Книга Лестница грез. Одесситки - Ольга Приходченко

Мою Лильку приняли очень хорошо, сошлась с коллективом, уговаривали остаться, это необъятное поле наконец кончилось, его обчистили до основания, уже даже комбайн наступал на пятки, перемалывая высохшие трёхметровые стебли на силос, но еще полно других полей, неубранных. Да и что в городе сейчас делать, жарковато и пыльно, купаться, конечно, еще можно, но вода все-таки не такая, как в июле или августе, а здесь воздух, природа.

Уставшие, мокрые от пота, подтрунивая друг над другом, с шутками-прибаутками мы плелись назад. Трудовой энтузиазм нагнал хороший аппетит. Но столовая была закрыта. Издали увидели тучу студентов, толпящихся у дверей. Меня как током пронзило. Наверняка дело моих рук, а может, и нет. В толпе пошли разговоры, кто-то сильно потравился, даже на «скорой» увезли, вот и прибыла срочно комиссия. И начальства разного столько понаехало. Берут пробы, шум, гам, крики, магазинчик тоже прикрыли, и в общежитии шмон. Грязнуль поварих повезут на медицинское обследование, вон их всех собрали около уазика, допрыгались наши кормилицы.

Я только увидела, как лицо нашего Афанасия покрылось пятнами, и он перемигнулся со своими товарищами по комнате Веселовским и Яковенко.

Те быстро рванули к общаге, наша дружная группа за ними. Тем более что ждать у столовки было нечего, её всю опечатали. Возле входа стояли беленькая и чёрненькая «Волги», а также замызганный «Москвич», который привозил обычно и увозил нашего коменданта. Мы разошлись по своим комнатам.

– Девчонки, у нас под кроватями пустые бутылки из-под вина! Сейчас сюда нагрянет комиссия и нам влетит по первое число, – закричала я. – За окно их.

Бутылки полетели вниз и, пронзительно звякая, разбивались на мелкие кусочки. Но не одни мы были такие умные, из других окон тоже летели винно-водочные снаряды, больше из комнат мальчишек, мы легко это определили по снайперской точности, скорости и дальности приземления. Когда с бутылками, а заодно и с пустыми консервными банками было покончено, я достала сумку мы с Лилькой быстро все ее содержимое разложили на столе. Комната наполнилась таким знакомым и родным мне запах ом бабкиных котлет. «Не стесняйтесь, девчонки, угощайтесь, биточки очень вкусные».

Мы хорошо подкрепились и теперь развалились на кроватях, ожидая гостей. Лилька прилегла рядом со мной. Когда в нашу дверь постучали, хором закричали: открыто! Первой показалась головка нашей преподавательницы, с которой мы вместе ехали в автобусе. Поскольку мы сидели сзади, а она впереди, вряд ли она нас с Лилькой вообще заметила. За ней потянулись остальные. Обозрели помещение, спросили, есть ли среди нас больные, и удалились. Девчонки молодцы, не растерялись, закричали им вслед: а постельное бельё когда будет, скот и тот лучше содержат, чем нас здесь.

– Да тише вы, всё получите, – обернулась наша красотка, – не подводите хоть вы нас.

Комиссия улизнула на своих «Волгах», а через несколько часов появилась вся взъерошенная комендантша и привезла постельное бельё. Оно точно было ровесницей моей бабушки, так вдобавок ещё какое-то сырое, рваное и от него сильно несло хлоркой. Стелить его было противно.

Мы-то своей комнатой утолили голод, бабуля, спасибо от внучки-колхозницы. Но ребятам каково! Несколько раз гонцы бегали к столовой узнать, собираются ли нашу группу сегодня кормить. Никто и не думал. И пошли они ветром гонимые по посёлочку заглядывая за калиточки зажиточных сельских жителей, пытаясь к хлебу насущному прикупить чего-нибудь покрепче. Насущного ни у кого не было, а вот второго, самогончика, даже в долг дали.

