще немного.

– Ладно, – наконец решаюсь я. – Больше никакого вранья. Только правда. Это твой единственный шанс сказать правду. Выкладывай.

Правда все та же, что и раньше. У них была интрижка до того, как я пришла работать в агентство, а потом это случилось опять. Да, правда – отстой. И Брэдли – отстой. Стискиваю зубы. Его признания не в силах ничего изменить.

Брэдли садится передо мной на пол. Берет меня за руки.

– Пару недель назад она сказала мне, что беременна. И… я запаниковал, пойми. Потом она пошла за мной к машине, когда я уезжал в Лансинг, требуя, чтобы я поступил правильно и женился на ней. Жениться на ней! Это мой худший кошмар, милая, ты должна мне поверить…

Он просительно заглядывает в мои глаза. Мне, наверное, следует принести ему льда, чтобы приложить к синяку, но этого я не делаю.

– А как насчет того, что сказал Шейн? Что он видел вас вместе в отеле?

– Милая, – осторожно начинает Брэдли и придвигается ближе. – Я могу быть таким ослом…

Спасибо, мистер Очевидность. Я насмешливо фыркаю.

– Но если бы она действительно была беременна от меня, ты ведь знаешь, как бы я поступил.

Я отдергиваю руки и выпрямляюсь. Он поступил бы с ней как подобает?

А как насчет меня?

Брэдли хмурится. Качает головой.

– Нет, я имею в виду, поддержал бы ее материально. Помогал бы с ребенком. Я хочу жениться на тебе. Впрочем, я уверен, что она соврала о беременности. Так что сейчас это не имеет значения. Правда?

Вот черт. Он не знает, что я только что видела.

И кое-какое значение это имеет.

– Я обо всем говорил с Грейсоном…

– Погоди-ка, мой брат знает о Тоне и?.. – В голове не укладывается.

Остатки углеводной эйфории стремительно тают.

– Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Я не мог решить, как поступать. Прости меня. За Тоню. За то, что давил на тебя со свадьбой. Пожалуй, я думал, что, если мы поженимся скорее, все как-то утрясется… Не знаю. Тогда тебе было бы труднее просто уйти – когда я рассказал бы тебе все. И вместе мы справились бы с ситуацией. Вот черт, я сам все испортил. Мне очень жаль.

Ошеломленно слушаю. Его слова звучат для меня то громче, то тише. Я пытаюсь понять, что каждое из них означает. И чего не означает. И почему так ноет сердце.

– Мы можем устроить самую роскошную свадьбу на свете. Какую только пожелаешь. Дай лишь еще один шанс… Ты хочешь детей? Ты ведь знаешь, я тоже. Начнем хоть сейчас. Я ни словом не упрекну насчет Беннета. Ладно?

Беннет. Его имя возвращает меня в реальность.

Брэдли все еще хочет быть со мной? Он с ума сошел? Он считает, что после всего, что случилось, я могу передумать? Он забыл, что я рассталась с ним прежде, чем узнала об измене? Он не подходил мне тогда, не подойдет и сейчас.

Встаю, отыскиваю сумочку и шарю в ее внутреннем кармашке.

Кольцо.

– Брэдли… Я не могу стать твоей женой. – Хотя мой голос звучит тихо, на этот раз в нем нет ни капли нерешительности. – И не стану.

Не знаю, что я могу и кем стану.

Зато уверена, что мне нужен не он.

Глава 20

Вам нервотрепка

Когда я проснулась, Брэдли уже не было. Он оставил записку, в которой снова просил меня все обдумать, а также напоминал, что он меня любит и что ему очень жаль.

Это было вчера. Ночевала я на диване. А сегодня заказала пиццу, извела две коробки бумажных носовых платков, посмотрела парочку романтических комедий и несколько телешоу.

Наверное, в конечном итоге я останусь одна. Меня преследует видение белокурой девочки, машущей табличкой «Уволена». Ей не придется меня увольнять. Я не успела даже получить эту работу.

Вчера Элли взяла с меня слово, что вечером мы куда-нибудь сходим, и, похоже, увильнуть не получится. Она уже здесь, красится и наряжается, хотя мы выходим из дома в семь, а сейчас на часах только три. Единственное, чего я по-настоящему хочу, – это вернуться на диван.