Книга На крыльях мечты - Анна Матир

— Прости меня, я был не прав.

Я откусила еще кусочек пирога, сделала еще глоток кофе.

— Тебе не за что извиняться. — Тем не менее я раздумывала, что же он имел в виду. Еще три укуса, и пирог закончился — вилка стукнулась о пустую тарелку.

— Меня не касается, как ты собираешься распорядиться собственной жизнью.

— Да, не касается. — Я взяла чашку и поднесла ее ко рту.

— Но ты не против, если я спрошу, какие все-таки у тебя планы?

Неуверенность сквозила в его голосе. Он боялся услышать мой ответ или боялся, что не сможет удержаться, чтобы его не прокомментировать? Я откашлялась, почувствовав себя крайне неуютно, даже несмотря на то, что ночь скрывала выражение наших лиц. Тем не менее какая-то часть меня очень хотела выговориться. И возможно, Френк поймет меня. Он потерял свою любовь, хотя часть его мечты и уцелела.

— Я не знаю наверняка. Сначала я считала, что Бог указал мне путь очень четко, но сейчас я уже не уверена в этом.

Тишина заполнила дом. Затем его стул скрипнул.

Я глубоко вдохнула.

— Я всю жизнь прожила на ферме, но всегда мечтала жить в другом месте. В каком-нибудь большом городе, где много людей вокруг и происходит много событий. Мой брат Уилл увидел мир, сделал что-то важное. Как сделал ты. Я тоже хочу, чтобы у меня была такая же возможность!

По-прежнему тишина.

— Мир так быстро меняется, я не хочу это пропустить.

Послышался звук его шагов.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Все зависит от того, что именно ты считаешь важным.

Я пожала плечами.

— То же, что и остальные: что-то большое и вечное.

Тень Френка теперь накрыла кухонный шкаф.

— Для меня уход за фермой и воспитание моих детей — это самые важные вещи на свете. И Клара считала так же. Поэтому мы решили, что я должен поехать во Францию. Чтобы мир стал более безопасным для них.

У меня внутри все сжалось. Возможно, полуночное перекусывание не такая уж хорошая идея. Я отставила стул.

— Пожалуй, я пойду спать. Дети рано встают.

— Я буду молиться за тебя, Ребекка, — где-то совсем близко прозвучал его голос. Я чувствовала тепло его тела, запах свежего сена от его одежды. Он взял тарелку из моих рук.

— Я все уберу.

Я кивнула, хотя сомневалась, что он увидел мой ответ. Я взлетела вверх по ступенькам, упала на кровать и натянула одеяло. Мне захотелось, чтобы новый день наступил как можно скорее!

Глава 34

Сообщение от мамы про смерть Уилла пришло в понедельник. После неловкого субботнего вечера, который я провела с шерифом в гостиной Френка, после тихого воскресенья с Френком и детьми.

Слезы бежали по моим щекам, пока я читала письмо. Мама передала лишь то, что знала, без особых подробностей. Он умер, как и хотел — до последнего дня наслаждаясь жизнью. Его друг написал, что в Монтане, когда силы уже совсем покинули его, за ним ухаживала какая-то женщина. Они похоронили его у подножия горы возле источника. Уилл уехал из Даунинггона и увидел мир. По крайней мере, он видел больше, чем я. Решусь ли я, как он, обменять долгую, но такую знакомую жизнь, на пусть короткую, но полную приключений? Несколько месяцев назад я без колебаний ответила бы утвердительно, но сейчас я уже не была так уверена.

— Что случилось? — Передо мной стояла Ирен, в ее голосе сквозило сочувствие.

Уголком фартука я вытерла лицо.

— Уилл. Он… умер.

— Ах, моя дорогая! — Ирен провела меня к дивану и прижала к себе. — Поплачь! Погоревать нужно, тебе станет легче.

Ее слова надломили что-то во мне, и, будто бочка с водой перелилась, слезы хлынули рекой. Тяжесть сдавила грудь, голова и глаза болели, но я не могла перестать рыдать. Ирен оставила меня на некоторое время, а я, свернувшись на диване клубочком, продолжала горестно всхлипывать.

Послышался звук шагов: кто-то вошел в комнату, затем вышел. Я почувствовала запах свежевымытых волос Дженни, когда она прижалась ко мне. Я обняла ее, пока она не начала извиваться, чтобы я ее отпустила.

— Очень тяжело прощаться. — Ирен протянула мне чашку теплого чая, до меня донесся его сладкий аромат. — Я знаю, каково тебе сейчас. Помнишь?

Меня так поразила ее грустная улыбка, что пришлось отвернуться. Конечно, я помнила: ее сестра. Туберкулез. Я дотянулась до руки Ирен и крепко сжала ее.

— Спасибо.

— Я буду молиться за тебя, Ребекка, за твоих родителей. Но я заскочила лишь на минуту, мне нужно идти домой. Хочешь, я пришлю Нолу Джин, чтобы помочь?

Я покачала головой.

— Все в порядке. Мне просто нужно к этому привыкнуть, вот и все.

Ирен глянула в сторону амбара.

— Помни, что ему тоже нужно время, чтобы ко всему привыкнуть.

Я глубоко вдохнула и посмотрела женщине в глаза.

— Он любил свою жену.

Она коснулась рукой моей щеки, вздохнула и убрала руку.

— Ему было тяжело наблюдать, как она мучается.

— Поэтому он уехал на войну.

— Нет, не поэтому. Он уехал, потому что в нем нуждались, даже несмотря на то, что понимал — его дети могут осиротеть. Но этот мужчина верит в Бога сильнее многих других. И он знал, что это его долг.

Слова Ирен были созвучны всему тому, что я слышала от Френка на ту же тему. Я вспомнила его первое письмо ко мне и слова о том, что Богу виднее, даже если речь идет о смерти его жены и жизни его детей. Его вера пристыдила меня.

Ирен собралась уходить, но на полпути обернулась.

— Если я тебе понадоблюсь, знай — я рядом.

Я кивнула, еще раз преисполнившись благодарности, что Господь послал мне такого друга.

* * *

Не прошло и часа, как Олли вбежала в кухню, обняла меня и крепко сжала. Затем посмотрела на меня полными слез глазами.

— Папочка сказал мне, я тоже буду скучать по Уиллу, Ребекка!

У меня сперло дыхание. Френк сказал ей? Стоило ли это делать? Разве девочка пережила недостаточно горя, чтобы еще и моему сочувствовать?

— Ирен встретила меня по пути домой. — Френк прислонился к дверному косяку, заслонив полуденное солнце. — Мне очень жаль. — Морщины на его лице казались глубже, будто за шестьдесят минут он постарел на шесть лет. Что ж, это еще одно напоминание о его собственном горе. Эмоции сменялись на его лице слишком быстро, я не успела их распознать.

— Спасибо. — Я не знала, что еще сказать.

— Я могу это сделать, если хочешь. — Он кивнул в сторону ужина, стоящего на плите, а сам не отводил от меня взгляда. У меня внутри все перевернулось, щеки запылали.