Книга Сезон колдовства - Константин Кузнецов

— Как-нибудь постараюсь не облажаться, — ответил я.

Скоморох кивнул, сделал шаг за спинку стула и внезапно вздрогнул. Сначала я подумал, что он просто оступился или что-то в этом роде. Но все оказалось куда хуже. Лезвие, словно птичий клюв, вырвалось прямо из него наружу. А следом одежду заполнило темное пятно. Пошатнувшись, скоморох попытался зажать рану рукой, но смерть уже впилась в него своими цепкими когтями. Захрипев, он медленно упал на колени и тут же повалился на мраморный пол. На зал обрушилась гнетущая тишина.

Разговор по душам

Разговор по душам

Гардиуш небрежно перешагнул через неподвижное тело скомороха, вытер руки от крови и кинул платок рядом с телом. У него на плече сидел мерзкий, красноносый хорек и посматривал на меня недоверчивым взглядом. — Очень рад видеть вас в добром здравии, мой неутомимый странник, — улыбнулся кардинал. — Не могу выразить подобной радости. Сказать, что я был удивлен — значит не сказать ничего. Вездесущий глава ордена праведности все-таки умудрился нас переиграть. Кардинал приблизился ко мне и без тени сомнения протянул руку, на которой еще виднелись следы крови. Без особого желания я пожал ее. — Ну вот и славно, — откликнулся Гардиуш. — А теперь проходите, не стесняйтесь. Нам предстоит долгий и весьма увлекательный разговор. Он приобнял меня за плечо и любезно провел к столу. У меня не осталось сомнений — кардинал приготовился заранее, просчитал все до мелочей, предвидя каждый наш шаг. Поэтому пытаться как-либо повлиять на ситуацию не имело абсолютно никакого смысла. Его тонкие пальцы скользнули под столешницу и привели в действие тайный механизм. Середина раскрылась как бутон, отъехала в сторону и на вновь возникшей поверхности появилась корзина с фруктами, два бокала и графин с красным вином. Гардиуш явно наслаждался моментом: неторопливо разлил напиток, предложил мне виноград. — Наверное, глупо спрашивать, кто нас выдал? — поинтересовался я. — Конечно глупо, мой дорогой, — согласился кардинал. — Вам это ровным счетом ничего не даст. А мне будет не удобно перед моим тайным осведомителем. Мы лучше поступим немного иначе: вы примете за чистую монету тот неоспоримый факт, что у меня везде свои глаза и уши, да покончим с этим. Пригубив вино, я ощутил на губах легкую кислинку. Если это лучшее, что имелось в погребах ордена, то святые отцы явно сэкономили на виноделе. — Как вам вино? — А вам? — быстро перевел я вопрос. — Это худшее, что я пробовал за всю свою жизнь, — сморщился кардинал, и его хитрый с прищуром взгляд прилип ко мне будто колючка. — И все-таки вы выбрали именно этот урожай, — откликнулся я. — Верно. А как вы считаете, почему? — Видимо, слишком накладно потчевать врага в своем доме хорошими яствами, — предположил я. Опершись на руку, кардинал внимательно посмотрел на меня исподлобья, и внезапно разразился задорным смехом. — Оригинально, право слово, попали в самую точку! Вернее и не скажешь — накладно! Я сделал еще один глоток и, не выдержав, сплюнул обратно в бокал, чем вызвал у Гардиуша еще больший приступ восторга. — Ну что вы, право слово, мой дорого перегрин. Вы, конечно же, не являетесь сторонником нашего ордена, но надо заметить, и не настолько грозный противник. — Видимо, ваш виночерпий так не считает, у него со мной свои счеты. Кардинал кивнул и попытался успокоиться. Его неугомонная радость была лишь ширмой, а вот что скрывалось за ней, мне еще только предстояло узнать. Но Гардиуш не спешил раскрывать все карты. — Итак, поскольку вы уже поняли и оценили мое отношение к вам, — наконец произнес он. — Можем перейти к основой части нашего разговора. — Никаких возражений, — кивнул я. Немного помедлив, кардинал перегнулся через стол и тихо, словно его могли услышать, шепнул: — Ответь, кому понадобилась моя смерть, перегрин? У кого хватило наглости нанять