Книга Закон вселенской подлости - Елена Логунова

– Ой! Т-только после вас, – любезно сказала им Юля и основательно уперлась.

Я заверила ее, что с тиграми наши жизненные пути в цирковом закулисье не пересекутся, и мы пошли искать Максима и Константина.

Парень в брезентовом комбинезоне и с ведром комбикорма свободной рукой указал нам нужный коридорчик, девушка в банном халате и диадеме проводила к двери с табличкой «Техническая дирекция».

– Можно? – громко спросила я, постучав в филенку согнутым пальцем.

И толкнула дверь.

И зловеще молвила:

– Ага!

Гулливер, лилипут и обыкновенная девушка пили чай с баранками.

От моего «Ага!» лилипут уронил баранку в чашку, а Гулливер, едва успевший закусить сухое колечко, так и замер с ним во рту, приобретя большое сходство с озадаченным быком.

– Попались! – сказала еще я и шагнула через порог.

Юля без приглашений и понуканий вошла за мной и сама сообразила закрыть дверь.

– В чем дело, вы кто? – поставив чашку, спросила девушка, составляющая компанию Гулливеру и лилипуту.

– А вы кто? – спросила я.

– А я бригадир осветителей, и я не потерплю присутствия в служебном помещении посторонних! – Девушка заговорила командным голосом, который кого-то очень напоминал…

– Вы Лея! – торжествующе вскричала я.

– Лена! – возмущенно поправила она.

– Ага, понимаю, не хочется зваться Лейкой, как садовый инвентарь, – кивнула я, улыбаясь. – Я сама такая: по паспорту Паулина, но представляюсь просто Полиной, чтобы Павлином не обзывали. Итак, вы Лея, да?

– Прокололись? – горько укорила Лея-Лена сотрапезников.

– Да это не мы! – загорячился лилипут.

– Это не они, я сама догадалась, – я подошла ближе и достала из сумки фотографии, извлеченные из дедова чемодана. – По этим фотографиям сообразила: они все обрезанные, на каждом снимке одного человека не хватает. Тут ваша мама была, да?

– Ну, предположим. И что?

– А то, что это все объясняет, – я бесцеремонно подсела к столу. – Вы – внучка Гавриила Иосифовича. С дедом вы не общаетесь, потому что много лет назад он отказался от дочери, которая предпочла второму секретарю райкома циркового клоуна.

– Так это был настоящий клоун?! – удивилась Юля.

Я обернулась, помахала ей, приглашая присоединиться к нашей условно теплой компании, и продолжила, смягчив тон:

– Простите, Лена, а ваши родители живы?

– Мама – да, а папа давно умер.

– Сочувствую вам, – мне и вправду было жаль. – Наверное, вам очень хотелось иметь фотографии юной мамы?

– Мне еще больше хотелось, чтобы их не имел старый гад! – разозлилась девушка.

– Понятно. И вы попросили своих друзей-товарищей выкрасть эти фотографии… Кстати, а почему именно их – с такой-то приметной внешностью?

– Потому что мы ловкие! – напыжился лилипут. – Мы, между прочим, были знаменитыми артистами цирка – братья-акробаты Звездинские!

– А ключи от квартиры Гавросича у вас откуда? – спросила Юля.

– А не было у нас ключей, – признался лилипут. – У нас отмычки были! Говорю же, мы ловкие!

– Видать, с кривой дорожки начался творческий путь цирковой звезды, – съязвила Юля.

Лилипут засопел.

– Вы ничего не докажете, – заявила Лена-Лея. – Никаких отмычек не было, и фотографии никто не крал. А обрезать их мог и сам старый гад – еще сто лет назад, когда маму мою из дома выгнал!

– Э-э-э нет, срез на снимках свеженький, тут только недавно ножницами поработали, я потому и догадалась, – сказала я и встала. – Ну, что ж, позвольте откланяться!

– Что, мы просто так уйдем?! – шокировалась Юля.

– А что нам, за решетку их налаживать? – усмехнулась я. – Можно, конечно, попробовать, но зачем? Кому от этого лучше будет? Уж точно не одинокому больному старику, у которого никого на свете не осталось, кроме дочки и внучки, да и те не хотят его выслушать, понять и простить. А он, между прочим, внучку любит, гордится ею, в чужих девушках ее черты угадывает…

– Что за бред?! – выкрикнула мне в спину Лея.

Я обернулась.

– Какой бред, Лена? Гавриил Иосифович нам с Юлей сто раз говорил, что мы похожи на его внучку. Я еще удивлялась, как это мы обе можем быть на нее похожи, если такие разные? А теперь сама посмотри: рост и фигура у тебя, как у меня, а глаза голубые, как у Юли, и коса такая же русая!

Лея-Лена молчала.

В наступившей тишине я вышла из комнаты и услышала, как замешкавшаяся Юля морально добивает девчонку очевидным:

– Дедушка знает, как ты выглядишь, значит, видит тебя, он следит за твоей жизнью! Возможно, и помогает! Кстати, он очень скромно живет на доходы от сдачи комнаты, а пенсию и зарплату свою каждый месяц кому-то переводит, ты случайно не знаешь – кому?

И Юля тоже вышла, аккуратно, без стука, прикрыв за собой дверь.

Посмотрела на меня большими влажными глазами.

Я молча показала ей большой палец.

– Что могли, то сделали, – кивнула подружка.

– Все будет хорошо, – сказала я. – А пошли представление смотреть из-за кулис?

И мы пошли. Тигров, к сожалению, пропустили, но на слона Петрушу как раз успели!

Было пасмурно, но не холодно. Облака окутали мир сине-розовой ватой. Уличные фонари только-только разгорались и светили оранжевым. Мы с подружкой сидели на лавочке имени незабвенной бабы Веры и решали, как будем действовать, если Гавросич помирится с дочкой и внучкой.

– Они же тогда вместе жить станут, значит, придется нам отсюда съехать, – спокойно, как об уже давно решенном, сказала Юля. – Надо подыскать другую комнату.

– Может, целую квартиру снимем? – предложила я. – Дороговато, конечно, но мы что-нибудь придумаем.

– Можем работы мои продавать, – предложила подружка. – Я буду рисовать, а ты займешься продвижением. У тебя получится, ты умная и сообразительная, смотри, как раскрутила историю с чемоданом!

Я всерьез задумалась над этим предложением и не успела ответить.

– Что там у вас с чемоданами? Вы съезжаете с квартиры? – спросил знакомый голос за спиной.

– Я могу приютить бездомных девушек у себя! – сказал другой знакомый голос, и лавочка заскрипела под весом опустившегося на нее Эдика.

Он же Антон Собакин, он же Бульдог и Боксер, редактор отдела криминальной хроники.

– Ты, кажется, у нашего дедушки на балконе живешь! – напомнила Юля и хлопнула по руке, нахально обвившейся вокруг ее талии.

– Это было мое прикрытие, – хмыкнул Эдик-Антон, игнорируя хлопок. – Вообще-то у меня собственная двухкомнатная квартира имеется.