Бесились мы по полной программе весь вечер. Даже импровизированные танцы устроили. Моя Лилька была счастлива, она пользовалась таким успех ом у ребят, как никогда в жизни. Утром напялили на себя резиновые сапоги и двинули, как коровы на водопой, к нашей кормушке-столовой. Ее было не узнать, она сверкала чистотой. Уже другие тётки в белоснежных халатах выставляли на стойку манную кашу в глубоких тарелках с куском сливочного масла, и на выбор был чай с запахом чая и почти кофе. Хлеба бери сколько хочешь, правда, только какой-то серый, но свежий. Набирали его впрок, на всякий случай, вдруг сегодняшняя столовая это только показуха. Не каждый же день наезжает комиссия.

Нам для работы выделили новое поле. Подогнали вереницу грузовиков, на них с песнями по ухабам, без какого-то ни было намёка на дорогу нас привезли на баштан. Это очень странное поле. Вроде кроме сорняков ничего и не растёт. Только какая-то неведомая сила разбросала по необъятным просторам зелёные полосатые мячи разных размеров, от громадных до совсем маленьких. Дядька, то ли агроном, то ли сторож, объяснил, как на до, выстроившись в цепочку, перебрасывать кавуны, шоб, не дай бог, не побились, к краю поля, куда подъедет машина для погрузки. А для начала… Он приподнял один арбузик среднего размера, ловко ударил им о свою коленку, арбузик раскололся на две половинки. Думали, скажет, для начала попробуйте, а он вдруг глухо выдавил из себя: мойте руки. Мы стояли обалдевшие, как мыть? Тю, дядька выхватил серединку, раздавил и протёр мякотью свои грязные загорелые руки.

Афанасию он показал на здоровенный арбуз: от той, тащи! И так же, хлопнув о колено, только теперь о левое, повторил свой маневр. Разбить так не получалось ни у кого из наших. Да что там разбить, мы еле отрывали их от плетей. Хоть бы ножи раздали, но агроном сразу предупредил: ножи вам не положено давать. Хорошо, что наши припасливые парни, прошедшие срочную, захватили с собой перочинные ножички. Они шли впереди, отрезали, бросали нам под ноги, а мы дальше уже кто как. Во всяком случае, через полчаса, когда силенки иссякли, уже никто не бросал и даже не передавал, а еле катали, сидя на земле. С десяток, наверное, а то и больше, по месту назначения к краю поля не были доставлены, а перекочевали в наши рты. Спелые, сочные, ароматные, семечки все вызрели. Когда приспичило, дружно бегали в посадку облегчаться. Столько арбузов в своей жизни больше никогда не ела. Мы чуть не лопнули, но разве против этого сладкого слова «халява» можно устоять?

– Девчата, на обед поедете? – молодец заботливый наш староста, не забывает о своих общественных обязанностях.

Какой там обед, когда организм только и работает на срыгивание и слив.

Поле быстро пустело, только местами оставались островки, напоминавшие помойки из битых кавунов, как бы обагрённых кровью, с вырванными сердцами. На них набрасывались буквально полчища мух, пчёл и муравьев, а сверху уже пикировало отвратное вороньё. Неприятнейшее зрелище, какое-то поле битвы за огрызки.

– Может, нам все это собрать? – я всё же не выдержала и спросила сторожа.

– Та ни, нехай так будэ. Бабы свиньям та кролям все сёгодни вже перетягнуть. А на завтра трактор перепаше и пашня будэ.

Вечером нас кормили на убой макаронами по-флотски и… арбузами. На двоих полагался один. Каждый на дюжину килограммов, наверное, тянул. Те, что не могли осилить, забрали с собой в общагу вечер долгий, сгодятся под легкое столовое винцо.

У ямы в конце нашего общежития, когда возвращались, приметили странную машину. Когда она заработала, всем стало понятно без лишних слов. Лорка, смешливая девчонка родом из Раздельной, узловой станции в часе езды от Одессы, которую она иначе не величала, как город, как заорет: говно качают, говнокачалка приехала, к нам домой тоже такие приезжают.