Книга Авантюристка поневоле - Kирa Стрeльникoва

— Его милость заботится обо мне, — проворковала прима, многозначительно глянув при этом на Эллиа.

Многочисленные сундуки и саквояжи закрепили на карете и уложили в специальный просторный ящик сзади, и они тронулись. До поместья графа было три дня пути, останавливались они в хороших, дорогих гостиницах, и Алейва в приказном тоне заявила Эллиа, что спать та будет с ней в одной комнате. В первую же ночь Ли заметила, как мать, не очень и скрываясь, выскользнула из номера с предвкушающей улыбкой, и если бы она не была уверена в Доре, то могла бы подумать самое плохое. А так, девушка не сомневалась, что Алейва побежала к своему Ульмиру, но желая подразнить дочь, сделала это демонстративно.

Утром, улучив минутку, Дор шепнул на ухо Эллиа:

— Я дверь закрыл и спящим притворился. Минут десять скреблась.

Конечно, мужчинам Алейва распорядилась взять две отдельных комнаты. Услышав любимого, Ли прикрыла глаза ресницами и едва удержалась от мстительной ухмылки в сторону матери — понятно, почему она такая раздражённая была, когда утром проснулась. Всё время, пока они не отправились, прима демонстративно и без всякого стыда отиралась рядом с Дором, то и дело пыталась взять его под руку и прижаться то бедром, а то и всем телом. Причём совершенно не обращая внимания на Эллиа, которой с превеликим трудом удавалось сохранять бесстрастное выражение лица и не рявкнуть на мать, чтобы не смела так нагло приставать к её мужчине. В карете же Ли не дала матери сесть рядом с Дором, вцепившись в его руку и с каменным лицом игнорируя попытки матери под какими-то смехотворными предлогами отсадить её.

Вечером они снова остановились в придорожной гостинице, и ужин прошёл лишь под монолог неугомонной Алейвы, расписывающей, как всё будет здорово, когда они приедут в поместье графа. Едва Эллиа отложила ложку, госпожа Оррих заявила тоном, не допускающим возражений:

— Милочка, ты отправляешься в номер, ты же устала за весь день. Ульмир, проводи её, будь так любезен.

Ли настолько оторопела от выходки матушки, что не сразу сообразила возмутиться — тем более, Дор ещё доедал ужин и оставался за столом, Алейва же с предвкушающей улыбкой и заблестевшими глазами смотрела на него, поставив локти на стол и устроив подбородок на сплетённых пальцах. Эллиа опомнилась только на лестнице и беспомощно оглянулась на Дора, он же ей обордяюще подмигнул и с невозмутимым видом продолжил ужинать. А Ульмир, бормоча какую-то ерунду из глупых пошлых комплиментов и якобы заботливых слов о её усталости, тянул девушку наверх. Она возмущённо фыркнула, выдернула руку из цепких пальцев любовника матери и смерила его раздражённым взглядом.

— Благодарю, я сама найду дорогу, — сухо обронила она и поспешила уйти от назойливого кавалера в комнату.

Для надёжности Эллиа закрылась изнутри, проигнорировав осторожный стук и мысленно призывая на голову матушки все возможные бедствия. Знала бы, что так будет, не связалась бы! Алейва вернулась через несколько часов, и Ли едва подавила желание едко поинтересоваться, где же носило госпожу Оррих. Наверняка соврала бы со сладкой улыбочкой, что помогала Дору… восстановить силы после долгой поездки. А сама небось с Ульмиром снова раздражение снимала, вон как недовольно сопит. И Эллиа уснула с удовлетворённой улыбкой: не доверять любимому и идти проверять она, конечно, не стала.

Последние часы пути до поместья графа Эллиа сделала вид, что уснула на плече Дора, только бы не видеть Алейву. Та, не растерявшись, тут же начала строить ему глазки, призывно улыбаться и пытаться вовлечь в беседу ни о чём с откровенными намёками. Ли молча скрипела зубами, но Дор быстро заткнул ей рот.

