Книга Ветер с Юга. Книга 1 - Людмила Ример

Галиган воспринял весть о своём отцовстве сдержанно – дети его мало интересовали. Правда, Мирцея и не ждала от этого ветреника бурной радости. Мужчина, лишенный возможности чувствовать, как в тебе растёт, шевелясь и толкаясь, новая жизнь, подаренная любимым человеком, никогда не поймёт и растущее вместе с ней счастье, приправленное изрядной долей тревоги за будущего ребенка.

Родившийся мальчик был здоров и криклив. И она, поглаживая его пушистые мягкие волосы, часами наблюдая, как жадно он сосёт её грудь и как сладко спит, смешно морща носик, находила в нём знакомые черты своего любовника.

Женитьба Галигана спустя два года на молоденькой дочери лангракса Митракии, которую он иначе, как курицей никогда не называл, ничего не изменила в жизни любовников. Они продолжали встречаться, правда, теперь уже не так часто – как говорил Галиган, молодая жена тоже должна была укусить кусочек от их праздничного пирога.

Мирцея вначале безумно злилась, в то же время прекрасно понимая, что не имеет на это никакого права. Болезнь Рустия, внезапно свалившаяся на её голову, на долгие три года прервала их безумную связь, но её чувства, так и не угасшие за это время, нет-нет да и приводили этого ветреника в её одинокую холодную постель.

Она не видела Галигана с того самого дня, когда Палий так безжалостно расправился со своим наследником. После ареста Дартона Орстера, Галиган исчёз из столицы, давая разрастись слухам, что его неуёмный член вполне мог быть причастен к рождению этого ублюдка.

Мирцея в бешенстве сжимала кулаки, слыша это. Она готова была убить своего неверного любовника, променявшего её, Мирцею, и на кого? На эту тупую корову Кронарию, только и умеющую, что томно закатывать глаза, хлопать ресницами и скалить в улыбке свои лошадиные зубы!

Но её гнев мгновенно остывал, стоило ей вспомнить, какой чудовищной опасности, слава Богам Вечным и Истинным, избежал любимый. Если бы Главный сигурн не сделал тот гениальный ход, спасая, между прочим, голову и своего драгоценного сыночка, возможно, сейчас она, а не эта дурочка Лея, лила бы безутешные слёзы о своём драгоценном ветренике.

Впрочем, даже если он и приложился к этой сучке, она давно его простила. Она прощала ему всё, едва его томный взгляд вспыхивал неприкрытым желанием, его руки касались её тела, а его губы впивались в её полуоткрытый рот.

Все другие женщины, которым он щедро дарил своё умелое тело и бессовестную душу, переставали существовать. Оставалось только наслаждение – сладкое, как дорогое выдержанное вино, сквозь которое пробивается изысканный терпкий вкус. Наслаждение, которое ты готов смаковать часами, чтобы снова и снова погружать себя в это невыразимое удовольствие.

Удары гонга на Большой Пирамиде возвестили о наступлении полудня. Мирцея несколько раз глубоко вздохнула и отправилась в комнату мужа. Её крайне беспокоило появление в Остенвиле Мардиха Эндигана, Великого посла Антубии, прибывшего два дня назад. До неё дошли кое-какие слухи о причинах его прибытия, и это следовало немедленно обсудить с Рубелием.

Мелеста

Тяжело вздохнув, Мелеста встала и стряхнула ползущего по юбке паучка. Тот свалился в траву и как ни в чём не бывало заспешил дальше. Солнце клонилось к закату, сильно похолодало, и девушка поёжилась в своём тонком платье. Нужно было идти во дворец, где вся семья уже собиралась на ужин.

Правда, двухэтажный неуклюжий дом, сложенный из серого невзрачного песчаника, мог показаться дворцом лишь рядом с ещё более убогими строениями из дерева или обмазанными глиной лачугами, в которых в большинстве своём и проживало население столицы далеко не самого процветающего лана Нумерии.

Город Цингурин был построен на нескольких участках твердой земли, которые трудолюбивые жители соединили между собой настилами и мостками из стволов деревьев, с большим трудом доставленных сюда по мелким речушкам с западной границы Болотных Пустошей.

Земли было крайне мало, городские постройки лепились одна к другой, позволяя соседям беззастенчиво заглядывать друг другу в окна и быть в курсе всех соседских дел. Поэтому маленький дворцовый садик из пяти-шести плодовых деревьев и нескольких хилых кустов уже отцветающих роз являлся для здешних мест совершенно немыслимой роскошью.

Мелеста прошла по усыпанной песком дорожке ко входу во дворец. В холле было сумрачно и прохладно. Несмотря на холодные ночи, хозяин не разрешал использовать заготовленное на зиму топливо, и все домочадцы терпеливо кутались в шерстяные вещи.

В обеденной зале стол уже был накрыт к ужину. В будни обитатели дворца ели скромно, обходясь кашей из пшена или кукурузы, овощами да рыбой из местных речушек, подаваемой в самых разных видах. Пшеница и рожь не росли на болотистой почве, их приходилось покупать в других ланах, поэтому муку ценили на вес золота и хлеб пекли только в самых исключительных случаях.

Сегодня дворцовая кухарка решила блеснуть, и на столе стояла запечённая рыба, фаршированная маринованными лягушачьими лапками. К ней подали тушёные овощи и кукурузные лепёшки с козьим сыром.

Окинув взглядом меню, Мелеста мысленно вздохнула. В последнее время её перестало, наконец, тошнить, и ей постоянно хотелось есть. Но лягушачьи лапки, почти единственная еда всех жителей Болотных Пустошей, вызывали в ней противную внутреннюю дрожь.

Сестра Лусинда, милая молодая женщина с приятными округлыми формами, открытым улыбчивым лицом и рыжеватыми пышными, как и у Мелесты, волосами, за что-то отчитывала в углу свою дочь Дарину, шестилетнюю проказницу, унаследовавшую от матери зелёные глаза, рыжую шевелюру и весёлый нрав.

Девочка стояла с опущенной головой, изображая полное и всеобъемлющее раскаяние. Услышав звук открываемой двери, она скосила хитрые глаза и, увидев любимую тётушку, взмахнула руками и побежала ей навстречу.

– Мелесточка! Ты куда ходила? – Девчушка подпрыгнула и повисла на её шее. – Ты меня бросила, вот… вот мне и пришлось чудес натворить!

– Каких чудес на сей раз? Опять разбила что-то?

– Не, не разбила! Всего-то кошку водой облила! Она так потешно трясла лапами!

Мелеста, не зная улыбаться ей или отругать свою бойкую племянницу, посмотрела на Лусинду и, увидев, что та сурово свела брови, решила присоединиться к воспитательному процессу:

– Ты думаешь, кошке очень понравилось бегать мокрой по дворцу?

Дарина на секунду задумалась и, вытянув трубочкой пухлые губки, что у неё означало вершину мыслительного процесса, выдала:

– Не знаю! Я не успела спросить… она так быстро убежала!

Мелеста не выдержала и расхохоталась. В семье лангракса одна Дарина встретила её появление с неподдельной радостью и, только общаясь с ней, Мелеста начала оттаивать и приходить в себя.

Оберин Горк был, мягко говоря, удивлён, когда на пороге его дворца появилась падающая с ног от усталости и пережитого разношёрстная компания с полуживым, страшно исхудавшим стариком, которого несли на носилках. Старик лишь иногда приходил в себя, оглядывал своих спутников мутным взглядом, делал несколько глотков воды и снова впадал в забытье.