для моего устранения самого пыльного странника? Возможно, мне показалось, но во взгляде Гардиуша промелькнул страх. Оказывается, не все соглядатаи кардинала обладали изрядным слухом и зоркостью. — Ваш убийца — перед вами, ваше высокопреосвященство, — уклончиво ответил я. — Разве этого недостаточно? — Нет, недостаточно, — сквозь зубы процедил кардинал. Я опустил взгляд и задумчиво побарабанил пальцами по резному подлокотнику. На самом деле, размышлять было не о чем, просто тянул время ради банальной игры на нервах. — Я жду, — поторопил меня Гардиуш. — Давайте откровенность за откровенность, — не стал тянуть я быка за рога и, получив одобрение, продолжил: — С тех пор как мне посчастливилось попасть на эту гребанную планету, я усвоил один урок: честность здесь не в ходу. Но у меня нет другого выхода. Поэтому просто предлагаю сделку. Вы отдаете мне мою племянницу, а я прошепчу вам имя вашего нового врага… — А с чего ты взял, что твоя племянница у меня? — раскрыл глаза Гардиуш. — Насколько я помню, она пропала во время нападения на обоз северян, разве не так? — Давайте оставим эту пустую болтовню. Мне известно про вашу волчью армию, раскрашенную в ужасающие тона мрака. Кардинал прикрыл глаза и замурлыкал какую-то мелодию себе под нос. Вначале могло показаться, что это псалом, восхваляющий всевышнего, но вскоре я угадал в нотах одну весьма похабную песенку. — Вы внимательный слушатель, перегрин, — наконец произнес он. — А вы образный рассказчик, — ответил я любезностью на любезность. Кивнув, Гардиуш покинул свое кресло, подошел к одной из книжных полок и вынул из плотного ряда один из фолиантов. Я терпеливо ждал. Открыв книгу на середине, он пролистал несколько страниц, бегло пробежал по строчкам. Я продолжал ждать. Кардинал поплевал на пальцы и снова принялся за поиски. И на это я никак не отреагировал. Шелест листов усилился, а Гардиуш никак не мог остановиться. — Ах вот, — внезапно крякнул глава ордена. — Как раз то, что я искал. Послушай. Из грязи он восстанет вновь/ И пламени клинок разящий / Для всходов почву спашет в кровь / И луч надежды восходящий/ — Что это? — Напутствие Хвара-казнокрада. — Единственного ученика Всевышнего? — Именно так. Вы хорошо знаете писание, мой дорогой странник. — Кардинал поставил книжку обратно на полку и направился к камину. Хорек деловито заскочил к нему на руки и удостоился порции ласк. — Дело в том, что наш предыдущий разговор о волках и вурдлаках, это только верхушка айсберга. История моего обмана ведь имела продолжение, и теперь я готов поведать ее своему врагу. Но естественно, по строжайшему секрету. Остановившись возле одного из канделябров, расположенных по левую и правую руку от каменной стойки, Гардиуш обернулся и загадочно улыбнулся. — Ваш размалеванный приятель оказался прав, — сказал кардинал. — Невероятная осведомленность. — Он прикоснулся к металлическому изгибу и резко повернул его вправо. Где-то за стеной зажурчала цепь механизмов — наука на службе веры. Ближайший от камина стеллаж выплюнул струю пыли и занавесом разошелся по залу. В открывшемся зеве показался глубокий туннель, лестница и стальные кольца с факелами. — Этот путь и правда ведет в одну из башен. Но есть и кое-что еще. На этот раз кардинал перешел к противоположному светильнику. Резкий щелчок, и крепление отъехало в сторону. Треск шестеренок наполнил зал. — Это раз, — произнес Гардиуш и улыбнулся. Затем он не спеша прошелся вдоль стеллажей. По ходу движения кардинал дергал за корешки книг, одну за другой. Случайно? Думаю, нет. Хотя расположение книг выглядело весьма хаотично. Но при этом, каждый раз, слышался отклик хитроумного механизма. А вот последняя книга, свесившись с полки, погрузила зал в тишину, никаких посторонних звуков. Гардиуш повернулся и посмотрел в мою сторону. В его взгляде сквозила хитринка. Наконец, он развел руки в стороны, словно