— Простите, госпожа, но Эллиа спит, — мягким голосом произнёс он и обнял девушку. — Давайте помолчим, нам осталось недолго ехать, правда?

Алейва недовольно поджала губы, скрестила руки на груди и откинулась на спинку сиденья, демонстративно уставившись за окно, где потихоньку наступал вечер. Элли же, пригревшись в надёжных и уютных объятиях любимого, очень быстро на самом деле уснула. Разбудил её нежный поцелуй, и настроение девушки заметно поднялось, особенно когда она поймала раздражённый взгляд матери — она явно завидовала и злилась на поведение Дора, что он предпочитает её, красавицу-приму Императорского театра, какой-то — по мнению Алейвы, конечно, — мелкой пигалице. Ещё и собственной, так некстати возникшей дочери.

— Мы приехали? — сонно моргнув, переспросила Элли и выглянула в окно, потянувшись в попытке размять затёкшее тело.

— Почти, — соизволила ответить Алейва, даже не скрывая недовольства. — Минут через десять подъедем.

Увидев поместье, где ей предстояло провести несколько дней, Элли сначала не поверила глазам. Перед ней вырастал настоящий замок из серого, покрытого мхом камня, мрачный, с узкими окнами-бойницами и самыми настоящими воротами, вверху которых ощетинилась зубами решётка. «И это здесь будет театральный фестиваль?!» — с недоумением и беспокойством подумала она, однако вслух опасений не высказала, продолжая осматриваться. Они въехали через ворота во внутренний двор замка, где сновали слуги, хотя Элли казалось, гармоничнее здесь будет смотреться военный гарнизон, в этом замке с высокими толстыми стенами, башнями и острыми зубцами. Она бы ни за что не сказала, что в таком угрюмом строении живёт ценитель искусства, а вот заговорщик — да, пожалуй, подходило идеально. Тем более, ворота им открывали как раз солдаты, и замок опоясывал глубокий ров, через который вёл подвесной мост на толстых цепях, сейчас опущенный.

Элли нашла руку Дора, вцепилась в неё, пытаясь справиться с холодной дрожью, прокатившейся по спине. Он пожал её пальцы, девушка оглянулась и подметила, как он помрачнел, отмечая все детали, а в потемневших серых глазах зажглась тревога, когда Дор посмотрел на Эллиа. Алейва же, тоже заметив нахмуренные брови будущего зятя, приняла это за признак волнения.

— Дорогой мой, не беспокойтесь, — она наклонилась вперёд, так, что декольте опустилось ещё ниже, буквально на грани приличия, и похлопала Дора по руке, успокаивающе улыбнувшись. — Мы отлично выступим, вот увидите.

Элли прекрасно поняла скрытый намёк в этом нарочито подчёркнутом местоимении, но промолчала. Она-то знала, что Дор не о выступлении беспокоится вовсе, а о том, что увидел. Ему категорически не нравилось поместье графа Анкарда. Между тем, карета остановилась, и ворота медленно, с громким стуком захлопнулись, и Ли вздрогнула, крепче прижавшись к любимому. Ей тоже чем дальше, тем сильнее не нравилось происходившее. Она еле дождалась, пока дверь экипажа откроют, однако к удивлению, и ещё большей тревоге Эллиа их встречал не дворецкий, а сам хозяин в сопровождении нескольких человек, стоявших у него за спиной. И, судя по всему, это именно граф открыл дверь. Первой, конечно, выпорхнула Алейва, и у Ли появилось несколько минут, чтобы как следует рассмотреть хозяина замка.

Встречал он их, несмотря на вечер, при полном параде: белоснежная рубашка с пеной кружев, тёмно-бордовый камзол, расшитый серебряной нитью, начищенные ботинки и любезная улыбка на породистом, с резкими, хищными чертами, лице. Нос с лёгкой горбинкой, полные губы, глубоко посаженные тёмно-карие глаза — от графа Анкарда веяло опасностью, даже несмотря на внешнюю любезность. Эллиа напряглась и прижалась к Дору, он же молча обнял её и коснулся губами виска, успокаивая.