Книга В начале пути - Иван Никитчук

Она присмотрелась…

– О-о, – говорит, – Мусик, так это же наш сосед! Под нами живет. А вещичка эта… Ну, слава тебе, господи! Теперь все понятно. А то я уже обыскалась совсем. На веревке, смотрю, нету. На себе – тоже нету. А они, значит, у вас находятся!.. Спасибо, что занесли. Так, может, в гости зайдете? Мы сейчас с мужем покушаем быстренько и потом уже вместе чаю попьем…

Тут, гляжу, муж ее совсем ошалел.

– Ах, ты, – говорит, – Леля, лярва!.. Даже не знаю, как тебя назвать при чужом человеке… И я еще после всего должен с ним чаи распивать?! Теперь мне все понятно! Пока я, значит, дома сижу, так ты меня – Мусик-Пусик! А как за порог – так ты сразу к соседу бежишь! Еще и панталоны свои у него на квартире оставляешь, как будто у тебя, кроме них, еще какие-нибудь имеются!..

Тут уже и она завелась.

– Ты меня извини, – говорит, – Пусик, но только ты у меня совсем придурок какой-то! Не оставляла я у него на квартире никаких панталон! Объясняю тебе! Я на балкон вышла, чтобы их снять, а они…

– Ну правильно, – он кричит. – В квартире у него тебе раздеваться уже недостаточно. Тебе на балконе с себя нужно все снимать! Чтобы уже, значит, весь город видел, какая ты…

– Да не снимала я с себя ничего!!! – орет она. – Их просто ветром сдуло!

– Конечно, – орет он. – Как супружеский долг исполнять, так тебя часами надо упрашивать, чтобы ты с себя хоть что-то сняла! А сосед какой-нибудь только подмигнет, так с тебя все аж ветром сдувает!..

Тут уже и я не выдержал.

Дядя Митя отпил полстакана вина, предварительно его перекрестив, и продолжил, видя, с каким вниманием слушает его Ваня, периодически закатываясь смехом:

– Слушай, – говорю, – ты действительно ненормальный какой-то! Тебе в дурдом на Слободке обратиться нужно. Там тебе уже, наверное, года два прогулы записывают! Русским же языком тебе объясняют: не снимала она у меня ничего! Ни в квартире, ни на балконе. Зачем ты женщину оскорбляешь? Ну, допустим, моя физиономия подозрительна. Так ты на ее лицо посмотри! А?! Да на кой ляд она мне нужна, такая красивая! Она эту вещь у себя дома постирала и на свой же балкон повесила! Усекаешь?! А потом ветром с балкона сдуло на мой балкон. Понял, наконец?!

– Ах, вот оно что! – говорит он. – Так вы меня и вправду за дурака считаете? Значит, перелетела… Ясно… Ну, тогда мы сейчас будем проводить летные испытания. То есть сначала я эту штуку буду с балкона сбрасывать, а если она куда-нибудь не туда полетит – тогда уже вас!

Жена его – в слезы:

– Умоляю! Степочка, только не это! У нас же четвертый этаж! Я и так целый день эту вещь искала, аж извелась вся, а ты опять хочешь ее отправить в неизвестность… Давай я тебе что-нибудь попроще дам для твоих научных экспериментов!

И начинает таскать ему из шифоньера какие-то майки заштопанные, носки. А он все это с балкона сбрасывает. А тут – то ли ветер не в ту сторону подул, то ли что, но только все это барахло, как назло, мимо моего балкона летит – и прямо на землю шлепается. Внизу начал народ собираться. Разбирают все это, примеривают. Начали раздаваться крики. Типа «Давай еще скидывай!», «А поновее у вас ничего нет?!», «А из мебели? Из мебели что-нибудь скиньте!».

В общем, смотрю я на все это дело и думаю: все, Митя! Вот до чего тебя довело твое свинячье благородство! Сейчас у них в шифоньере старые шмотки закончатся, а вместе с ними и твоя молодая жизнь…

И тут вдруг жена этого придурочного как заверещит из своего шифоньера:

– Ой, Степочка, ой! Ты посмотри, что я нашла!