заправский фокусник, питомец перебрался на плечо. И кардинал с гордостью провозгласил: «Вуаля!» Вначале ничего не происходило. А потом зал наполнился таким разнообразием стальной трескотни, что я вскочил со своего места и принялся изумленно вращать головой. Двигалось абсолютно все: стеллажи, капители и даже каменные плиты на полу. Я бы многое отдал, чтобы познакомиться с мастером, сотворившем подобное чудо. Но по всей видимости, его уже нет в живых. Уж такова участь всех творцов тайных мест. Обычно по окончании работы их либо погребают в кладе собственных творений, либо отправляют в ближайшие топи. Длилась перестановка довольно долго. Когда последний элемент встал на уготованное ему место, кардинал победоносно всплеснул руками, будто дирижёр. — Итак, мы отправляемся в самое поучительное для вас путешествие, перегрин. Снимайте вашу заляпанную грязью обувь — святые места не терпят подобного неуважения. Спорить с его высокопреосвященством не имело никакого смысла. Даже спиной я ощущал здесь незримое присутствие его верных стражей. Так что, если бы я только высказал свое «фи», мне довольно быстро напомнили кто в доме хозяин. Оставалось только подчиниться и не трепать понапрасну языком. Винтовая лестница появилась в самом центре комнаты, стол погрузился в пол, открыв круглый проход, будто кроличья нора, скрывающая от посторонних глаз секреты Отсталого мира. Вместо факела Гардиуш воспользовался миниатюрным масляным фонарем. Касаясь мысками ледяного каменного пола, я представил себя мучеником, которого в предрассветный час ведут на встречу со своей судьбой. И кардинал, словно уловив мои мысли, тихо произнес: — Знаете, я с самого детства не любил слушать сказки. — Мне, наверное, стоит спросить почему? — откликнулся я. Мой голос прозвучал слишком громко и неуклюже разлетелся по мрачному туннелю эхом. Но вместо объяснений кардинал лишь поинтересовался: — Скажите, а у вас, на звездах, рассказывают выдуманные истории? — Вероятно, — ответил я с неохотой. Моя безмерно длинная жизнь, как ни крути, оказалась довольно однобокой. Бесконечные рейды на чужую планету заставили отказаться от всего присущего обычному человеку. Семья, дети, домашние заботы. Эта область до сих пор оставалась для меня совершенно неизведанной. А что до моего собственного детства, так оно практически полностью утонуло в водовороте длительного анабиоза. Страх, слезы и бесконечные кошмары забытья — этого было в преизбытке. А вот банального чтения на ночь или чего-то подобного — нет, такого эпизода из детства я припомнить так и не смог. — Удивительное дело, — неспешно начал Гардиуш. — Казалось бы, я уже слишком стар, чтобы говорить о юности или в подробности пересказывать свои детские шалости. А вот истории, они до сих пор в моей голове. Все до единой. И если понадобится, я повторю их от начала до конца. А знаете почему? Потому что боюсь. Они напоминают мне отвратительных усатых жуков, которые способны заползти в кровать и проникнуть в тебя, пока ты мирно спишь на правом боку. — В вашем мире слишком много жестокости, — задумчиво произнес я, — а именно она и порождает постоянный страх. — Именно так, перегрин, именно так, — согласился кардинал. — Вот почему, когда я немного подрос, то решил раз и навсегда положить конец этим выдуманным кошмарам. Внезапно Гардиуш остановился как вкопанный. Подняв фонарь выше, он посмотрел на меня, прямо в глаза. И тихо шепнул: — Мне почти это удалось… — Вы имеете в виду историю про разукрашенных волков? — предположил я. — О да, — кивнул кардинал, — и ее тоже. Но я ведь сказал: она стала началом чего-то большего… Поверьте, за свою долгую жизнь я развенчал много мифов и легенд, которые сажей въелись в умы нашей неокрепшей паствы. Ночные вурдлаки, грендели и болотные кривоноги — я уничтожил их всех. Ведь со страхами можно бороться лишь одним способом. Выйти к ним навстречу и открыто