Книга Сторожевой полк. Княжий суд - Юрий Корчевский

– Князь Михайлов, задержись!

А я уж было настрополился со всеми к выходу.

– Правду люди бают, что ты татар немало утопил, а всех своих людей уберечь сумел от погибели?

– Истинно так, государь! – склонился я в поклоне.

– Поведай.

И я рассказал, что от стариков слышал о топи, что Мертвым Логом называется, о проходе, который там должен быть, только старики уж забыли, где проход тот, пришлось самому искать. Да пригодилось вот.

– И что, все утопли? – заинтересовался государь.

– Все до единого сгибли, с оружием и лошадьми. Даже и следа не осталось.

– Ты гляди, какая оказия татарам вышла! Да, велика земля русская, и много на ней ирепонов для ворога, кои ему преодолеть не можно. Покарал Господь душегубцев, и безвинная кровь пала на чело их! И так со всяким будет, кто Русь воевать придет! – гневно пристукнул он посохом.

Я слушал слова государя всея Руси, верил, а еще – знал по истории, что не пройдет и года, как пойдет походом Магмет-Гирей на Астрахань, да недолго будет торжествовать победу: выманят его из города ногайцы, вчерашние союзники, и умертвят.

Я уж думал, на том и отпустит меня государь, утолив свое любопытство. Ан не тут-то было:

– Да ты присядь, князь, дозволяю.

Я уселся в кресло, напротив государя, восседавшего на походном троне в окружении рынд.

– Встречался я уж с тобой, помню. Сподвижники мои зело мнения о тебе высокого, а тут еще и татарам конфуз учинил. Это ж надо додуматься – проход в топи найти и ворога в нее заманить! Еще боле укрепился я в решении – назначить тебя воеводой коломенским.

Я встал.

– Помилуй Бог, государь! Так и Коломны-то нету ноне, пепелище одно.

– Сядь и не перечь! Горячности своей меру знай! Скажу тебе, чтобы ведал, что грядет. Задумал я город страдальный сей возродить, опорою своей иметь. Потому пошлю к тебе в Коломну итальянцев, зодчих Алевиза Большого и Алевиза Малого. Кремль каменный возводить станут. Да такой, чтобы не только прежней лепотой воссиял, а твердыней стал неприступной, и ни один ворог более Коломну не одолел. Да пушки в крепости той поставлю, супостату на страх. Ну а уж посады людишки сами отстроят. Деньги и материалы какие на постройку потребны будут – не твоя забота. Для Коломны все найдем. Крепость эта – как ключ к Москве. О том помни!

Я сидел, оглушенный известием. Хотя и намекал мне Кучецкой о таком назначении, да как-то не верилось.

Я молчал, ожидая, когда государь продолжит разговор.

– Не задерживаю тебя более. И не благодари, не люблю сего. Службу токмо неси верно и честно, о крестном целовании помня, и твой государь о тебе не забудет, не оставит благостию. Ступай, князь, к дружине своей – победу торжествовать. С Богом!

Глава 7

Послав Федора в Вологду за холопами, сам я с Глебом отправился к Кучецкому в Москву. Стать воеводой в Коломне – одновременно честь и весьма нелегкая княжеская ноша. Ехал я с одной целью – узнать, с чего начать в новой для меня должности. Ведь когда я стал боярином и владельцем поместья, то отвечал сам за себя. И действия мои первое время определялись насущными нуждами вроде покупки холопов, строительства изб для их жилья, потом – мельницы для хозяйства… Одно проистекало из другого, и круговерть хлопот была похожа на нескончаемое колесо.

Я крутился как мог. Конечно, мне помогал советами настоятель Савва – да и не только советами. Без его помощи и покровительства я бы не стал боярином. Но в основе-то лежал мой ум, моя хватка, мое желание сделать как можно лучше. К тому же был и наглядный пример: житье боярское, людская молва, в конце концов – ратная служба у князя Оболенского-Телепнева тоже не пала втуне. Но вот городским воеводой я еще не был, ладно бы – пришел в обустроенный город с крепким воеводством, на насиженное место, налаженную службу. Коломна? Того города, по которому я ходил несколько месяцев назад, считай, нет. Посад большей частью сожжен, дружину городскую еще восстанавливать надо, как и городскую стражу. Кем командовать? Где жить – на пепелище? И как? И что я теперь, как воевода, вправе делать? Где брать деньги на ту же городскую дружину? Я не мог пойти к наместнику или в городскую управу, поскольку управление городом отсутствовало. Считай, все надо начинать с нуля. Я даже ориентировочно не представлял себе круг своих полномочий. Плохо же выполнять поручение государя душа не лежала. Потому и ехал к Кучецкому на совет.

Федор встретил нас с Глебом горячо, слегка был пьян. Зная, что он крепок в застолье, я предположил, что он успел осушить уже не один кувшин вина.

– А, к-князь Михайлов? И боярин Кочкин с тобой? Рад видеть! Проходите, стол накрыт, вовремя приехали. – Кучецкой пьяненько хихикнул. – Думаешь, чего это я пью? Повод есть. В переговорах во главе с самим… – он поднял палец, – участвовал. Князь мангуиский Скиндер, посол султана Солимана, столицу посетил. Государь через посла договор Московии с Портою заключить желает – против хана крымского. Однако хитер посол, ничего в беседе приватной не говорит, товаров только просит. Но чую, не за тем он сюда приехал. Да! Но о том – молчок! Давай выпьем!

Кучецкой собственноручно налил нам с Глебом вина в кубки.

– За государя нашего, многие ему лета!

Мы чокнулись и выпили. Поскольку мы с Глебом изрядно проголодались, то набросились на еду.

Федор, подперев голову рукою, внимательно смотрел на нас.

– Эх, молодость! Мне бы ваши заботы! Проскакал на лихом коне, поел с аппетитом. А тут от думок тяжких кусок в горло не лезет.

– Федор, так и я к тебе по делу. Государь милость и честь высокую мне оказал, назначил воеводой коломенским.

– Вот! А я что тебе говорил! Поздравляю! Знаю про то, сам способствовал. Ты расскажи лучше, как у тебя получилось татар завлечь в место гиблое и всех там утопить? По Москве уж такие небылицы про тебя ходят! Государь говорит – ты ему самолично о том поведал. Правда ли то?

– Правда, Федор.

И я ему рассказал про Мертвый Лог, промолчав, естественно, о призраке из подземелья. Слышал, мол, от стариков, ну – и так далее, как и государю говорил, только с подробностями.

– Надо же! – восхитился Федор. – А давай выпьем за твою удачу в той схватке с басурманами и твое новое назначение!

– Давай!

Мы чокнулись и опростали чарки. В голове у меня уже шумело слегка – больно уж великоваты у Федора кубки и вино стоялое, крепкое. Но и оставить вино в кубке нельзя – хозяина обижу.

– Эх, спеть что ли?

И чего меня дернуло? А может, вино в голову ударило?

Я встал и на полном серьезе затянул:

Боже, царя храни, Царствуй на славу…

Гимн-то из значительно более поздних времен – династии Романовых. Сам понять не могу, почему меня потянуло его спеть.