И достает оттуда точно такую же вещь, но только совсем другую!

– Так вот она, оказывается, где была, лапушка моя ненаглядная! Оказывается, она просто за полочку завалилась!

Мы с ее охломоном аж остолбенели оба. А потом он мне тихо так говорит:

– Ах ты…

Ну, в общем, ты понимаешь, Ваня, что он мне говорит. Типа: что же это вы… типа, товарищ, чуть не разрушили сейчас нашу здоровую семью? И на какой же это вы, ну, типа, хрен принесли в наш мирный дом эту совершенно не принадлежащую нам, ну, типа, хреновину? Мы тут с женой жили, можно сказать, душа в душу!.. Слова громкого никогда!..

И тянется гад уже за табуреткой…

Но только вдруг эта самая жена ему и говорит:

– Нет, подожди, Степан. Что-то я не пойму… Эта вещь, которую я сейчас нашла в шифоньере, она, конечно, моя… Но только и та, которую сосед принес… Я же ее вчера, когда из магазина пришла, на диване увидела. Ну и постирала, конечно, сушить повесила. Так вот она-то у нас откуда вчера в квартире взялась, а? – смотрит на своего супруга как-то без большого доверия.

Гляжу, этот Степан стушевался. И даже вроде бы с лица начал спадать.

– Ну, – говорит, – Лелечка, мало ли… Откуда я знаю…

Э, думаю, плохи его дела. Надо выручать мужика.

– Я, – говорю, – знаю! Тут, видимо, вот какая история получилась. Над вами же еще один этаж имеется, с балконом? Четвертого этажа. Вот оттуда, наверное, она к вам и прилетела. Вы ее за свою приняли. Постирали, повесили, а потом оно уже полетело ко мне!..

– Точно, – говорит этот самый Степан. – Ну, правильно. Просто она балкон перепутала! Видишь, Леля? А у тебя сразу какие-то подозрения!..

– Хорошо! – говорит эта самая Леля. – Тогда давай поднимемся сейчас на четвертый этаж и выясним. И вы, сосед, с нами пойдете. Вы у нас свидетелем будете. А может, и понятым…

Вот тут бы мне и упереться рогом. Мол, не пойду – и все! Тогда, может быть, эта история и закончилась бы для меня как-нибудь безболезненно. А я что-то слабину дал…

Дядя Митя снова допил свой стакан с вином и наполнил новый, продолжая:

– В общем, поднимаемся мы на четвертый этаж, звоним. Открывает нам дверь старичок какой-то сморщенный, как сухой перец. В руке – костыль. Леля ему эту штуковину показывает:

– Не твоя, – говорит, – дед? Хотя, откуда она может быть твоей?..

Дед посмотрел на вещь и говорит неожиданно:

– Ошибаетесь, – говорит, – товарищи! У меня как раз таких много. Нам, ветеранам гражданской войны, их сейчас вместо пенсии выдают. У государства нашего денег временно не хватает, а товар этот у них на каком-то складе еще с прошлых времен затоварился. Так что я их уже, считай, года два получаю. У меня их сейчас ровно двадцать четыре штуки накопилось. А вчера было даже двадцать пять. Только тут племянница моя прибежала. «Дедуля, – говорит, – дай мне эту твою фиговину поносить. А то я тут с одним мужиком познакомилась. В вашем доме на третьем этаже живет. Он меня в гости к себе пригласил, пока его жена в магазин отлучилась. Так чтобы выглядеть как-то пообразованней…»

Только он это проговорил, как тут, значит, Леля своего благоверного коленом в пах – шарах! Чтобы верность ей сохранял. Тот, в свою очередь, деда – кулаком, чтобы много не разговаривал. А тот уже меня костылем – за компанию. Хотя я-то при чем?.. Но сильно они там разбирались в гражданскую…