принять бой. Вы согласны со мной? — Это не лишено смысла, — кивнул я, продолжив движение вслед за кардиналом. — Спасибо за столь высокую оценку моего труда, — не без иронии поблагодарил Гардиуш. — Таким образом, я избавил наш мир от этой заразы. Конечно, кое-кто еще остался. Но количество их столь мало, что не представляет для меня особого интереса. Но главное, люди вздохнули полной грудью, понимаете. Они перестали бояться. Смогли беспрепятственно передвигаться по стране, открывать новые торговые пути и ложиться в кровати, не запирая ночных ставень… — … но ваши действия так и не остановили жуков, которые могут атаковать во время сна, — докончил я. В темноте было не разобрать, но я почувствовал на лице кардинала хищную улыбку. — А что же насчет ведьм? — напомнил я. — Ах да, — собеседник часто закивал и быстро исправился: — А вот это и есть то самое «почти». Не мне вам объяснять довольно простые законы мироздания. Если хочешь уничтожить некий вид, начни с искоренения семени. Со всякими тварями это получилось довольно легко, чего нельзя сказать о бестиях в женском обличии… Я с интересом слушал кардинала, отметив для себя, что в разговоре он ни разу не использовал устоявшееся выражение — мраковоотродье, которое повсеместно олицетворяло истинный корень зла. — С ведьмами оказалось не все так просто, — разочаровано пояснил Гардиуш. — На месте одной сожженной безбожницы тут же появлялось две новые. Словно мы не боролись, а наоборот, разводили эту тлю. Но это оказалось не самым страшным. Со временем ведьмы научились не просто приспосабливаться к нашим весьма изощренным методам борьбы. О нет. Их сила возросла в разы, ввергнув подданства в настоящий хаос. Но что я пересказываю то, что итак известно вечным странникам… Начнем лучше с одной маленькой тайны. Мы остановились возле небольшой кованной двери. Металл уже давно покрылся налетом ржавчины, но даже под ним угадывался до боли знакомый символ. Тот самый огненный меч и молодые всходы, что звучали в недавнем четверостишье. Неведомый символ — сколько же раз ты попадался мне на пути? Кардинал заметил мой взгляд и поспешил объяснить: — Вы когда-нибудь слышали о творении куба в кубе? Я невольно хмыкнул. Творение одного известного скульптура уже пару десятилетий украшало площадь священного синода. Поговаривали, что именно в его идеальных гранях кардинальский совет углядел истинное устройство мироздания. Впрочем, слухов и домыслов было так много, что принимать их за чистую монету не имело абсолютно никакого смысла. — В чем же соль? — внимательно изучив старый герб, поинтересовался я. Не торопясь доставать ключ, Гардиуш вкрадчиво произнес: — Когда имеешь дело с грозным противником, не стоит доверять даже собственным сторонникам. Когда я столкнулся с проблемой искоренения ведьмовства, то решил не раздувать из огарка пламя. Объявив во всеуслышание о том, что в наши земли пришел Сезон Тишины, и успокоив сотни тысяч прихожан, я перешел к осуществлению основной части замысла. В год три тысячи шестьсот восьмой от явления Всевышнего, мной был создан орден Усечения колдовства. И этот герб стал главным символом нашего тайного движения. — А как же насчет инквизиции Очищения? Неужели черноколпачные с их хваленными методами дознания остались не у дел? — Да кому нужны эти слабоумные дровосеки, способные лишь рубить с плеча, а не с плеч, — поморщился кардинал. — Вопрос, который я пытался решить, был более деликатный. Можно даже выразиться — интимный. Мне противостоял противник хитрый, обладающий не дюжей силой. А стало быть, и сражаться с ним при помощи банального напора не имело никакого смысла. — И какой же метод борьбы вы избрали? — спросил я. — А вот это вам сейчас и позволено будет увидеть, мой дорогой первопроходец! — Словно заговорщик кардинал согнулся над замком, повернул ключ, немного помедлил и, наконец, распахнул заветную дверь.