Книга Убийства, в которые я влюблен - Эдвард Д. Хох

Женщины никогда меня особенно не интересовали. Я обожал цифры, наслаждался своей аккуратной квартирой, где даже булавка для галстука лежала на своем месте, и мог позволить себе тратить свободное время на хобби. Их у меня было два: марки и шифры. Алтия была первой женщиной, которая заинтересовала меня, встретил ее однажды в доме своего шефа, когда как-то вечером пришел туда выполнить срочную работу. Она показалась мне мягким, тихим созданием. Когда мы кончили работу, она подала нам чай и одарила меня сдержанной улыбкой. Ее нельзя было назвать красивой, но я счел ее вполне привлекательной. У нее было безмятежное, неброскими чертами лицо, милые голубые глаза и темно-каштановые волосы. Она была кузиной моего шефа.

Период ухаживания был коротким. Несколько раз мы вместе обедали в тихой обстановке, вечерами сидели в доме шефа и смотрели развлекательные программы по телевизору. Посещали концерты, субботу после обеда прогуливались в парке.

Мне стало не хватать времени на хобби. По меньшей мере пять новых шифров лежали без движения, я никак не мог ими заняться, тогда в гостиной моего шефа я сделал Алтии предложение.

Она бросилась мне на шею, вне себя от радости. Поцеловала меня мокрыми губами. Я был ошеломлен. Это было так не похоже на нее. Увидев ее в новом для меня состоянии, почти неприлично возбужденной, я заколебался.

Но мое предложение было уже принято. По дороге домой я был настолько поглощен сомнениями в мудрости своего шага, что даже забыл купить вечернюю газету. Конечно, я знал, что в людях таятся глубоко запрятанные свойства, которые, при некоторых обстоятельствах вырываются наружу. Именно это и произошло с Алтией. Тем вечером я увидел иную Алтию, примитивную, почти вульгарно возбужденную.

Однако прежде, чем я смог тактично взять свое предложение обратно, она уже объявила о помолвке. Теперь я не мог пойти на попятную — был бы ужасный скандал. Итак, мы сыграли свадьбу — пристойно, в кругу лишь ее непосредственных родственников и близких друзей.

Мы обосновались в моей квартире. И с самого начала я знал, что из этого союза ничего не получится. У нее были отвратительные привычки. К завтраку она появлялась в пижаме. Отправлялась в магазин без списка необходимых покупок. Часто опаздывала с обедом, ни много ни мало на тридцать минут. О, это была совсем не та тихая, скромная Алтия, на которой, как мне казалось, я женился.

И кроме того, она была настолько глупа и невежественна, что не могла понять мои увлечения и не проявляла к ним ни малейшего интереса. Более того, она ревновала меня к ним.

Безвыходность положения приводила меня в отчаяние. Квартира перестала быть уютной обителью, куда я стремился после полноценно проведенного рабочего дня. Мне казалось, что меня изгнали из восхитительной жизни-мечты в кошмарную жизнь-карикатуру. Что мне было делать? Куда бежать? Некуда, сэр. И я был совершенно несчастен.

В банке я, конечно же, ничем себя не выдавал, и окружающие считали, что в моей жизни по-прежнему был полный порядок.

Но я все серьезнее и серьезнее задумывался над своим положением. И в тот день, когда она уничтожила мои шифры, я понял, что больше терпеть не могу.

В тот день, подходя к дверям квартиры, я услышал, как она что-то напевала. На мгновение я прислонился к стене и прикрыл глаза, собираясь с силами. Потом открыл дверь и замер на месте, лишившись дара речи.

В квартире было все вверх дном, и повсюду стояла новая мебель вульгарной современной формы. Смотреть на это было невыносимо. Казалось, я схожу с ума.

— Привет, дорогой, — весело крикнула она. — Как тебе это нравится?

— Чем ты занимаешься, Алтая? — спросил, я, сдерживаясь.

— Как? Я меняю обстановку в квартире, дорогой, — удивилась она.

— Я вижу, — процедил я сквозь зубы.

Едва держась на ногах, я направился в маленькую комнату, которую давно, еще в те счастливые времена, приспособил под кабинет. Когда я переступил порог, кровь ударила мне в голову. Ее варварская деятельность проникла и сюда! Исчез мой любимый письменный стол, не было книжных полок орехового дерева с аккуратно сложенными шифрами.

— Алтия, Алтия, — закричал я. — Что ты здесь натворила?

— Но я навела здесь небольшой порядок, дорогой. Эта твоя старомодная лампа вредна для глаз, а мебель была очень мрачная.

— А мои шифры?

— Эти старые бумаги? — удивилась она. — Я их выбросила. Что с тобой, дорогой, ты болен?

Еще бы! Конечно, я был болен. Но болезнь эту ей не дано было ни знать, ни понять. Пошатываясь, я вышел из кабинета, отбросив ее протянутую руку. Ее прикосновение мне было отвратительно. Боже, и зачем она только встретилась на моем жизненном пути! Как бы я хотел, чтобы она рассеялась, как грозовая туча в солнечный день!

— Может быть, тебе лучше прилечь, дорогой? — услышал я ее голос:

Я поднял глаза. Почему-то я сидел в гостиной на одном из этих кошмарных полосатых стульев.

— Нет, — ледяным тоном отозвался я. — Я прекрасно себя чувствую.

— Ты уверен?

— Если бы не был уверен, я бы не говорил, — отрезал я.

Она продолжала что-то болтать, и ее голос сводил меня с ума.

В квартире был маленький балкон. Я никогда им не пользовался. Она, продолжая что-то говорить, взяла четыре плоских пластиковых подушки.

— Ты не откроешь мне дверь, Хорес? — попросила она, держа их обеими руками.

Открыв двойную дверь на балкон, я увидел, что он обставлен комплектом из металлического круглого стола и четырех стульев. Подушки, по-видимому, предназначались для стульев.

Помню, я осмотрелся. Высоко над головой летел, оставляя след, самолет. Он блестел, как серебряная капля в лучах заходящего солнца. Снизу доносился приглушенный, шум города. Справа на улице я вид ел несколько машин и мальчишку — продавца газет на тротуаре.

Снаружи все было в порядке. Но мой внутренний мир пошатнулся. И я понял, что есть только один способ восстановить его.

Она разложила подушки на стулья и отступила назад, любуясь обновленным балконом. Она стояла рядом с перилами.

Четырьмя этажами ниже простиралась покрытая асфальтом улица.

Я шагнул к ней. Схватил и перекинул через перила.

Ее замирающий крик отрезал ее от жизни. От меня. От кошмарного хаоса, который она внесла в мою жизнь.

Дорогой мой, я почувствовал невероятное облегчение. Конечно, я не должен был это показывать. Теперь у меня была роль, которую мне предстояло играть. Но я был уверен, что справлюсь с этим, потому что награда была столь велика. Я выдержу это, потому что потом квартира приобретет свой прежний опрятный вид, как будто ее никогда здесь не было. Потому что потом моя жизнь снова станет прекрасной.

С хриплым криком я бросился в коридор. Распахнулось несколько дверей, показались соседи.