Книга Кукушкины слёзки - София Привис-Никитина

А она тут перетасовывает день и ночь свои психологические выкладки, истоки измены ищет, свою вину раздувает до вселенских размеров: да как подойти, да как сказать, а всё просто и гениально: «Кто жену не е…т, тот не жрёт!»

Неля встала перед большим зеркалом, стала стаскивать с мокрых волос бигуди:

– Я, Райка, домой пойду, что-то голова разболелась, пойду, лягу.

– Как пойдёшь? Не чёсанная, не прибранная! Тебе же завтра к врачу, впрочем, как хочешь, два рубля оставь и иди!

– За что два рубля-то, я же не причёсывалась?!

– А не захотела и не причёсывалась, я – то тебя накрутила, время своё тратила, а что у тебя бзик, так это твоё личное дело. Два рубля оставь. Вечером приду-причешу!

Неля поспешно бросила на столик трёшку и не присущим ей твёрдым голосом сказала:

– Вот тебе трёшка, и сегодня не приходи!

Ввалилась в свой дом раненым зверем, села на пуфик в коридоре, вытянула вперёд перед собой ненавистную костяную ногу, и мысли одна горше другой покатились, как с горы.

Что там у неё вместо красивой стройной ноги теперь? Хрупкий отросток, беда на всю жизнь? Ведь хромота это конец всему: ни фигуры, ни походки, ни осанки – всё сгорит в топке хромоты.

И вдруг жестокая догадка полоснула по душе: а ведь Сеня, наверняка откуда-то знал, что она теперь хромая будет, не оттуда ли ветер дует? И если ещё сегодня утром она готова была помучить Сенечку своего изрядно, но простить, то сейчас измена перестала быть вынужденным адюльтером по не задавшимся семейным обстоятельствам.

Дело то попахивало предательством! Действительно, зачем Сенечке, обитателю Олимпа, хромоножка, он ведь всегда с такой гордостью и любовью наблюдал, как смотрят его Нелечке вслед мужчины, как легко танцует на вечеринках его Пусенька.

А тут хромая… Ненависть взбилась в горле, как сливки в миксере, тошнота подкатила прямо в мозг, такой простреливающей насквозь обиды и боли Неля не испытывала никогда!

Так больно, так стыдно, и такой мерзкий Сенечка сейчас придёт с работы и уляжется на их диван! Уляжется, предварительно плотно пообедав, чмокнув, даже не чмокнув, а клюнув хромоножку-Неличку в ненужное уже ему симпатичное личико.

Она сидела и раскачивалась на пуфике, как еврей на молитве. И вся её счастливая жизнь с ненаглядным Сенечкой прокручивалась перед ней с кинематографической чёткостью, меняя ракурсы и значения многих происходящих до сегодняшнего дня событий.

И наполняя их другим, зловещим смыслом, который призывал давно уже взять на заметку многие слова и поступки Сенечки, прокрутив в обратку которые, не стоило было удивляться сегодняшнему его предательству! Где же её глаза были? Где?

Коварный Сенечка пришел с работы-всё по сценарию: дежурный поцелуй, комплексный обед из трёх блюд плюс компот. Салфеточки, вилочки, ложечки, тарелочки-всё по высшему разряду.

Сеня с удовольствием закурил послеобеденную сигаретку, закурила и Нелечка.

Они, сидя друг против друга обменивались затяжками, как воздушными поцелуями, смотрели перед собой и молчали. Запах грозы уже сквозил в этом молчании, и всё же, когда Неля произнесла первые слова своего монолога, Сенечка трусливо вздрогнул.

– Вот что я скажу тебе, Сенечка, – торжественно запела Неля – завёл ты себе на работе любовь. Дама она семейная. Мыкаешься с ней по углам, всё у вас прекрасно: работаете вместе, выпиваете вместе, а по вечерам невинными голубками прилетаете назад к своим глупым обманутым супругам, чтобы переспать ночь в родном доме и, как говорится: скорей бы утро и снова на работу.

– Там у вас любовь с интересом: и выпивка, и секс, а дома опостылевшая хромоножка у одного и крепко пьющий мужик у другой.

– Да с чего ты это взяла? – вскинулся Сеня-что за бредни ты несёшь?

Сеня решил уйти в глухую несознанку.

– Я работаю не разгибая спины, пока ты тут по Райкам и по подружкам мотаешься на такси, прихожу весь вымотанный, как шавка, а ты тут с идиотскими своими разговорами!

В голове у Сени бил молоточек: кто стукнул? Кто? Даже при её сумасшедшей интуиции невозможно вычислить всё так точно и чётко. Без стука здесь не обошлось, но кто? Кто?

Неля же окрылённая произведённым эффектом, продолжала:

– Чем же она тебя купила, Сеня? Вином дармовым, сексом в предбаннике, или красотой неземной? Почему ты так легко наплевал на меня и подставил под позор? Почему так рискнул своей семьёй, ведь ты же не мог не знать, что я тебя вычислю? Короче, давай определяйся, а пока вали к папе с мамой. Порадуй их, делать тебе в этом доме нечего, собирай манатки и катись!

Сеня кричал, что никуда он не уйдёт, вспоминал, что он законный муж, обозвал Нелю идиоткой, сказал, что её место в дурдоме и пошёл смотреть телевизор.

Нелечка собрала свои постельные принадлежности, потихоньку переселилась из их такой наполненной любовью, а теперь в одночасье осквернённой спальни в большую комнату. Сказала:

– Живи пока, если стыдно и страшно к родителям идти, а пассия твоя без кола и двора, видать сама на вылете. Но как только что-то изменится в моей личной жизни – вылетаешь со скоростью звука. Или ты думал, что я век буду гипсом обезврежена?

– Не волнуйся, я тебе ещё устрою показательные выступления! Я даже, не дай Бог, хромая, тебе и твоей жалелке фору дам. Короче: телек до двадцати двух и выметайся в спальню, мечтай там до завтра о радости своей дешёвой! Ко мне ни ногой! Убью!

Сеня был человеком, мягко говоря, не самым умным. Несмотря на все свои институты, макаровки, незаурядные математические способности и прочая, по жизни он плыл малообразованным брёвнышком.

Телек, политические и спортивные новости, иногда детективчик на ночь и всё! Дальше его художественные пристрастия не утекали и вопросы самообразования никогда не вставали перед ним, в виде духовной необходимости.

Сведения о жизни он черпал на ходу, небрежно и не особо бережно скидывая их в шкатулку своей памяти, иногда поражая Нелю такой вопиющей невежественностью, что та просто элементарно огорашивалась его своеобразными суждениями и неожиданными выводами за жизнь.

На двадцати пятилетие Неле подарили симпатичную заморскую черепаху. Радости она принесла мало, как-то не согревало душу её присутствие в доме, но тогда только пошла мода на всё экзотическое.

До террариумов в спальне ещё дело не дошло, но черепаха уже могла считаться признаком хорошего тона. Неля её кормила всяческими травками, согревала под лампой, холила, но черепашка, названная просто и незатейливо Фросей, грустила и хирела на глазах.

Тёмная в этом вопросе Неля не могла представить, что же ей сделать для Фроси. Литературы по этому вопросу под рукой не было, и Неля путалась в многочисленных советах доброхотов.

Одним из этих советов было искупать Фросю. Добросовестно заткнув пробкой мойку, она напустила туда водички комнатной температуры и, бережно поддерживая змеиную головку своей подружки, помогала принимать той ванны. Из рук не выпускала, не знала, умеет ли плавать Фрося.